Глава четвертая

Бренна

– Берете ли вы эту женщину в законные жены? – спрашивает священник, когда слезы текут по моему лицу. У меня есть пинта мороженого, которую я доедаю, пока смотрю финал сезона дерьмового реалити-шоу.

– Да.

Я засовываю в рот еще одну ложку и фыркаю.

– Хорошо. Кого волнует, что ты готовишь себя к разочарованию на всю жизнь, чтобы в конце концов остаться одной? Ты выходишь замуж за человека, который только вчера целовался с двумя другими девушками.

– Мам? – спрашивает Мелани со стороны дивана.

– Да?

– Ты плачешь?

– Нет, у меня просто глаза слезятся.

Она покачивается на пятках.

– Тогда ладно. Я вижу, ты хорошо справляешься с ситуацией.

Я игнорирую ее и позволяю мороженому сгладить мои эмоции.

– Я хотела спросить тебя, можем ли мы завести лошадь.

Я поворачиваю к ней голову, гадая, что это за ребенок.

– Что?

– Лошадь. Я имею в виду, у всех детей здесь они есть.

– Верно, но это не значит, что мы должны. Мне напомнить тебе о кошке? Или о собаке, которую мы завели после того, как решили, что не можем быть кошатниками? Или о песчанке? Мы даже не можем говорить о шести хомячках, упокой Господь их души.

Мы пытаемся, но мы... явно не созданы для того, чтобы заводить домашних животных.

– Кошка не виновата, – пытается оправдаться Мелани.

– Она убежала и отказалась покидать соседский дом. Она вышла из дома, побежала туда, а потом попыталась вцепиться мне в лицо, когда я заставила ее выйти, но потом снова вернулась.

Мелани вздыхает.

– Это потому, что ты назвала ее Дерьмоголовой.

– Она была Дерьмоголовой! Она обгадилась, а потом засунула туда свою голову. Я подумала, что это подходящее, а не унизительное имя.

Она драматично хмыкает.

– И откуда мне было знать, что ты не используешь отбеливатель для чистки клеток хомяков? Я не знала, что испарения могут их убить.

В тот день мне действительно следовало быть более внимательной, но, естественно, сломалась машина, я сожгла ужин, а Люк позвонил Бог знает откуда и сообщил, что умерший в его отделении – не он. После этого... Со мной было покончено, и с хомяками тоже. Грега, Бобби, Питера, Маршу, Джен и Синди похоронили вместе под песню из «The Brady Bunch», когда я опускала коробку в землю.

– Мам, нам нужно о ком-то заботиться.

– Начни с меня.

Я немного шучу. По большей части я в порядке. Сегодня просто... тяжело. Может быть, потому что вчера я несколько часов провела с двумя учениками, которые испытывают трудности дома, а может быть, потому что мне кажется, что мир рушится, а мне некому помочь взвалить на себя это бремя. Какова бы ни была причина, сегодня утром я проснулась, повернула голову к пустой подушке и заплакала. Мне хотелось, чтобы все это оказалось дурным сном, но это не так. Поэтому я выпустила все наружу и вспомнила, что у меня двое замечательных детей, отличная работа, дом и все хорошо. Я буду вежливо игнорировать тот факт, что ем мороженое на ужин.

– Окажете ли вы мне честь, если всегда будете принимать мои розы? – вопрос из телевизора звучит громче, чем раньше.

Я поднимаю взгляд и вижу, как он протягивает ей розы.

– Всегда, – ее слезы падают, как и мое сердце.

Я тяжело вздыхаю и заставляю свои эмоции вернуться в сердце. Я не могу плакать. Я уже достаточно наплакалась за последнее время, и я даже не уверена, из-за чего, черт возьми, я плачу. Прошло несколько месяцев, и я была в порядке.

Дождавшись, когда я смогу говорить без слез, я поднимаю глаза на Мела.

– Никаких лошадей.

Она подходит сбоку и садится.

– Почему ты плачешь?

Я пожимаю плечами.

– Это жизнь.

Я никогда не скрывала от своих детей реальную жизнь и чувства. Для них нормально знать, что я грущу, радуюсь, злюсь, временами схожу с ума и могу смеяться. Я хочу, чтобы они видели, что испытывать эмоции – это нормально, если только они правильно их воспринимают. Поэтому, когда Люк умер, они видели мои слезы, видели, как я каждый день встаю и делаю то, что должна, и мы поддерживали друг друга в нашем горе, поэтому я думаю, что у нас все хорошо. В большинстве дней.

– Ты скучаешь по папе?

– Всегда, – я повторяю слова, которые только что сказала девушка из телевизора.

– Я тоже, – Мелани кладет голову мне на плечо.

Я наклоняюсь, прижимаюсь губами к ее макушке и протягиваю ей мороженое. Она набирает ложку, и тут вбегает Себастьян, останавливается и выхватывает контейнер у Мелани.

– Эй! Я хочу мороженое. Не ешь его все!

– Жаль, я пришла первой, – Мелани выхватывает его обратно.

– Дай сюда!

Она ухмыляется, запихивает в рот ложку, и каким-то образом умудряется при этом улыбаться.

– Мел! – хнычет Себастьян. – Я тебя ненавижу!

Ее губы шевелятся, но все, что я слышу, это: «Ва-ба-ха-у-у».

Как говорится, заведи детей...

– Пожалуйста, мы можем не ссориться сегодня? – спрашиваю я, задыхаясь.

– Прости, – говорит Себастьян, а затем подползает ко мне и обхватывает мою руку. – Может, посмотрим кино?

