Глава 22

Эллиотт

Один. Два. Три.

Выстрелы.

Четыре. Пять. Шесть.

Выстрелы.

Мое сердце перестает биться , когда я мчусь к двери подвала. Я оставил ее одну, хотя обещал быть рядом. Я обещал, что буду защищать ее до последнего вздоха.

— Клара! Чёрт!

Я слышу, как разговаривают парни позади меня, но не могу разобрать, что, черт возьми, они говорят. У меня туннельное зрение. Мне нужно добраться до нее быстрее, но у меня такое чувство, будто я двигаюсь в замедленной съемке. Мои ноги тяжелые, поэтому мне трудно бежать. Мое тело чувствует слабость, пока я пытаюсь добраться до двери.

— Малыш!

Паника. Вот что я чувствую. Я не чувствовал этого с детства, но это то, что никогда не забудешь. Я не мог защитить ни свою мать, ни сестру, но я уже не ребенок. Мне не следовало уходить. Мне следовало остаться на лестнице. Я должен был быть рядом.

За всю свою жизнь я любил только трёх человек. Я уже потерял двоих. Если я потеряю Клару, у меня не будет причин продолжать дышать. Я не могу жить дальше без нее. Ни на долбаную секунду.

Я глотаю эмоции, пытаясь вырваться наружу и вырывая дверь подвала, бегу вниз по лестнице. Я в ужасе от того, на что наткнусь, и спрыгиваю с последних нескольких ступенек.

Я чуть не падаю на колени, когда вижу, что Клара стоит и тяжело дышит. Облегчение, которое я чувствую, заставляет меня потереть глаза руками.

Я думал, что, черт возьми, потерял ее.

— Клара?

Она все еще направляет пистолет на своего мертвого отца. Из-под него сочится темно-красная кровь, образуя гигантскую лужу. Я смотрю на него. Он мертв.

— Малыш?

— Он сказал, что я слабая, — говорит она, дрожа, продолжая смотреть на него.

Она в шоке. Она никогда раньше никого не убивала. Адреналин поднимается так быстро, что, как только он начинает падать, вы впадаете в состояние шока.

— Дай мне пистолет, — говорю я.

Она застыла на месте, не в силах пошевелиться.

Я осторожно подхожу к ней и осторожно выдергиваю пистолет из ее руки. Это выводит ее из этого состояния, и она прикрывает рот, глядя на мертвого отца, прежде чем повернуть голову ко мне.

— Боже мой, я убила его. О, мой чертов Бог, он мертв. Что, черт возьми, мне теперь делать? — кричит она с широко раскрытыми глазами.

Я хватаю ее, прижимаю к себе и целую в макушку.

— Что, черт возьми, мне делать, Эллиотт? — она шепчет.

Я прижимаюсь губами к ее. — Не волнуйся, детка. Мы неплохо умеем избавляться от тел.

Она смотрит на меня, и я улыбаюсь ей. — О, да, — говорит она.

— Это было приятно, не так ли?

Она закусывает губу, ее голубые глаза прыгают между моими. — Немного слишком хорошо.

Моя прекрасная, идеальная девочка.

Мой нежный цветок.

Она такая же темная, как и я, и я чертовски обожаю это.

— Я люблю тебя, Клара.

— Я люблю тебя, Эллиотт.

Я прижимаюсь к ней губами и целую изо всех сил.

Рад, что она жива.

Благодарен, что она моя.

К счастью, она понимает.

Я оглядываюсь на ребят, которые молча ждали. Я киваю в сторону тела Джастина и говорю: — Сожгите его, — я улыбаюсь Кларе. — Добро пожаловать в мой мир, детка.

Клара

Я в отчаянии, когда тело моего отца загружают в заднюю часть катафалка Трейса. Да, я рада, что он мертв, но все же небольшая часть меня желает, чтобы все было по-другому. Что с ним случилось, что он стал таким злым?

Случится ли это со мной?

Нет, я лучше этого. Теперь у меня есть любовь, и пути назад нет. Я думаю, это была проблема моего отца. Он никогда по-настоящему не открывался любви.

Любила ли его когда-нибудь моя мать?

Я любила?

У меня нет ни одного из этих ответов, и, когда заднюю часть катафалка закрыли, я позволила вопросам умереть вместе с отцом.

Моя мать любила меня.

Эллиотт любит меня.

Я отомстила окончательно, и благодаря этой группе долбаных убийц мне это сойдет с рук.

Как бы это ни было облажано, теперь я лучше понимаю Эллиотта. Я понимаю удовлетворение, которое он получает от убийства того, кто этого заслуживает.

Мой отец, возможно, считал меня слабой, но я чертовски уверена, что это далеко от истины.

Я пережила детство в пренебрежении.

Я пережила угрозы смертью.

Я выжила, будучи заложницей.

Я пережила все это, и это делает меня чертовски сильной.

Эллиотт обнимает меня и целует. — Ты в порядке?

— Более чем хорошо.

Думаю, мой отец все-таки сделал для меня кое-что. Если бы не он, меня бы никогда не похитили и не взяли в заложники. Я бы никогда не влюбилась в своего похитителя и не нашла бы счастья, которого жаждала всю свою жизнь.

Когда я проснулась в то первое утро и обнаружила, что не могу выйти из этого дома, я теперь звоню домой. Я этого не ожидала. Я думала, что все пойдет не так.

Влюбилась в серийного убийцу, который вернул меня к жизни.