Я пристально посмотрела на него, когда он натягивал пальто, и спросила.

— Твое христианское имя Найт?

— Если это означает имя, то да, — ответил он. Он схватил меня за руку и потащил по коридору к входной двери.

Пока он это делал, заинтересовавшись этой информацией, хотя мне следовало заняться другими делами, я спросила:

— С «Н»?

Он посмотрел на меня сверху вниз, открывая дверь.

— Да, детка, с буквой «Н».

Он вытащил меня за дверь.

— Необычное имя, — пробормотала я.

— Да, — согласился он, увлекая меня по роскошному коридору к лифтам.

— Мне это даже нравится, — выпалила я, потому что так оно и было. Но после того, как я это выпалила, я пожалела об этом.

— Я могу умереть счастливым, — пробормотал он.

Я затаила дыхание от его приглушенного, мягкого сарказма, который был отчасти забавным, а не грубым, и этот человек не показался мне парнем, который может быть забавным, в том или ином роде.

Он остановил меня у лифта, и я наблюдала, как он наклонился и нажал на кнопку. И тут я увидела, что у него руки соответствующие его телу. Привлекательные. Длинные пальцы. С венами. У него не было профессионального ухода, но ногти были ухожены, хотя его руки выглядели как руки человека, у которого не было роскошной спальни в роскошной квартире, который носил дорогую обувь и рубашки сшитые на заказ такого цвета который ему так подходил, что стилисту приходилось подбирать их за него, и дорогие пальто.

Пора перестать думать о его руках и разобраться с этим.

— Найт, я ценю твое предложение, правда. Спасибо, но, честно говоря, я могу взять такси до дома.

— Да, ты можешь, но не будешь.

— Я...

Его взгляд скользнул по мне, и я напряглась.

— Послушай, детка, я отвезу тебя домой, и кое-что сделаю. Кое-что, что требует моего внимания. Например, сесть за руль, доставить женщину домой в целости и сохранности, а потом вернуться сюда. Возможно, это даст мне время успокоиться. И это отвлечет меня от того факта, что я хочу оторвать член Ника, засунуть его ему в задницу и сбросить этого ублюдка со своего балкона.

Сама того не желая, я высвободила руку из его хватки. Мои ноги сами сделали шаг назад от него, и я подняла руку, чтобы прижаться к сверкающей, деревянной стене у лифта, пока я смотрела на него снизу вверх.

Я не знала, имел ли он это в виду. Мне казалось что нет. Было бы дурным тоном сбрасывать своего соседа по комнате с балкона, даже если он устроил вечеринку, на которую вас явно не приглашали, и которая проходила в вашем собственном доме. Не говоря уже о том, что это было в высшей степени незаконно.

Я знала, что он был зол.

И, наконец, я знала, что он был не прочь поделиться тем, насколько сильно он был зол, и сделать это с женщиной, которую он совершенно не знал. Он протащил меня через всю квартиру, не дав закончить ни одного предложения, и поднял на руки, чтобы пронести через груду пальто, которые он, очевидно, бросил в прихожей.

Я держалась рукой за стену, потому что у меня дрожали ноги, и мне нужно было, чтобы она помогла мне устоять на ногах. И у меня задрожали ноги, потому что я вспомнила, как он пугал меня. И на то была причина. Он был ужасающим.

Пока я стояла там, размышляя, стоит ли мне закричать во все горло или надеть свои дешевые (но симпатичные) босоножки на высоком каблуке и бежать со всех ног, что-то случилось.

Он начал обращать на меня внимание.

Хотя это было полным безумием что я сочла это нелестным, я так и сделала, и нелестным мне показался тот факт, что внезапно он, казалось, посмотрел на меня и действительно увидел. Пока я не отстранилась от него, я не существовала. Я была всего лишь предлогом, чтобы увести его подальше от квартиры и от Ника, пока он не дал волю своей ярости. Теперь он смотрел на меня, его глаза скользили по мне, впитывая в себя. Мое лицо. Мои волосы. Моя рука прижатая к деревянной панели. Вдоль всего моего тела до ботинок и выше.

И когда его взгляд снова встретился с моим, выражение его лица не изменилось. Твердая челюсть, сердитые глаза. Он был зол, но не на меня.

Но его голос был мягким, когда он сказал.

— Я не причиню тебе вреда.

— Я бы очень хотела взять такси, — прошептала я.

Быстро и почти незаметно (но я это уловила, и он этого хотел) его взгляд опустился на мои ноги, затем вернулся ко мне.

— Такси для тебя будет лучше? — спросил он все еще мягко, и я поняла, что, судя по тому, что он увидел во мне, он понял, что платить за такси для меня будет большим удовольствием.

Я выпрямилась, опустила руку и заверила его.

— Со мной все будет в порядке.

Двери лифта открылись. Не сводя с меня глаз, он поднял руку, чтобы придержать одну из них, чтобы она не закрылась, пока он говорил.

— Я отвезу тебя домой. Безопасно. У тебя со мной не будет никаких проблем. Просто подвезу. И ты делаешь мне одолжение, даешь мне шанс успокоиться. Но, клянусь Богом, ты можешь мне доверять.

— Я не...

— Детка, клянусь Богом, я просто подвезу тебя. Воспользуйся преимуществом. И сделай мне одолжение, дай мне повод убраться отсюда.

