Онемевшим.

Именно так, как мне это нравилось.

Все было как в тумане, и сознание ускользало, как струйка дыма. Это было ощущение погружения, погружения все глубже в неумолимые глубины отчаяния.

Но затем, в этой удушающей темноте, пара рук потянулась в пустоту. Меня подняли, вытащили из холода. На какой-то мимолетный миг ко мне вернулся фрагмент сознания.

— Блейк! — раздался голос, полный паники и отчаяния. Это был Кларк. Его голос эхом отозвался в затуманенном сознании, отдаленный крик в пустыне.

Я пыталась ответить, пыталась дотянуться до него, но тело все еще предавало меня. Мир оставался беспорядочной мешаниной ощущений и разрозненных образов. Я могла видеть лицо Кларка, искаженное страхом и мукой.

А потом я уже не находилась в ванне. Меня несли, обмякшее и неподвижное тело баюкали руки Кларка. Шаги отдавались эхом в бешеном ритме, когда он вынес меня из квартиры на прохладный ночной воздух.

Мы добрались до машины, и меня осторожно усадили на заднее сиденье. Я слышала прерывистое дыхание Кларка, дрожащий голос, говорящий со мной, пытаясь удержать в сознании. Его слова были спасательным кругом в темноте, отчаянной мольбой.

Машина мчалась по городским улицам, ее шины визжали по асфальту. Вдалеке завывали сирены, приближаясь с каждой секундой. Я исчезала, все дальше ускользая от мира.

А потом было резкое флуоресцентное освещение больничной палаты. Стерильный запах антисептика ударил в ноздри. Я чувствовала тяжесть мониторов и трубок, подключенных к телу, напоминание о хрупкости жизни.

Кларк, на лице которого отразились облегчение и мука, сидел у кровати, держа меня за руку так, словно это была самая драгоценная вещь в мире.

Он спас меня.

И я была обязана ему всем.

— Блейк? — позвал голос Ари, и меня отбросило назад в настоящее, стоящую, прижавшись к твердому телу.

— Прости. Хм. Я только быстренько схожу в туалет, — пробормотала я, чувствуя слабый румянец на щеках. Нужно было отдохнуть от него. Я не могла дышать, не могла думать, не могла поступать правильно, когда он находился рядом.

Это было все, что я могла сделать, чтобы шаги были уверенными, когда направилась в коридор, ведущий в ванную.

Я стояла там, в тускло освещенной уборной бара, глаза встретились с отражением в зеркале. И на мгновение с трудом узнала человека, смотревшего на меня в ответ. Словно завеса приподнялась, открывая ту версию себя, которую я никогда раньше не видела.

Исчез тот затравленный, опустошенный взгляд, который так долго преследовал меня. Усталость, из-за которой появились глубокие морщины под глазами, казалось, исчезла. Вместо этого я увидела лицо, которое было живым, трепещущим и, осмелюсь это сказать… счастливым.

Я покачала головой, сердце колотилось как крылья колибри, когда плеснула немного прохладной воды на лицо, пытаясь успокоить бурю, бушующую в груди.

Ладно, я была в порядке. Я могла бы вернуться. Установить твердые границы. Быть друзьями.

Однако сначала вытащила телефон, зависнув над клавиатурой, думая о том, чтобы отправить Кларку еще одно сообщение. Но он даже не прочитал первое, согласно уведомлениям о прочтении… так что я не стала утруждаться.

Все благие намерения, казалось, улетучились, когда я, наконец, вышла обратно в коридор, и чувства сразу же были захвачены присутствием Ари. Он небрежно прислонился к стене, крепкая фигура была окружена мягким, приглушенным освещением. Его ослепительный зеленый взгляд околдовал меня, пока мы стояли там, в холле.

— Не нужно было меня ждать, — сумела пробормотать я, хотя голос выдавал прилагаемые усилия сохранить самообладание.

Ответом Ари была медленная, соблазнительная улыбка, от которой подкосились колени.

— Я был бы дураком, если бы не подождал тебя, солнышко.

Его слова повисли в воздухе, тяжелые от невысказанных желаний, и я почувствовала невидимую нить, которая соединяла нас, сплетая гобелен притяжения и тоски. Сердце бешено колотилось в груди, а голос дрожал, когда я встретила его непоколебимый взгляд.

— Ари, — начала я, в голосе слышались хрипловатые нотки, — мы можем быть только друзьями.

— Правда, солнышко? И почему это? — спросил он, прижимая меня к стене своим твердым, совершенным телом. Пряный аромат апельсина и кожи окутал меня, и я сделала глубокий вдох, желая получить как можно больше.

То, как он смотрел на меня, было похоже на желание съесть живьем. Как будто был поражен одним моим присутствием.

Словно я являлась его главной ценностью в жизни.

— Потому что у меня есть парень.

— Тогда, наверное, стоит поставить его в известность, солнышко, — пробормотал он со слегка безумной усмешкой.

— О чем? — прошептала я.

— О том факте, что он вот-вот потеряет девушку.

Затем его губы коснулись моих, так, так нежно, и показалось, что частичка сердца встала на место. Ари отстранился и долго смотрел на меня.

— Черт возьми, — грубо выругался он, и губы прижались к моему рту. Язык проник внутрь, меняя гребаную жизнь.

Меня никогда так не целовали.

Как будто Ари умрет, не попробовав меня на вкус.

Я прервала поцелуй и отступила, наше тяжелое дыхание смешалось в воздухе.

Он улыбнулся такой улыбкой, которая могла бы разбить миллион сердец, которая разбила бы и мое... И он прижался своими губами к моим. Еще. Один. Раз.

А потом я убежала.