— Замечательно! — Она хлопает в ладоши и пододвигает пакет с едой в мою сторону. — Давайте начнем.

***

Я сижу у больничной койки моей мамы, держа ее хрупкую руку, пока она мирно спит. Ее грудь поднимается и опускается с каждым спокойным и расслабленным вдохом.

Мой отец сидит по другую сторону, склонив голову от усталости и печали.

— Она не переедет, — говорит мой папа в ответ на мое предложение. — Ей скорее станет только хуже, если она окажется в незнакомом месте.

Знаю, он прав, но мы не можем продолжать проходить через это.

— Тогда нам нужно установить лестничный подъемник и сделать дом пригодным для нее.

— У тебя есть десять штук? — огрызается мой отец, устремляя на меня беспокойные, налитые кровью глаза.

— Мы что-нибудь придумаем. Нам придется.

Плечи отца опускаются, а его голова ложится на руку моей матери. — Будем заниматься чем-то одним за раз. Это уже второе ее падение за этот месяц. Сначала лестничный подъемник. Если мы объединим наши накопления, то сможем установить один из них.

— Я мог бы взять кредит.

— Нет. — Мой отец приподнимается и качает головой. — Мы прибегнем к этому в последнюю очередь. Прямо сейчас в этом нет необходимости. Мы что-нибудь придумаем.

Я отпускаю мамину руку и встаю, желая размять ноги.

— Что будет, когда ей станет хуже? Что же тогда мы будем делать?

— Мне просто придется уйти с работы. Меня ждет пенсия. Если я подам апелляцию и объясню свои обстоятельства...

Мама стонет во сне и переворачивается, морщась, когда пытается пошевелить ногой, которая была обмотана бинтами и помещена на свернутое одеяло, чтобы держать ее приподнятой. Папа нажимает на кнопку, чтобы вызвать медсестру, и вот так просто мы оба прекращаем разговаривать. Сидим в тишине, пока на небе не всходит солнце.

Элоиза

— Мистер Прайс? — тихонько говорю я, входя в его класс.

Его голова покоится на руках, глаза закрыты. Лицо обращено ко мне, а то, как его губы скривлены и слегка приоткрыты, на самом деле даже очаровательно.

Может, мне стоит дать ему поспать.

Не-а.

— Мистер Прайс? — Подхожу к нему и останавливаюсь, когда мои бедра упираются в его стол. Мой палец на мгновение зависает над его головой, после чего принимаю окончательное решение постучать его по виску. Я делаю это немного сильнее, чем планировала, но, похоже, это не пробуждает его ото сна. — Прием?

Бросаю свою сумку на пол, надеясь, что грохот его разбудит. Увы, нет, хотя он и издает малопривлекательное хрюканье, после чего прячет лицо прямо в кольце своих рук.

Дергаю за светлую прядь волос у основания его головы, за чувствительные волоски на шее. Он только хмыкает и пожимает плечами.

— Значит ли это, что я могу идти? — Я тянусь обратно за своей сумкой.

Похожая на тиски хватка вцепляется в рукав моего джемпера, заставляя меня вздрогнуть от шока и неожиданности.

— Я проснулся. — Говорит он, не поднимая головы от другой руки. — Присаживайся.

— Эмм...

Дверь открывается без стука, и мисс Харт останавливается, держась за ручку двери. Ее глаза мечутся между мистером Прайсом и мной, в то время как он резко отпускает меня и садится прямо.

То, как он резко двинулся, сделало все это крайне подозрительным. Не уверена, как теперь поступить. Убеждена, что стояние на месте с широко раскрытыми глазами и подергивающимися руками не особо помогает в данной ситуации.

— Какие-то проблемы, Элоиза? — спрашивает мисс Харт, все еще переводя взгляд с меня на мистера Прайса, который теперь выглядит непринужденным, хоть и усталым.

— Эмм… Нет, я здесь, чтобы...

— Она здесь, чтобы помочь с мероприятием на Хэллоуин. — Мистер Прайс лжет, и я могла бы пнуть его за эту ложь. Ненавижу, когда меня вызывают добровольцем на то, чего не хочу делать. — Я заснул. По всей видимости, она меня будила.

Взгляд мисс Харт остается подозрительным, но ее напряженное тело медленно расслабляется.

— Что ж, спасибо за помощь, Элоиза. Слышала, твой отец, возможно, будет спонсировать это мероприятие?

— Я еще не разговаривала с ним. Последние несколько дней он работает за городом.

Мисс Харт кивает и проходит дальше в класс.

— Что ж, дай нам ответ как можно скорее, если сможешь.

Киваю в знак согласия, не зная, что делать или сказать.

— Ты можешь идти, Элоиза. Я позову тебя, если нам что-нибудь понадобится. — Мистер Прайс кивает в сторону двери. Я воспринимаю это как сигнал и без колебаний бросаюсь бежать.

— Уснул? — Слышу, как тихо говорит мисс Харт. — Это как-то связано с тем, почему сегодня нет твоего отца?

— С мамой произошел несчастный случай, — бормочет он в ответ прямо перед тем, как я закрываю за собой дверь.

Только на полпути к кафетерию я осознаю, что забыла свою сумку. Но не утруждаю себя тем, чтобы сходить обратно за ней. Не хочу снова возвращаться к той неловкости.

Нет уж, спасибо!

Очень надеюсь, что с миссис Прайс все в порядке. Мысль о том, что она страдает, заставляет меня грустить. Она всегда была таким добрым и заботливым человеком.