Теперь я видела его гнев. Я вспомнила, что почувствовала, когда он вошел в квартиру. И это было свежо в моей памяти, все, что только что произошло со мной по его вине. Ничто из этого не причинило мне боли, но все это было странным, опасным и пугающим, что неопровержимо продемонстрировало, что мне следовало бы быть умнее, прежде чем добиваться дальнейшего внимания и времени от этого человека.

И все же я обнаружила, что наклоняю голову, чтобы посмотреть себе под ноги. Ноги, которые вели меня к лифту.

Найт высоко поднял руку. Я пригнулась, чтобы войти, и он вошел вслед за мной.

Двери начали закрываться, когда он нажал на кнопку B2.

Я уставилась на двери.

Да. Чистое безумие.

— Тебя как зовут?

Моя шея изогнулась и я подняла на него взгляд, чтобы увидеть, что он смотрит на меня сверху вниз.

— Что? — спросила я.

— Имя, детка.

— Аня.

Он уставился на меня.

Затем спросил.

— Аня?

— Аня, — подтвердила я.

— Аня, — повторил он, и я кивнула. — И ты думаешь, что у меня необычное имя?

— Да, я никогда не встречала никого по имени Найт, — сообщила я ему.

— И я никогда не встречал никого по имени Аня, — сообщил он мне. — Что это такое?

— Что именно?

— Твое имя.

— Это семейное имя. Как у моей бабушки.

— До этого, — заявил он.

— Это принадлежало ее бабушке, — поделилась я.

— А до этого, — настаивал он, прежде чем объяснить, — Происхождение.

— Русская, — сказала я ему.

— Ты русская? — спросил он.

— Моя бабушка была, — ответила я.

— Она выросла здесь? — спросил он.

— Нет, она выросла в Санкт-Петербурге, когда он еще назывался Ленинградом. Но она умерла здесь.

Он слегка склонил голову набок, но его лицо оставалось бесстрастным.

— Умерла?

Я кивнула.

— Семнадцать лет назад.

— Детка, сколько тебе? Двадцать три? Четыре?

— Семь.

Он поднял голову.

— Двадцать семь? — это прозвучало так, словно он мне не поверил.

— Да, двадцать семь.

Он изучал меня, но ничего не выдал.

Затем он заявил.

— И все же, она, должно быть, была молода.

— Печеночная недостаточность. Она была русской, то есть из России. Она пила водку, как обычную воду, и это не стереотип. Это вполне реально.

И так оно и было. И, к сожалению, она передала это моей тете.

Он посмотрел на двери, бормоча.

— Это гребанная правда.

Я не сводила глаз с его профиля и спросила.

— Ты русский?

Двери открылись, и его рука потянулась ко мне. На этот раз не к плечу, а к локтю, и он подтолкнул меня к выходу, ответив.

— Нет, блядь.

Его ответ был категоричным и, следовательно, оскорбительным, поскольку я наполовину русская, но я не стала спрашивать его об этом. Меня также удивило то, что он знает о привычках русских пить водку, но я не стала спрашивать об этом. Я просто прошла с ним через ярко освещенный цементный подземный гараж.

Он привел меня к элегантному, сверкающему спортивному автомобилю цвета оружейного металла, каких я никогда не видела. Он был таким чистым, что просто сиял, и выглядел так, словно его пригнали сюда прямо из демонстрационного зала. Я понятия не имела, что это такое, и единственной подсказкой было то, что на обороте было написано «Vantage». Я никогда не слышала о марке или модели с названием «Vantage». Все, что я знала, это то, что его спальня, квартира и одежда были потрясающими.

Он подтолкнул меня к пассажирской двери и открыл ее для меня.

— Что это за машина? — спросила я, прижимаясь задом к сиденью.

— Астон Мартин, — пробормотал он, глядя на мои ноги, в которых я раскачивалась. Это было все, что он сказал, прежде чем я закрыла дверь, и он пошел к водительскому сиденью.

Астон Мартин. Я не была уверена, но мне показалось, что какой-нибудь Джеймс Бонд или кто-то другой (или несколько из них) ездил на Астон Мартин.

Вау.

Я пристегнулась и огляделась, ощущая что, как и все, что имело отношение к Найту, было чистой роскошью.

Он сел в машину. Он не пристегнулся, но завел машину, и она заурчала вокруг нас.

Да, чистая роскошь.

Он обхватил рукой мое сиденье, развернулся и посмотрел назад, чтобы дать задний ход. Выехав, он выпрямился. Он включил передачу, и мы поехали.

Быстро.

Дерьмо.

Мы были на втором уровне парковки под зданием, и это напомнило мне об одном из моих немногих (но они у меня были) иррациональных страхов. Это был тот факт, что мне не нравилась подземная парковка. Конечно, там были огромные цементные колонны, которые, как я знала, кто-то с большим образованием проектировал чтобы выдержать вес большого здания. Но все, о чем я могла думать, это о том, что если бы этот чувак однажды напился на работе, напортачил и здание рухнуло, у меня не было бы никакой надежды. Не помогло и то, что у Найта была мощная машина и что ему явно нравилось исследовать границы ее функциональности, так что теперь он пугал меня по-другому.

Он нажал на кнопку, когда мы ускорялись по пандусу, который должен был привести нас к свободе. К счастью, он притормозил, чтобы решетчатые ворота (которые не пропускали сброд) поднялись, и мы оказались за пределами опасной зоны и остановились у въезда на улицу.