Глава 15

Настоящего монстра

ДЕНЬ БЫЛ СОЛНЕЧНЫЙ, но туманный. Ярко-зеленая трава, порхающие насекомые, мокрые ивы и маргаритки, разбросанные по лужайке, выглядели так, словно их можно было увидеть через фильтрованный объектив фотоаппарата.

Я подняла изящную фарфоровую чашку и сделала глоток чая.

— Ты никогда не обращаешь внимания.

Я резко повернула голову и увидела, что рядом со мной за столом, на котором красовался изысканный чайный сервиз, а на нем многоярусная тарелка с идеально украшенными пирожками, сидела моя тетя. На ее морщинистое, насмешливое лицо была натянута огромная, широкополая, сильно украшенная, нелепая шляпа.

— Что? — спросила я.

— Ты никогда не обращаешь внимания, Аня, — огрызнулась она, — Посмотри вокруг. Что ты видишь?

Я огляделась, затем посмотрела на нее.

— Красоту, — ответила я.

— Мусор, Аня. Это мусор, ты мусор, — она наклонилась через стол, со стуком поставив свою чашку с чаем, и прошипела, — Он мусор.

Затем все растаяло, и она сидела в своей нелепой шляпе, а вокруг нее были высокие, дымящиеся, вонючие кучи отвратительного мусора.

***

Я резко проснулась, открыла глаза и сделала глубокий вдох, надеясь, что в ту долю секунды не разбудила Найта. Он очень ненавидел, когда мне снились плохие сны.

Поскольку я была прижата к его боку, голова покоилась на его груди, а его рука обнимала меня, эта надежда быстро развеялась, и я поняла это, когда его рука сжалась.

— Аня, — прорычал он сонно, сексуально, грубо и раздраженно.

— Я в порядке, — прошептала я.

Ничего.

Потом:

— Я передумала. Я рада, что этот ублюдок истек кровью во дворе.

О боже.

— О чем это было? — спросил он.

В комнате было темно. Я знала, что было уже поздно, так как было лето, и рассвет наступал в квартире Найта рано. Но Найт сказал мне несколько недель назад, что хочет, чтобы я проговаривала каждый свой сон, считая, что если я отпущу их, то они в конце концов отпустят меня.

Пока что это не помогало.

— Все еще темно, давай снова ляжем спать, — прошептала я.

— Я больше не буду спрашивать.

Я вздохнула, а затем быстро рассказала ему о чае, линзах с фильтром, моей тете, ее шляпе и мусоре.

— Эта гребаная пизда, — проворчал он, — преследует тебя в твоих снах.

— Я в порядке.

Ничего, но его рука все еще была крепко сжата.

— Милый, серьезно. Я к этому привыкла. Они у меня уже много лет, — заверила я.

— Мы еще посмотрим, перестанешь ли ты их испытывать.

Наконец я подняла голову и посмотрела на его лицо в темноте.

— Я привыкла к ним, милый. Но меня раздражает, что я тебя бужу. Может, мне лучше поспать...

Я не договорила.

Рука Найта стала очень крепкой, он потянул меня на себя и поднял так, что мое лицо оказалось у него перед глазами.

— Не заканчивай. Этого не случится.

— Хорошо, — прошептала я.

— Мы будем говорит о них.

— Хорошо, — повторила я шепотом.

— У тебя был мусор. Она. Теперь ты живешь в чистоте, — сообщил он мне.

— Хорошо.

— У тебя долгое время было дерьмо, а потом все наладилось, Аня, и ты по-прежнему самое прекрасное, что есть в моей жизни. Запомни это, потому что это правда. Спроси Вив. Спроси Сандрин. Спроси Рэша. Спроси Курта. Они все чертовски высокого мнения о тебе. Запомни это. Возьми это в свои сны.

Боже, мой парень был таким потрясающим.

— Хорошо, милый.

Я чувствовала его пристальный взгляд на себе сквозь темноту.

— Эта гребаная пизда преследует тебя в твоих снах, — пробормотал он.

Голос его все еще звучал раздраженно.

Мне нужно было что-то с этим сделать.

И я сделала.

Моя рука скользнула вниз по его груди, к прессу, и я почти добралась до цели, прежде чем его пальцы обхватили мое запястье.

— К чему это? — прорычал он.

— Твой голос сексуальный, сонный и грубый, — мягко сказала я. — Я хочу услышать, как ты так стонешь.

— Мне не нужна твоя рука, — заявил он.

Черт.

— Хочу твой рот.

Ура!

— Встань между моих ног, детка.

О да.

— Хорошо, — прошептала я, и его рука сжалась.

— Что «хорошо»?

— Хорошо, папочка.

Его рука отпустила меня и он пробормотал:

— Хорошо, детка, а теперь возьми позу и возьми папочку в рот.

Я подвинулась и поцеловала его грудь. Я снова подвинулась и поцеловала его упругий пресс. Я снова подвинулась и оказалась между его ног. Он раздвинул колени, и я увидела, что он поглаживает себя, готовясь ко мне.

Я овладела им и заставила своего папочку сексуально, сонно, грубо застонать.

***

Я шла от кофейника со свежей кружкой кофе, когда из-за угла в кухню вошел Найт в футболке AC/DC и выцветших джинсах.

Я улыбнулась ему.

Уголки его губ приподнялись, а взгляд сразу же упал на мою футболку, которая была его футболкой. Он явно направлялся за кофе, и я уже собиралась пройти мимо него, но остановилась, когда его рука протянулась и обхватила меня за живот.

Он притянул меня к себе спереди, и я поправила свой кофе, чтобы не пролить его и не получить ожоги второй степени.

