Глава 19

Рафаэль

Когда я вхожу в особняк отца, фойе наполняется громкими голосами.

Винсент Марино — глава нашей мафиозной семьи и дядя Дона семьи Варро, Лоренцо Варроса, с которым у нас прекрасные отношения, несмотря на его репутацию безжалостного человека.

Я не обращаю внимания на приподнятую бровь правой руки моего отца, Массио, и распахиваю дверь столовой.

Мрачный взгляд отца скользит по мне, но я не зацикливаюсь на этом и занимаю свое место рядом с ним. Он, как всегда, властен. Отец был молод, когда у него родились я и Томми, он продолжает напоминать нам, что мы тоже должны быть окружены выводком наследников. Как и полагается, он идеально укладывает свои серебристые волосы, оставляя белую рубашку расстегнутой, чтобы обнажить мускулистую фигуру. Его отличительной чертой является то, как он закатывает рукава рубашки, обнажая загорелую кожу и татуировки.

Женщины падают на ноги, чтобы доставить ему удовольствие, в буквальном смысле.

У нашего отца есть склонность к покорным, и, хотя я сам никогда не погружался в этот мир, но могу оценить ту власть, которую имеешь над кем-то, когда хвалишь или унижаешь. Я ерзаю на стуле, понимая, что, вероятно, больше похож на своего отца, чем готов признать.

Он смотрит на часы.

— Я пишу, — бормочу я.

— Папа не любит технологии. Он стареет. — Рокко упрекает его с самодовольной ухмылкой на лице, затем подается вперед в кресле и повышает голос на несколько октав, как будто наш отец плохо слышит. — Правда, папа? Тебе. Не. Нравятся. Технологии.

Наш отец одаривает Рокко резким шлепком по затылку.

— Заткнись, дерзкий маленький ублюдок.

— Ты прав. Я ублюдок. — Рокко откинулся на спинку стула, и я жду, пока он продолжит вести себя как ребенок. — Бедный маленький ублюдок.

Я ем лазанью, игнорируя шутку младшего брата, в то время как отец пристально смотрит на меня.

— Нет объяснений?

— Нет, — отвечаю я.

— Он, наверное, был по уши в какой-нибудь шлюхе, папа.

Мой взгляд останавливается на Рокко, который лениво откидывается на спинку стула и упорно смотрит на меня с подстреканием. Он носит свою фирменную кожаную куртку, к большому разочарованию нашего отца, и, обхватив одной рукой свободное место нашего брата Томми, на его лице появляется понимающая улыбка, которая говорит мне, что он знает больше, чем мне хотелось бы, чтобы он знал. Этот самодовольный маленький ублюдок знает об Элли, в этом нет никаких сомнений.

Пытаясь сдержаться, когда он называет мою куколку шлюхой, я глубоко вздыхаю и медленно вытираю уголки рта салфеткой, не отводя от него убийственного взгляда, обещая ему возмездие за его замечание.

Словно предчувствуя кончину своего младшего сына, в разговор вмешивается мой отец.

— Я слышал, ты уволил всех сотрудников Оливера. Даже доктора Филипса.

Медленно я поворачиваюсь к отцу, и он снова садится на стул. Меня должно бесить то, что мой отец и брат знают о моих личных делах, но в мафии нужно знать все обо всех, включая свою собственную семью.

Также, как и я знаю про одержимость моего младшего брата женой врага, несмотря на то, что его обещали принцессе мафии.

— Да, — отвечаю я, не желая дальше обсуждать Оливера.

Отец расчетливо проводит пальцем по нижней губе, наблюдая за мной и ожидая объяснений.

Он будет ждать чертовски долго. Я всегда следовал инструкциям отца в отношении Оливера, и ни одна из них не помогла, несмотря на то, что он постоянно рассказывал мне о своем опыте воспитания детей.

— Я вырастил свою семью один, — добавляет он, словно читая мои мысли.

Рокко усмехается, отвлекая от меня внимание.

— Я бы вряд ли сказал в одиночку. У тебя была куча жен, шлюх и нянек, которые тебе помогали. — Он пожимает плечами.

Мой отец поднимает плечо, затем машет рукой Рокко, словно отмахиваясь от его комментария.

— Шлюхи не приближались к вам, мальчики.

Это привлекает мое внимание и раздражает меня.

— Не считая того случая, когда ты заставил нас их трахнуть, — выдавливаю я.

Я потерял девственность в тринадцать лет с одной из шлюх моего отца. Это было его желание превратить меня в состоявшегося мужчину, и в тот же день он заставил меня пустить пулю в ее хорошенькую головку за то, что она не помогла мне кончить.

Он считает женщин одноразовыми и всегда призывал нас думать также.

— И убил их. — Рокко маниакально улыбается, вытаскивая из-за пояса свой фирменный нож. Тот самый нож, которым была убита последняя жена нашего отца за попытку его соблазнить.

Наш отец смотрит с жестокостью в глазах.

— М-м-м, никому из них нельзя доверять.

Рокко закатывает глаза от его слов.

— А что насчет Нэнси? Она тебе нравилась.

