Двадцать Один

Рея

— Ты принимаешь что-нибудь?

Я вздрогнула от его вопроса, облокачиваясь на каменную балюстраду балкона его комнаты. Я посмотрела вдаль, разглядывая деревья и мечтая оказаться среди них, вырваться на свободу. Но, увы, Дариус непреклонен, мне нужно больше отдыхать, поэтому я заперта в этой проклятой богами комнате.

Мой взгляд переместился к большому озеру, наблюдая, как лунный свет отражался от его поверхности, напоминая серебряное стекло. Холодное? Или теплое из-за того, что летнее солнце согревало его в течение дня?

Дариус подошел и встал позади меня, и я напряглась, ожидая, что он прикоснётся ко мне. Он не останавливался с тех пор, как запер меня в своей комнате.

Я снова подумывала о том, чтобы связаться с Джошем по связи, но не могла этого сделать. Я не могла слышать его голос прямо сейчас, так как не хотела, чтобы Дариус был рядом со мной.

Прикосновение к задней части шеи заставило мои плечи подтянуться к ушам, и он издал мурлыкающий звук, проводя пальцами взад-вперед по моей коже. Я выдохнула, и моя хватка на стене балкона усилилась, когда я почувствовала тепло ветерка на своем лице.

— Маленький волчонок, — подбодрил он, и я стиснула зубы.

— Я принимаю, — я всегда следила за этим. — Не волнуйся, Дариус, никаких тебе щенков.

— И в последний раз тоже, — напомнил он мне, как будто мне это нужно.

— Да, — проворчала я.

Из его груди вырвался какой-то звук.

— Расскажи мне еще о своем детстве.

— Что еще ты, возможно, хотел бы узнать?

Большего ему и не нужно.

— Я хочу знать все, — пробормотал он, и его дыхание защекотало мне ухо, когда он прижал меня к камню.

Я придвинулась ближе к нему, пытаясь противостоять притяжению тепла его тела, но он все равно сократил расстояние. Его твердая грудь ударилась о мою спину, а затем его руки обхватили меня с обеих сторон, ладони легли рядом с моими.

Я полностью окружена им, его телом, его легким доминированием, которое он держал на низком уровне, но я все равно это чувствовала. Руна прихорашивалась внутри меня, испуская нежный вздох от его близости.

— Я рассказала тебе все, что, по моему мнению, тебе следует знать. Достаточно, чтобы ты понял, что я невиновна, и что все, что мы когда-либо делали — это пытались выжить, — кипятилась я.

Мне нужно, чтобы он перестал прикасаться ко мне, не делал все труднее. Клянусь, он делал это нарочно.

— Ты говорила мне это, — согласился он, и я услышала, как он вдохнул запах моих волос, а в его следующем вздохе слышалось едва заметное рычание. — Я хочу знать все, что составляет тебя. Твоя храбрость, твоя сердечная боль, твоя сила, твоя боль.

Пауза.

— Твоя ярость. Я хочу знать все с самого начала.

— У тебя нет такого права, — сказала я сквозь стиснутые зубы. — У тебя никогда не будет такого права.

Еще одна пауза.

— Может, и нет, но я все равно этого хочу. Я эгоистичный засранец, когда дело касается тебя. Я тебе это уже говорил, — он поднял прядь моих распущенных волос передо мной, играя с ней. — Ты можешь ненавидеть меня, ты можешь хотеть причинить мне боль, даже убить меня.

Он кладет свою голову мне на макушку, мой взгляд вернулся к озеру.

— Но ты чувствуешь притяжение так же сильно, как и я.

Я все еще слушала его слова, не желая говорить об этом. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

— Так что мы можем либо вести себя вежливо, поскольку теперь, похоже, мы работаем ради общей цели, это было бы лучше всего. Или...

Его голос стал тише, его рука поднялась, чтобы нежно обхватить мое горло. Он наклонил мою голову в сторону, убирая волосы, когда его губы коснулись моего горла.

— Мы можем разорвать друг друга на части, когда находимся рядом, обнажиться до всего, кроме нашей кожи, и бороться за это. Ты знаешь, как сильно мне нравится, когда мы играем.

Мой желудок затрепетал, и у меня вырвалось прерывистое дыхание, пока я боролась с подкрадывающимся желанием, которое усиливалось еще больше, когда он пожирал мое горло своим ртом. Я протянула руку, хватая его за руку на моей шее, и он глухо зарычал, его пальцы сжались, как будто он не хотел меня отпускать. Он вжался в меня, и я почувствовала его твердый член у своей поясницы, и в моей голове пронеслись воспоминания о том времени, когда мы были вместе в последний раз. Жар разлился между моих бедер, и он зарычал, прижимаясь к моей коже, другой рукой стискивая мое бедро до синяков, в то время как он продолжал целовать меня, ни разу не останавливаясь в своих полных желания поцелуях.

— Дариус, — выдохнула я, и он застонал мне в ухо, покусывая его. Я почти заколебалась, почти сдалась. — Отстань от меня.

Он замер, то ли от моих слов, то ли от серьезности моего тона, я не знала. Но он действительно отстранился, медленно отпуская мое горло, а затем его тепло ушло. На мгновение я шокирована тем, что он действительно сделал то, о чем я просила. Я была готова использовать все, что у меня было, чтобы оттолкнуть его от себя, но он отодвинулся, как только я сказала ему.