– Сегодня не среда, дурачок.

Я вклиниваюсь, пока все не вышло из-под контроля.

– Нет, не среда. Сегодня пятница, но иногда тебе нужно два фильма за неделю.

Она пожимает плечами и запихивает в рот еще одну порцию. От одной мысли об этом у меня болит голова, но это заставит их замолчать.

– Какой фильм?

Он наклоняет голову, как будто я полная идиотка, раз спрашиваю. Конечно, он хочет посмотреть новый фильм с Джейкобом Эрроувудом в девяностый раз. Как бы мне этого ни хотелось, какая-то часть меня хочет снова увидеть его лицо. Интересно, будет ли зеленый цвет его глаз на экране таким же ярким, как наяву, и будет ли его улыбка такой же.

– Твоя взяла, – говорю я, не задумываясь, почему я так отвечаю.

– Да!

– Это считается его выбором фильма на среду! – говорит Мелани, поднимаясь на ноги. – Мы не будем смотреть его снова через несколько дней. Это будет мамин выбор.

– Отлично, – быстро соглашается Себастьян.

А почему бы и нет? Мы будем смотреть его фильм, несмотря ни на что.

– Джейкоб Эрроувуд – лучший Навигатор на свете. У него такой взгляд, когда он готов всех спасти, что никто не может ему помешать. Наверняка он герой из реальной жизни, он добрый и делает что-то для людей, потому что может. Наверняка он действительно умеет управлять самолетом, как это делал папа.

Я сомневаюсь в этом, но не собираюсь разрушать его пузырь. Он не ошибается в том, что он хороший парень. Джейкоб оказался совсем не таким, как я ожидала. Он был добрым, до смешного привлекательным и заставил меня почувствовать умиротворение. С тех пор как я встретила его неделю назад, я не могу выбросить его из головы. Не помогло и то, что Сибил вбила мне в голову мысли о том, что я могу быть желанной.

Наверное, у него сложный характер, а мне этого хватит на всю жизнь. Включается фильм, и радость Себастьяна становится ощутимой. Хотелось бы мне быть такой же. Горе не может идти по расписанию. Некоторые дни настолько тяжелы, что мне кажется, будто я тону, в то время как другие дни проходят легко. Бывает, что я думаю о Люке без единой унции грусти. Я так живо представляю его, улыбающегося нам, когда мы пытаемся выгрузить продукты за одну поездку, наши пальцы теряют кровообращение, пока мы набираем продукты, потому что нет необходимости в нескольких поездках. Я закрываю глаза и слышу его глубокий голос, говорящий мне, что он любит меня и всегда вернется ко мне. О, какая это была ложь.

Начинается вступительная сцена, и Себастьян начинает рассказывать обо всех причинах, по которым Джейкоб достоин «Оскара».

– Он знает все правильные повороты и углы, чтобы быть уверенным, что уничтожит террориста, который пытается разрушить город, не причинив вреда мирным жителям.

Мелани хмыкает и переходит на другой диван у окна.

– Да, он замечательный.

– Заткнись, Мелани. Он замечательный, а ты просто злишься, потому что мы смотрим мой фильм.

– Я уверена, что так оно и есть.

– У меня от вас обоих голова болит.

Они затихают на несколько минут.

– Мам? – зовет Мелани, не отворачиваясь от окна.

– Что?

– Бабушка сегодня приедет?

Я закрываю глаза и считаю до пяти. Я люблю своих свекров. Они удивительные, щедрые и действительно помогли нам больше, чем я могу выразить, но они убивают меня. Они никогда не звонят, прежде чем прийти, и не спрашивают, все ли в порядке. Я прожила большую часть своей жизни одна. Я вышла замуж молодой и, по сути, выросла, воспитывая семью. Я ценю их помощь, но приезжать так поздно в пятницу – это уже слишком.

– Не уверена.

– На подъездной дорожке стоит машина, похоже ее.

Я встаю с дивана, направляюсь к двери и поправляю свою неаккуратную прическу. Когда я открываю дверь, то обнаруживаю, что это не она. Нет, это не кто-то из нашей семьи. Это мужчина. Очень, очень привлекательный мужчина. Мужчина, которого в этот самый момент показывают по моему телевизору. Мои глаза расширяются, когда я смотрю на Джейкоба, который улыбается мне.

– Привет.

Я легонько толкаю его, а затем закрываю за собой дверь.

– Привет, ты в порядке? Что-то случилось? Я имею в виду, я не... ожидала, что ты придешь сейчас или... вообще. Конечно, ты здесь не из-за меня, я полагаю. Потому что это было бы странно, верно? – что, черт возьми, со мной не так? Я произношу последнюю фразу под нос и молюсь, чтобы он не услышал.

– Извини, что заскочил, но я ехал домой из аэропорта и увидел, что у тебя горит свет. Я подумал, что смогу встретиться с Себастьяном и, надеюсь, договориться о времени, когда мы будем проводить время вместе.

– Точно.

Я смотрю на свои ноги и сдерживаю стон. Пожалуйста, убейте меня сейчас. Я в леггинсах и майке через плечо, на которой огромное пятно от попкорна с маслом, и без лифчика. Я быстро обхватываю грудь руками, чтобы скрыть свой ужасный наряд.

– Сейчас не самое подходящее время, извини.

– Нет! Это не так. Пожалуйста, не извиняйся.

Если Себастьян узнает, что он пришел, и не встретит его, я никогда не услышу конец этому.

– Мы никого не ждали. Мы просто смотрели... что-то... и ты меня удивил.