— Ты правда не исцелялась? — спросил он, и это звучало так громко после столь долгого молчания.

Я кивнула. Он кивнул.

— Я предполагала, что для тебя не имеет значения, исцелялась я или нет, — сказала я, и у него свело челюсть.

Макая тряпку обратно в воду с большей силой, чем необходимо, он резко выжал ее и взял меня за другое запястье, проделывая то же самое.

— Что ты делаешь, Дариус? — наконец спросила я.

Это не он, он не... делал этого.

Он выдохнул, его рука застыла на моем запястье.

— Ты Наследница, я Наследник. Это у нас в крови, в нашей душе — убедиться, что другой жив.

Я нахмурила брови, и он встал, бросая тряпку в воду. Это вызвало всплеск, и я вытерла лицо в том месте, куда вода попала. Я свирепо посмотрела на Дариуса, когда он повернулся и пошел к раковине. Его спина прямая, мышцы напряжены, и я увидела более темные пятна на его черной футболке. Они сбегали по его спине линиями, некоторые тонкие, некоторые чуть толще, последние больше вверху. Почему он потел?

— Я оставлю тебе кое-что из одежды на кровати, не задерживайся, я вернусь позже.

А потом он ушел, снова из ванной, и я посмотрела на тряпку, еще более сбитая с толку, чем когда-либо.

И тут я поняла, что он ничего не упомянул о том, что я могла увидеть свою стаю.

Привет, заключенный, мой старый друг.