Я облокотилась на балюстраду, ненадолго закрывая глаза, чтобы отключить то, чего хотело мое тело. За что оно боролось.

— Мое детство было счастливым, пока я жила с родителями, — смягчилась я, желая попытаться отвлечь нас обоих.

Я не стала углубляться, но я могла дать ему это, если это остановило бы меня от желания потереться об него всем телом.

— Моя мама рассказала мне все о Врохкарии и наследниках, постоянно рассказывая мне истории, в то время как мой отец учил меня охотиться так много, как только мог ребенок. Они были счастливы и позаботились о том, чтобы я тоже была счастлива. Ребенком я всегда путешествовала, мне были интересны эти земли, но я не могла заходить так далеко. Это казалось ограничивающим, поэтому я проводила много времени в лесах и полях цветов лесии.

Он ничего не сказал, но я знала, что он слушал.

— Мы с Джошем стали лучшими друзьями, когда мне было около пяти, он всегда был в нашем доме, поскольку был сиротой. Мои родители, по сути, приняли его как своего собственного. Это было прекрасное детство, пока у меня не украли все остальное.

Я почувствовала, как оцепенела, не желая вдаваться в подробности о том, что произошло после того, как я оказалась запертой в подвале.

Он подошел и встал рядом со мной, его рука касается моей, и я почувствовала, как наши волки приветствовали друг друга.

— Твоя мама была Наследницей?

— Да, она была самым удивительным существом на земле, — я сглотнула комок в горле.

— И она выбрала Чарльза твоим опекуном?

Я кивнула.

— Но ты не знаешь, кто такой Уорден?

— У меня не было опекуна по имени Уорден, я его раньше не видела.

Я не сказала ему, что мои мать и отец назвали Эдварда моим другим опекуном. Я не доверяла ему настолько, чтобы рассказать о человеке, который спас жизнь не только мне, но и Джошу, Кэсси и Кейду.

— Он Высший. Я не знаю, почему Чарльз сказал нам, что он твой опекун, если ты его даже не знаешь.

— Я не знаю, но кто знает, почему Чарльз все равно делает то, что он делает.

— В твоих словах есть смысл. Я понял, что не могу доверять тому, что он говорил мне на протяжении многих лет.

— Это было бы разумно рассмотреть.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и я почувствовала его хмурый взгляд.

— Ты знаешь Альдуса? Это он дал мне кристалл памяти, — сказал он мне.

— Я слышал это имя, и если Альдус дал тебе тот кристалл, который неправильный, то он тоже в моем списке дерьма, — сказала я, глядя в усыпанное звездами небо.

— И в моем тоже, я пытаюсь его выследить.

Тут я посмотрела на него.

— Выследить? — спросила я.

Он кивнул.

— Старшего Эйдена не видели уже несколько недель, я думаю, что Альдус ищет его и совершает обход от имени всех Старших, но в конце концов я его найду.

Я ничего не сказала об Эйдене, он его не найдёт. В конце концов, я его убила. Достаточно скоро остальных тоже. При этой мысли на лице появилась улыбка.

— Мне нужно что-нибудь знать, маленький волчонок?

— Нет.

— Хм, в конце концов, ты мне расскажешь.

— Ты кажешься таким уверенным, — сказала я, глядя на него.

Он наклонил голову, глядя вниз с балкона.

— Так и есть.

Уверенный в себе мужчина.

— Когда я увижу камень памяти, ты сказал, что хочешь, чтобы я его увидела.

Мне также любопытно узнать, что видели все.

— Я пытался найти его, но Чарльз отказывается отдать мне.

— Конечно, отказывается, — вздохнула я. — Как я могу посмотреть на это и попытаться понять, знаю ли я что-нибудь о рогурах, если у тебя этого нет? Разве это не было одним из пунктов того, что привело меня сюда?

— Я разберусь, мне просто нужно немного времени. Мы надеемся, что сможем увидеть то, что упустили из-за проведенного ритуала, и, показав его тебе, возможно, ты поймешь, почему мы считали тебя предателем.

— Я не думаю, что это теперь имеет значение.

— Имеет, — его тон тверд, когда он говорил это, как будто это важно.

Некоторое время мы стояли в тишине, глядя на простирающиеся перед нами земли. Это не неудобно, но, стоя рядом со своим врагом, по большей части мудаком, я любовалась открывающимся передо мной видом, зная, что это еще один драгоценный момент для созерцания.

— Кейд все еще в замке? — осмелилась спросить я, снова поднимая взгляд на звезды.

— Насколько я знаю, да.

Я хотела спросить, был ли какой-нибудь способ вытащить его, отпустить меня, чтобы забрать его, но мы еще даже не вызволили Сару. Насколько я знала, все это все еще могло быть ловушкой.

— Под лунным светом, — пробормотал он после очередного молчания, и мои плечи сжались, отказываясь смотреть на него. — Самая темная из ночей светит ярче всех.

Я судорожно сглотнула, когда он повторил то, что я сказала ему в Эридиане. Я думала, он меня не услышал.

— Откуда ты это знаешь?

Я почувствовала его пристальный взгляд на своем лице.

— Как я мог не знать?

— Может, нам стоит наложить на тебя камень памяти и заблокировать это? — съязвила я.

Он хихикнул, и это заставило мои внутренности затрепетать.

— Я думаю, нам обоим надоело слушать чушь о камнях памяти.