ГЛАВА ШЕСТАЯ

Сегодня был «День П» — День Планов. Все мои бессонные ночи, избегание определенного безымянного, самодовольного мудака и все туши, которые я нанесла, привели меня к этому моменту.

Вечером накануне я выступила перед командой мистера Киллингтона под бдительным взглядом отца. Меня допрашивали мужчины, которые, вероятно, никогда не смотрели HGTV. Я отвечала на вопросы, которые, как я бы поспорила, они нашли в Google: что сказать, чтобы казаться знатоком. Им было бы лучше на самом деле просмотреть материалы, которые я отправила заранее.

Я получила одобрение от помощника и финансового советника мистера Киллингтона. Теперь либо мистер Киллингтон утвердит мой план, либо нас уволят, мы столкнемся с банкротством, потеряем любой престиж, который отец накопил за почти сорок лет, и упустим шанс на мою работу мечты.

Никакого давления, черт возьми.

— Ты выглядишь нарядно, папа.

Он выпрямил галстук, прихорашиваясь перед камерой. Мы переписывались все утро. Последние предложения о презентации, идеи наряда. Лучший галстук для него (тот, который не имеет на себе реплики Филиппа), свитер, который внушает мне авторитет. Все должно было быть абсолютно идеальным.

Мои счастливые подтяжки были спрятаны под любимым синим кардиганом, сдерживающим мое бьющееся сердце, чтобы оно не вылетело из груди.

— Еще поправляешься? – я сдвинула стул на место, настраивая наклон iPad, чтобы получить идеальный угол.

— Практически вернулся к норме.

— Это здорово, – было облегчением видеть его здоровым, в настоящей одежде, а не в пижаме, с румянцем на щеках.

Эта работа могла упасть мне на колени, но я ее хотела. Это была моя работа. В какой-то момент нужно было снимать учебные колеса. Даже если я упаду лицом вниз, пришло время учиться и доказывать себя.

— Когда ты думаешь приехать на место?

— О, я…, – взгляд папы ускользнул от камеры к какому-то месту, которого я не могла видеть. — Не скоро. Нужно еще немного времени на восстановление.

— Папа! – если он все еще болен, может, мне не следовало уезжать. Почему Бетти мне не позвонила? Может, я…

— Я в порядке, я в порядке — обещаю, – он поднял ладони, как будто пытаясь остановить поток моих мыслей. — А ты больше чем в порядке. Я видел все твои чертежи, твои обширные списки, – он усмехнулся, — твои планы на случай непредвиденных обстоятельств. Ты полностью подготовлена. Это твой проект, – возможно, это была моя надежда, но в его голосе, казалось, звучала гордость.

Я провела рукой по сердцу, сталкиваясь с дозой реальности.

— Я ценю это, но мистер Киллингтон нанял тебя, а не меня. Мы не фирма «Прайс и дочь».

— Тогда будем «Прайс и Прайс». Если ты сделаешь достаточно хорошую работу, я даже позволю тебе быть первым Прайсом, – на его лице мелькнул озорной огонек, который согрел мое сердце.

— Не смешно, – улыбка невольно прорвалась. Он всегда знал, что сказать, когда я нервничала.

— Прости, – он попытался стереть улыбку – или хотя бы попытался. Единственный человек, который считал Мориса Прайса комиком, был Морис Прайс. — Но ты действительно справишься. Мне больше нечего делать — кроме как восхищаться твоими прекрасными эскизами и похвалить себя за то, как хорошо я тебя натренировал.

— Надеюсь, я буду такой же скромной в старости, как ты, – кожа покраснела. Он всегда был щедр на похвалы, но его нежелание приехать говорило о его доверии ко мне.

— Надеемся, Беллз, надеемся. Тебе не нужен я там, чтобы брать на себя лавры за твою гениальность.

Я глубоко вздохнула, позволив его словам омыть меня, несмотря на все сомнения, которые когда-либо испытывала.

— А если я провалюсь, мы окажемся в долгах, опозорены, и больше никогда не будем работать над домами?

— Понятия не имею, откуда у тебя такая склонность к преувеличению, – он подмигнул. — Если это случится, ты можешь полностью обвинить меня. Это будет как тогда, когда мы жили в той крохотной хижине. Подумай обо всех отцовско-дочерних связях, которые мы могли бы наладить.

Было много замечательных воспоминаний с того года, когда мы переехали в прославленную бревенчатую хижину, но тогда мне было семь. Я застонала, когда напряжение в нервах начало спадать. Я знала, чего мы ждали, от чего он меня отвлекал. Часы издевались надо мной.

Но я уже позволила себе момент сомнений пару ночей назад.

Сотрудники были соответствующе пристыжены, увидев меня на завтрак на следующее утро. С тех пор не было упоминаний о «сэре», который должен был присоединиться к нам, или новых жалоб на то, что я перерабатываю.

— Вся вина? – я пыталась устроиться поудобнее, перекрещивая и распрямляя лодыжки, приглаживая волосы, отказываясь сделать еще один глоток воды, чтобы вдруг не захотеть в туалет. Нет ничего хуже, чем находиться в стрессовой ситуации и хотеть в туалет. Ничего.

