— Верно, но это может быть исключением. Ты можешь забыть обо мне и продолжить свой путь со своей бандой веселых придурков.

— Даже если бы у меня отняли память, волчонок, забыть тебя было бы невозможно.

Я ненавидела то, как его слова захлестнули меня и проникли глубоко. Мысль о том, что кто-то не забывал меня, даже мой враг, успокаивала что-то внутри меня. Я пряталась годами, я могла умереть, и единственные, кто узнал бы об этом, были бы те, кто в Эридиане. Наличие кого-то снаружи заставляло меня чувствовать себя частью этой земли, а не зарываться в нее до тех пор, пока я не перестала бы существовать.

— Ты не хуже меня знаешь, что я не смог тебя забыть.

— Души — забавная штука, — сказала я ему, перебирая пальцами и отгоняя свои мысли. — Они невидимы, но все же присутствуют и являются частью тебя. Ты этого не видишь, но ты это чувствуешь, и они могут ранить, разрывать и, черт возьми, почти сломать тебя. Но знаешь, что я думаю? — спросила я, наконец глядя на него.

— Я хочу знать все твои мысли, — сказал он, блуждая глазами по моему лицу.

— Я думаю, что независимо от того, как мы создали нашу собственную душу, и поскольку мы это сделали, со временем мы сможем воссоздать ее заново. Мы можем отлить ее в форму, немного оторвать и оставить те кусочки, которые нам понравятся.

Он наклонил голову, глядя на меня.

— И почему ты хочешь переделать ее?

— Потому что я бы убрала те части, которые заставляют меня спотыкаться при ходьбе, которые давят на меня под валунами и топят в его самых темных глубинах.

Я не знала, почему я сказала ему это, но слова все равно вырывались из меня.

Он медленно качнул головой.

— Не думаю, что тебе нужно это делать.

— Почему нет? — спросила я, хмуря брови.

— Тебе не нужно переделывать свою душу, маленький волчонок, все, что тебе нужно сделать, это завоевать ее. Когда ты сделаешь это, и это будет когда, Рея, у тебя будет дом с фундаментом, а не палатка, которую может сдуть в любой момент. Благодаря этому ты станешь сильнее, чем была, но никогда не забудешь, с чего начинала и как далеко продвинулась.

Он повернулся ко мне, и я не смогла отодвинуться, исчезнуть из поля его зрения, поскольку все сводилось к нему, к его словам.

— Когда ты сделаешь это, ты будешь сиять больше, чем сейчас. Страны тоже узнают об этом, и они почувствуют твой гнев, но они также почувствуют твое сердце.

Он прижался своим носом к моему, действие слишком быстрое, чтобы я могла уклониться.

— Я мог бы проложить тропинку, чтобы ты больше не спотыкалась, несла свой вес и была уверена, что остаешься на свету.

Он оглянулся на меня с легкой улыбкой на лице, той, что беззащитна, свободна.

— Но тебе не нужно, чтобы я делал это за тебя, Рея, ты можешь сделать это сама. Хотя я помогу тебе, хочешь ты этого или нет.

Он повернулся и направился обратно к дверям, прежде чем я успела ответить.

— Пойдем, пора спать, — бросил он через плечо.

Я осталась на месте и поднесла пальцы к носу, чувствуя покалывание. В груди у меня потеплело от его слов, а сердце разрывалось от желания поверить ему, хотя бы на мгновение, поверить, что, возможно, мы смогли бы простить то, что сделали оба.

Я солгала, я убила нескольких его людей, я спрятала Сару, и еще больше людей погибло из-за того, что некоторых представителей Элиты не было рядом, чтобы помочь с рогурами.

Он отвел нас к Высшим, нарушил нашу клятву и выпорол меня.

Такое чувство, что между нами столько всего висело, и в моменты нежности мы ненадолго забывались. Мы оба знали, что безмолвные слова об этом беспорядке, повисшем между нами, о гневе и предательстве скоро выплеснутся наружу.

И я не уверена, что с нами стало бы в конце этого.

— Я не устала, — в конце концов сказала я ему.

— Плевать, в постель.

Фу, невыносимый засранец.