Айзек

— Мне жаль твою маму, надеюсь, что она скоро поправится, но… не буду лгать... — Кэтрин ерзает на месте, хмуря лицо. — Что сейчас произошло? Что я только что застала?

— Именно то, что я и сказал. — Быстро и четко отвечаю я. — Я не такой человек, мисс Харт.

— Я этого и не говорила, но теперь, когда ты начинаешь защищаться, я начинаю задаваться вопросом...

Мои руки сжимаются в кулаки.

— Я просто помогаю ей. Она сейчас в плохом положении.

— Я тебя умоляю, эта девушка не знает, что такое плохое положение. — Фыркает Кэтрин, и это совсем не привлекательно.

Я сижу напряженно, мое желание защитить молодую девушку сильнее, чем мне хотелось бы признать.

— Почему? Потому что у ее родителей есть деньги? Она сейчас через кое-что проходит, ей нужна поддержка. Кажется, больше никому нет до этого дела, поэтому я изо всех сил стараюсь хотя бы на каком-то уровне наладить с ней отношения… лучшее, что на данный момент я могу сделать — это помочь ей со школьной работой и присмотреть за ней.

— В этой школе много учеников из более суровых семей. Почему именно она? Почему не остальные?

Мое сердце пропускает удар и колотится от гнева.

— Хочешь сказать, что у меня слабость к конкретно этой ученице? Насколько я заметил, у всех остальных моих учеников все в порядке. У Элоизы нет.

— На моих уроках она справляется нормально. Что с ней?

Качаю головой, отказываясь раскрывать секрет, который мне не принадлежит.

— Скорее всего, ничего особенного. Она успела отстать еще до того, как мы начали, а еще ее этот прошлый год, думаю, я просто волнуюсь.

— А ты уверен, что она просто не притворяется глупой, чтобы привлечь к себе больше внимания с твоей стороны? — Кэтрин холодно смеется. — Не хочу, чтобы это прозвучало двусмысленно, но ты себя видел? Уверена, она не единственная.

— Я не дурак, а она не из таких. У нее и так забот по горло. — Почему это меня так злит?

— Например? — Кэтрин сидит на парте напротив моего стола, скрестив руки на груди. — Скажу, что это полный бред.

— Не уверен, что мне нравится, к чему это все ведет.

Ее собственное раздражение ослабевает, а фальшивая улыбка появляется на ее некрасивом лице.

— Я просто не хочу, чтобы она... ставила тебя в положение, когда тебе может быть трудно… сопротивляться.

— С меня хватит этого разговора.

— Послушай, я знаю Элоизу. Знаю ее достаточно давно. Она очень, очень привлекательная юная леди. Мальчишки всегда вились вокруг нее, как мухи над дерьмом, а она наслаждалась этим. Каждую вторую неделю у нее под рукой оказывался разный парень… Не скажу, что она неразборчива в своих связях, просто ей нравится внимание.

Что за чушь.

— Ты уверена, что мы говорим об одной и той же Элли?

— Элли?

— Может, ты прекратишь искать во всем скрытый смысл? Я просто помогаю ученице, которая оказалась симпатичной молодой девушкой. Стали бы мы вести этот разговор, если бы она была парнем?

Кэтрин перекидывает волосы через плечо, внезапно становясь властной и самодовольной.

— Я знаю женщин, мистер Прайс. — А я нет? — И у меня плохое предчувствие насчет этого...

Я встаю, мое разочарование берет надо мной верх.

— Ты ее больше не знаешь. Она явно изменилась, и поверь мне, когда говорю, что она изолировала себя. Она не пытается привлечь мое внимание. Факт заключается в том, что она даже этого не хочет, как и не хочет никакого внимания.

— Как скажешь...

— Я утверждаю. Может быть, тебе стоит провести с ней немного времени и убедиться в этом самой. Что-то происходит, и я думаю, что прямо сейчас, больше, чем когда-либо, ей нужна помощь. Наверное, было бы лучше, если бы она исходила от другой женщины.

— Твоя мать потратила впустую целый учебный год, беспокоясь об этой девочке и ее друзьях, поскольку они устраивали вечеринки и принимали больше наркотиков, чем мне когда-либо приходилось слышать. Если она пойдет той же дорогой, кого волнует?

Я с отвращением качаю головой.

— Это должно волновать нас. Должно волновать тебя. Кроме того, она больше не занимается подобным дерьмом. Она устроилась на работу в кафе «У Кристал» и надрывает там свою задницу. Я видел это своими собственными глазами. Она также помогает своему отцу с арендой жилья. Она хорошо учится в школе. Она просто слишком много на себя берет, но отказывается сдаваться.

— Похоже, вы двое близки.

— Она ничего мне об этом не рассказывала; это то, что я заметил за последние несколько недель.

Ее лицо вытягивается.

— Ты действительно проявляешь интерес. Держу пари, ты не можешь рассказать мне ничего подобного о других учениках.

Тут она меня подловила.

— Она беременна. — Блять.

БЛЯТЬ!

— Ч... что?

— Она беременна. Она не знает, что я знаю. Я подслушал разговор, который мне не следовало слышать. Почти уверен, что никто не знает.

Кэтрин потрясенно разевает рот, явно не ожидая этого услышать.

— Святое дерьмо.

— Именно. Я просто… не знаю. Мне жаль ее. Я пытаюсь помочь, но мало что могу сделать.