— Вся. Сделай куклу с моим лицом и колоти её, – он подчеркнул свою мысль, ударив кулаком по руке.

Что заставило меня представить другое лицо, которое я хотела ударить.

— Согласна.

— А как Филипп? – невозмутимость в его голосе выдавала, как долго он сдерживался, чтобы не спросить.

— Вау, ты продержался целых пять минут, прежде чем спросить о своем любимом ребенке.

— Хорошо — ты осознаешь своё место.

Я тяжело вздохнула, больше для него, чем для себя.

— Его хорошо держат в гараже.

— А ты…?

— Вожу его каждые несколько дней, хотя никуда не езжу, кроме этого полуразрушенного поместья, – настоящее закатывание глаз.

— Каждый день зарабатываю эту кружку «Отец года», которую ты мне сделала, – он поднял её, и я не смогла не фыркнуть. Я нарисовала её в шесть лет, и он до сих пор ведет себя так, будто это был лучший подарок, который ему когда-либо дарили, привозя её с нами на каждую работу.

Часы пробили полдень.

Один из старинных часов в коридоре ударил, мое сердце вместе с ним, как будто я не осознавала, придавая моменту зловещий оттенок.

Ровно в назначенное время мистер Киллингтон появился на экране, сидя в своем конференц-зале. Несколько сотрудников сидели по обе стороны от него, все в костюмах. Их сутулые позы полностью подчинялись ему. Даже их кресла, казалось, были ниже.

— Прайс, – рявкнул мистер Киллингтон, идеально подражая своему внуку. Моя основная цель была получить его одобрение, но бонусом было бы, если мистер Киллингтон увидит пользу в том, чтобы Оливер покинул поместье. Лучше сразу.

— Доброе утро, сэр, – начала я. — Я начну с наших планов для главного вестибюля. — Я нажала, чтобы поделиться экраном.

— Почему говорит женщина? Я не нанимал тебя — я нанял Мориса Прайса. Прайс, говори.

Теперь я поняла, откуда у его внука этот обаяние.

— Сэр, я Беллами Прайс, его дочь. Я на месте.

— А почему не Морис? – спросил он, как будто люди там могли бы дать ответы, или мой отец волшебным образом появился бы в зале заседаний. Мы уже не соответствовали его строгим ожиданиям. Тонкий слой пота проступил на моем лбу.

— Мы несколько раз связывались с вашим офисом, мистер Киллингтон. Я выздоравливаю после госпитализации, но Беллами держит меня в курсе и прошла со мной все проекты. Она проделала отличную работу, подчеркивая оригинальные особенности дома. У нее больше опыта, чем у меня в её возрасте, или чем у большинства в этой отрасли, – отец говорил своим тихим, но твердым тоном. Обычно это срабатывало, но это не был типичный клиент. — Исключительное внимание к деталям, – добавил он.

— Я плачу большие деньги за это, – взгляд мистера Киллингтона скользнул в сторону экрана снова. Его черты изменились, когда он, казалось, получил подтверждение. — И я плачу за Мориса Прайса, а не за неизвестную.

Жаль, что я не могла сказать, что это был первый раз, когда я слышала что-то подобное. Моя молодость, вес и пол — всё работало против меня в таких ситуациях, независимо от того, как я была одета или сколько времени я потратила, чтобы укротить свои волосы. Я стояла перед группой старых белых мужчин, и они всегда предпочитали другого мужчину. Они никогда не рассматривали возможность, что женщина может быть ответственной, особенно такая, как я.

Это не имело ничего общего с качеством моей работы. Единственное, что заботило мистера Киллингтона, — это имя, стоящее за ней. Возможность хвастаться перед своими друзьями, сидя на своих яхтах, направляясь на свои частные острова, что сам Морис Прайс работал над его домом.

— Мы не должны платить по расценкам Прайса тогда.

Его угроза была произнесена с некоторым удовольствием, явно он считал, что был первым, кто придумал эту шутку.

Отец отказался отступать.

— Никто не справится лучше. Она именно та, кто вам нужен для вашего проекта. И вы сможете сказать, что Беллами Прайс восстановила ваше поместье, что только увеличит его стоимость, я могу это обещать.

Наступила тишина. Мистер Киллингтон, казалось, обдумывал слова моего отца, пока я незаметно вытирала пыль, попавшую мне в глаза. Внутренние помещения этого дома нуждались в капитальной уборке.

Перед камерой мистер Киллингтон развел руки и сложил их на столе.

— Хорошо, но у меня нет времени на эту презентацию. У меня один вопрос, мисс Прайс.

Сидя на своих трясущихся руках, я кивнула.

Мистер Киллингтон постучал один раз.

— Я хотел бы увидеть планы для западного крыла, которые вы удобно оставили в стороне.

Черт, черт дважды. Я пыталась использовать чертежи, чтобы доработать то, над чем отец работал годы назад, но не было никакого способа притвориться. Не с уровнем детализации, который я вложила в остальную часть особняка. Несмотря на мое разочарование от бывшего «Зверя», я не могла заставить себя вторгнуться в его личное пространство и войти в западное крыло. Горе на его лице, когда мы стояли у дверей, преследовало меня каждый раз, когда я об этом думала. Это то, к чему приводит быть хорошим человеком: меня обломали — и не в приятном смысле.