Затем он затараторил:

— Господи, трахни, трахни меня. Господи, блядь, трахни меня.

— Найт! — огрызнулась я, и его взгляд метнулся ко мне.

— Ты не заплатишь и половины суммы по ипотеке, — заявил он.

Я открыла рот, но он быстро переместился, его рука вырвалась, обхватила мою челюсть, большой палец крепко прижался к моим губам, и я увидела, что его глаза стали смертельно серьезными.

— Это не обсуждается. В этом ты уступаешь. Ты подаешь заявление. Ты выбрасываешь все, что продается на дворовых распродажах, или то, что с дырками, или все, что ты купила на гребаной распродаже, или все, что тебе кто-то, блядь, подарил, если только это не имеет особого значения. Что касается остального дерьма, мы найдем для него место. Ты меня поняла?

Он убрал большой палец, а я продолжала огрызаться.

— Чтобы перевезти, понадобится коробка, потому что все это с распродажи, в ней есть прорехи, я купила это на распродаже или то что мне кто-то подарил.

— Хорошо, тогда на переезд уйдет около часа. Мы сделаем это сегодня, — немедленно ответил он.

Именно тогда я посмотрела на нижнюю часть балкона и попросила:

— Пожалуйста, освободи меня.

— Аня, глаза, — приказал он, и я подняла на него глаза, но они были прищурены. Он проигнорировал это и прорычал, — Уступи.

Я не уступила.

Я объявила:

— Я не могу переехать. Те немногочисленные вещи, которые у меня есть, не подходят ни под одну из этих категорий и не подойдут к твоему интерьеру.

— Детка, я живу в гребаном музее. Пожалуйста, Боже, добавь ему индивидуальности.

Я моргнула.

— Только не цветочки и не розовое, — добавил он, а затем продолжил, — И не все это белое, облупленное дерьмо, которое ты носишь.

Я уставилась на него.

Потом я спросила:

— Что-нибудь еще, Найт?

Он уставился на меня.

Затем он ответил:

— Насколько я понимаю, ты можешь потерять все это. Единственное, что меня волнует, это то что переедет навсегда и это ты.

Это был действительно хороший ответ.

И все же.

— Знаешь, когда ты привносишь в жизнь властность и становишься таким супер щедрым, я целую тысячу лет буду ломать голову над тем, как быть плохой, чтобы отомстить, и это бесит меня, но еще больше бесит, когда ты становишься милым, и я больше не могу злиться.

— Ты же знаешь, что это не имеет ни малейшего смысла, — сказал он мне.

Я бросила на него сердитый взгляд, а потом отвернулась и уставилась на переднюю панель, пробормотав:

— Как скажешь.

Я отхлебнула кофе.

Затем я услышала:

— Заметь и убери свое дерьмо, Аня.

— Хорошо, Найт.

— Господи, блядь, трахни меня, — пробормотал Найт.

Я сделала еще глоток кофе. Я сделала это спокойно. Но внутри меня опять все перевернулось и кричала внутри «Ура!»

Но вслух я объявила горам:

— Я чувствую, что грядет вечер с Сандрин.

— Господи, она отсосала у меня посреди ночи, я съел ее и трахнул полчаса назад, а она сидит в моей футболке, без трусиков, пьет кофе и пытается возбудить меня, — пожаловался он.

Я перевела взгляд на него.

— Это твое правило, милый. Я могу пойти и надеть трусики.

Его взгляд остановился на мне.

— Если ты сделаешь это, я достану ремень.

Мои ноги беспокойно задвигались.

Он пристально смотрел на меня.

Затем он повернул голову и пробормотал в пространство.

— Черт, я создал настоящего монстра.

Я почувствовала, что у меня выпучились глаза.

Затем я разразилась смехом.

***

Тонкие высокие каблуки моих потрясающих босоножек цокали по полу, пока я бродила по квартире. Я улыбалась про себя, потому что, хотя звук был приглушен, что в некоторых штатах может считаться преступлением, я слышала Black Sabbath.

Свернув за угол в гостиную, я увидела Найта на балконе, который, облокотившись пятками на перила, пил кофе и курил сигарету. Я знала, что, пока я принимала душ и готовилась встретить новый день, он, вероятно, отошел, чтобы освежиться. В остальном – нет.

Это была одна из тех черт, которые мне в нем нравились. Он чувствовал себя комфортно в своей собственной компании. У него было очень мало свободного времени. А то немногое, что у него было, он проводил со мной. Но если и случались такие моменты, как этот, ему не нужно было заполнять их книгами или телевизором. Только музыка, кофе (или пиво, или водка со льдом), его сигареты и он сам.

Как и все что касалось Найта, я считала это сексуальным.

Его шея повернулась, а глаза обратились ко мне, когда услышал, что я приближаюсь. Пристально глядя на меня, я наблюдала, как он раздавил сигарету в пепельнице.

Я подошла ближе, и он запрокинул голову назад. Он переложил свою кружку в другую руку, чтобы его рука, которая была ближе ко мне, могла обхватить мое бедро, и я наклонилась, чтобы прикоснуться губами к его губ.

Я отстранилась на дюйм и тихо сказала:

— Собираюсь заглянуть в спа.

— Хорошо, — пробормотал он.

— Могу я попросить тебя подумать о чем-нибудь, пока меня не будет? — попросила я.

— О чем угодно, — сказал он мне, и я положила руку ему на шею, почувствовав, как смягчается мое лицо.