Затем его рука опустилась вниз и поднялась вверх так, что оказалась на обнаженной коже моей попки.

Я посмотрела ему в глаза.

— Страшное, безумное, горячее наказание и жесткий трах моей детки, несмотря ни на что, это определенно мой любимый подарок на день рождения.

Прошло полторы недели после его дня рождения, и я была в его футболке Black Sabbath.

— Круто, — прошептала я. Его губы дернулись, затем он опустил голову и прикоснулся ими к моим губам.

Он отпустил меня и пошел пить кофе. Я наблюдала за тем, как двигается его задница в джинсах, а когда он остановился и схватил кофейник, я вышла из кухни, пересекла гостиную и вышла через открытую стеклянную дверь, чтобы сесть на мягкую, удобную серую подушку на его кованой мебели.

У меня были большие планы на торжественное открытие моего спа-салона, до которого оставалось две с половиной недели. Малина тоже планировала это. Маркетинговая фирма Найта занималась рекламой. Я наняла персонал. Маникюр, педикюр, процедуры по уходу за лицом, скрабы для тела, массажи и укладка волос – все, что нужно. У нас даже была небольшая паровая сауна, джакузи и душ. Все при слабом освещении (кроме парикмахерских). Расслабляюще. Спокойно. Как только вы входите в салон, вы сразу же чувствуете, что готовы все бросить и предаться удовольствиям.

Я не могла дождаться.

Я все еще находилась под впечатлением от дня рождения Найта. Мало того, что он был тронут тем, что я для него сделала, на следующий день ему позвонили его мама с папой, чтобы поздравить с днем рождения, и они поговорили обо мне. И все, что он сказал, было хорошим.

Он был Найтом, так что это были не цветочные комплименты, но он сказал своему отцу, глядя на меня:

— Она прекрасна, папа. Увидишь ее и не поверишь своим глазам. Ты подумаешь, что тебе это снится.

И я подумала, что это было довольно цветисто. Или, по крайней мере, мне так показалось.

Он сказал им, что они должны приехать и встретиться со мной, иначе мы скоро поедем на Гавайи, чтобы я смогла встретиться с ними.

Когда он повесил трубку, он сказал мне:

— Мама передает тебе привет и с нетерпением ждет встречи с тобой.

Я сдержалась, чтобы не закружиться, не захихикать и не закричать «Ура!», а просто улыбнулась и поцеловала его.

Потом он поцеловал меня.

Жизнь была прекрасна. Даже если я ожидала чего-то, я никогда не ожидала, что это будет так хорошо, как сейчас.

И Найт подарил мне все это.

Он вышел со своей кружкой и сделал то, что делал каждое утро, когда мы сидели на его балконе. Поэтому мой стул уже стоял на своем месте, так как я отказалась от хлопот по его отодвиганию, что также избавило Найта от хлопот по его корректировке, когда он добирался до меня.

Он сел на стул лицом к перилам из оргстекла, задрал свои длинные мускулистые ноги и скрестил лодыжки. Мой стул стоял под углом к его, поэтому ему было легко обхватить обе мои ноги руками, что он и сделал, прежде чем перекинуть их через бедра.

Я подняла свой кофе повыше, чтобы он не пролился, пока он не откинулся на спинку стула и не сделал глоток, чтобы я знала, что все в порядке. Затем я откинулась на спинку своего стула и сделала то же самое.

— Решил, что хочу получить на свой день рождения, — заявил он, и я моргнула.

— Твой день рождения был больше недели назад, Найт, — я сказала ему то, что он и так знал, он повернул шею так, что его чистые, яркие голубые глаза оказались на мне.

Я никогда не привыкну к этим глазам, никогда. И я надеялась, что у меня есть вечность, чтобы доказать это.

— Ты так здорово надрала мне задницу в честь моего дня рождения, детка, что я решил праздновать весь месяц.

На моем лице появилась широкая улыбка, но только внутри.

Снаружи я фальшиво нахмурилась.

— Я едва могла ходить в течение трех дней, когда ты «делал со мной все, что мог», Найт. Я до сих пор прихожу в себя.

Его брови поползли вверх.

— Я жестко трахал тебя тридцать минут назад? — спросил он.

— Да, — ответила я.

— Ты отсосала мне посреди ночи? — настаивал он.

— Да.

— Последнее, детка, твоя идея. — он оглянулся на Фронт-Рейндж, пробормотав, — Ты хороша.

Я так и думала.

— Как скажешь, — пробормотала я в ответ, обожая наше подшучивание, не собираясь говорить ему об этом и поднося кофе к губам, — Что ты хочешь на свой день рождения?

— Ты переезжаешь.

Я поперхнулась кофе, и он перевел взгляд на меня, нахмурив брови, и он наклонился ко мне.

— Ты в порядке, детка?

Я похлопала себя по груди, сглотнула и прохрипела:

— Да, — а затем, — Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе?

Он уставился на меня.

Затем он сказал:

— Детка, твоя задница была в моей постели каждую ночь в течение трех месяцев. В твоем распоряжении целый гардероб, уже больше половины гребаной гардеробной. Для сучки, у которой нет денег, у тебя чертовски куча одежды.

Это было правдой. Все. Хотя в последнем он был отчасти виноват.

— Сколько стоит аренда? — спросила.

— Ничего, учитывая, что это место принадлежит мне.

— Хорошо, сколько стоит ипотека? — исправилась я.

— Зачем? — спросил он.

— Потому что, если я перееду, мне нужно знать, сколько составляет моя половина, чтобы я могла составить бюджет, — ответила я, и в тот же миг его голова откинулась назад, и он посмотрел на нижнюю часть балкона над нами.