— Подумай о том, что я могу сделать для нашего дома. Я понимаю, что ты хочешь заботиться обо мне, но тебе нужно понять, что я должна это сделать. Продукты. Коммунальные услуги. Платить уборщицам. Хоть что-то. Пока мой спа-салон не станет успешным, я буду добиваться этого, я знаю, что с этим заведением я не могу позволить себе ходить вполсилы, да и ты мне этого все равно не позволишь. Но мне нужно что-то делать.

Я знала, что он застрял в начале моих слов, когда его взгляд переместился на мои губы, и он прошептал:

— Наш дом.

Мои пальцы на его шее сжались и я прошептала в ответ:

— Милый.

Его глаза встретились с моими, и он тихо сказал:

— Мы поговорим об этом сегодня вечером.

Мой мужчина. Он любил меня и готов был отдать мне все.

Я улыбнулась ему и ответила:

— Хорошо.

Его взгляд снова опустился на мои губы.

— Хочу еще раз этот рот, прежде чем ты уйдешь.

Я дала ему это. Его пальцы зарылись в мои волосы, прижимая меня к себе, и он растрепал их.

Затем, бросив ему улыбку через плечо, я ушла.

***

— Увидимся позже! — крикнула я, проходя по коридору на верхнем этаже моего спа-салона.

— Позже! — крикнул в ответ один из двух парней, которые заканчивали работу в парной.

Я ухмыльнулась и побрела по мягко освещенному коридору, отделанному панелями из темного дерева.

В этот день должны были прийти люди Махлины, занимающиеся растениями. Растения. Это означало, что мы были близки к открытию. В основном, это был живой бамбук. Ощущение была чистым, насыщенным, теплым, дорогим с восточными нотками. Совсем немного цветов, как нравилось Махлине, но по моему требованию были добавлены теплые красные оттенки. В основном потому, что они напомнили мне о Найте.

Я спустилась по винтовой лестнице и окинула взглядом открытую зону с уютными маникюрными кабинетами, кабинетами для педикюра и открытыми парикмахерскими с высокими зеркалами и подвесными светильниками.

— Потрясающе, — прошептала я. Я спустилась вниз и подошла к высокой стойке администратора, которая была сделана из тонких панелей темного дерева и располагалась в стороне от входной двери, но под углом к ней.

Я зашла за стойкой. Телефон уже был установлен. Компьютерную систему устанавливали на следующий день. Если Махлина или кто-то из рабочих оставляли мне несрочные записки, они клали их сюда. Я осмотрела помещение, когда приехала, не возвращаясь сюда, и увлеклась разговором с ребятами, поэтому проверяла наличие записок перед уходом.

По моей шее пробежала дрожь, и это была не та дрожь, которую издавал Найт. Словно направляемая невидимыми силами, я подняла голову и перевела взгляд с огромных зеркальных окон в передней части моего здания на улицу, и у меня перехватило дыхание.

Ник шел по улице, оглядываясь через плечо на что-то – не на меня, а в сторону моего спа-салона. Мне это не понравилось. Это не было случайным сценарием, который придумал Найт, когда я увидела Ника на улице. Он был там по какой-то причине. Я знала это.

Я перекинула сумку через плечо и направилась к стойке администратора, чтобы взять телефон, когда дверь моего спа-салона открылась. Моя спина выпрямилась, а взгляд устремился на дверь.

Вошел плотный мужчина примерно на дюйм или два выше меня, с залысинами, густым загаром и золотой цепочкой, которая путалась с обильными волосами, растущими у него на груди. Мне не понравился его вид. Нисколько.

Потрепанный.

Нет, неряшливый.

— Извините, — сказала я ему, — Мы еще не открыты.

— Аня Гейдж? — спросил он, не сбавляя шага, пока шел ко мне.

Не сводя с него глаз, я расстегнула застежку на сумке и полезла в карман за телефоном космической эры.

— Чем я могу вам помочь? — спросила я.

— Я Дрейк Нэйр.

Я не была знакома с Дрейком Нэйром и, взглянув на него, поняла, что никогда не хотела этого знать.

Я нашла телефон и вытащила его, подняв руку, чтобы он мог видеть. Его взгляд упал на телефон, затем вернулся ко мне, когда я заговорила.

— И что я могу для вас сделать, мистер Нэйр?

Он остановился в четырех футах от стола.

— Я бывший партнер Найта.

Сюрприз, и не из приятных.

Я сдержалась и даже глазом не моргнула.

— Да? — спросила я.

Он изучал меня.

Я предупредила его:

— Наверху работают двое мужчин, мистер Нэйр.

— Не удивлен, — пробормотал он, все еще изучая меня, и не говоря о том, что не удивлен тем, что мужчины работают в моем здании.

— Мистер Нэйр, у меня есть дела, — заявила я, — Не хотите ли вы рассказать мне, почему вы здесь?

Он сосредоточился на мне и ответил:

— Десять лет назад если ты бы попросила меня угадать, я бы сказал, что ты именно та, кого он хотел, но я бы не сказал, что ты та, кого он мог бы получить.

Я держал спину прямо, не сводя с него глаз и сжимая в руке телефон. Чего я не делала, так это не говорила.

Он говорил.

— И все же. Парень был магнитом для кисок. Черт, они были без ума от него. Знаешь, они хотели, чтобы он управлял акциями?

— Полагаю, вы имеете в виду Найта, а поскольку я вас не знаю, я бы предпочла бы не обсуждать его с вами.