Наш отец переминается с ноги на ногу. Как всегда, он корчится, когда говорит о Нэнси. Из всех женщин, побывавших в его постели, Нэнси была единственной, к кому он что-то чувствовал, даже если он отказывался в этом признаваться. Его действия говорят нам обо всем. Он по-прежнему обеспечивает ее сына Роберта, хотя этот маленький ублюдок никогда не навещает его. Он на пару месяцев моложе меня, но очень далек от жизни мафии. Однако этот маленький придурок живет на деньги, оставшиеся от наследства нашей семьи, и при этом становится страховым брокером от алкоголизма. Последнее, что я слышал, он был женат и имел маленькую дочь.

Взгляд отца снова останавливается на мне, я стискиваю зубы, ожидая его следующих слов.

— Эта девушка, с которой ты связался, знает ли она, в чем дело?

— Нет. — Я снова переключаю внимание на тарелку.

— М-м-м. — Его тихое мычание и вопрос раздражают меня, моя кожа покалывает от желания что-то уничтожить. Вместо этого я просто сжимаю зубы, чтобы не нанести необратимый ущерб.

— Она явно важна для тебя. Как ты думаешь, тебе следует объяснить ей…

Я прервал его угрожающим взглядом.

— Нет.

Он кивает.

— Очень хорошо. Но когда она узнает…

— Она моя, — прерываю я, злясь, что выдам себя гораздо раньше, чем ожидал.

Рокко запрокидывает голову в отвратительном смешке, и я закипаю от гнева.

— Не знаю, что, черт возьми, тебе кажется таким смешным, братишка. — Я поднимаю бровь, побуждая его продолжить. Он тяжело сглатывает и качает головой, словно прогоняя свое веселье.

Он знает, что я хорошо осведомлен о его действиях и о том, на что он пойдет, чтобы заманить в ловушку и манипулировать этой девушкой. Та, кем он так одержим, из-за которой он готов развязать войну. Он знает, что я могу покончить со всем этим еще до того, как он снова окунет свой член в ее пизду.

— Тогда обрюхать ее. — Отец усмехается мне.

— Я намерен это сделать. — Улыбаюсь в ответ, так же угрожающе. Губы моего брата дергаются, сообщая мне, что он планирует проделать то же самое со своей девушкой, и я выдыхаю, зная, какую дерьмовую бурю это принесет.

— Хочу, чтобы вы оба присутствовали на вечеринке в честь Хэллоуина в этом году, без оправданий.

Мой отец показывает на меня пальцем, зная, как сильно я ненавижу эти публичные мероприятия, но, когда воспоминания об Элли, одетой как школьница, впервые заполонили мой разум, я действительно согласился с этой идеей, поэтому я твердо даю ему понять: киваю, и он садится обратно в кресло.

— А теперь об этом чертовом складе! — Ревет он, ударяя кулаком по столу, и его беспорядочное поведение не удивляет ни меня, ни Рокко, который сидит и играет кончиком ножа. — Хочу, чтобы информаторы были найдены, а их шкуры висели на воротах склада.

— Это может вызвать страх. — Рокко садится вперед.

— Мне похуй, — резко отвечает наш отец, затем откидывается на стуле, чтобы встать, и бросает салфетку на стол, как избалованный ребенок. — Разберитесь с этим. Мне нужно идти.

Он захлопывает за собой дверь, и я расслабляюсь в кресле.

— Кай уверен, что у нас есть подозреваемый, — сообщаю я Рокко.

Он садится вперед, волнение накатывает на него волнами.

— Да?

Я прижимаю салфетку к губам, брат наблюдает за мной с юмором в глазах. Будучи намного моложе меня, ребенок был воспитан по-другому. Начнем с того, что ему не хватает манер за столом. Наш отец никогда бы не позволил мне носить кожаную куртку, не говоря уже об обеденном столе.

— Ты снова делаешь это.

Я прищуриваюсь.

— О чем ты?

— Ты глубоко задумался. — Я отмахиваюсь от обвинений. — Итак, когда я смогу отыграться? — Рокко облизывает губы, и, если бы я был хорошим человеком, лучшим братом, меня бы беспокоила его страсть к пыткам, но что-то мне подсказывает, что это ему пригодится.

— Кай предупредит нас. Для начала, Дэррил Дэвис. — Брови Рокко поднимаются при этом имени. — Хочу, чтобы он сменил школу. Нельзя, чтобы он приближался к Элли.

— Я слышал, что у него сломан нос. — Он усмехается.

— Ему повезло, что я не сломал ему чертову шею.

Рокко смотрит на свой нож.

— Ты хочешь, чтобы его еще немного избили?

— Нет. Я не хочу еще больше внимания со стороны этой семьи. И тебе не следует этого делать. — Многозначительно смотрю на него.

— Хм, ты, наверное, прав.

Я кладу нож и вилку на тарелку.

— Я серьезно, Рокко. Тебе нужно убедиться, что держишь это дерьмо под контролем. — Внутри меня нарастает гнев. Из всех чертовых женщин, в которых он мог влюбиться, это была она.

— Я не отдам ее, — уверенно выплевывает он.

Я с трудом сглатываю. Наш младший брат ни о чем не просит. В то время как Томми почти не участвует в жизни нашей семьи, а Рикардо свалил, чтобы присоединиться к мотоклубу, о котором нам знать не положено, Рокко всегда был на моей стороне. Он вырос с того момента, как стал подростком, взяв на себя дополнительные обязанности, от которых так легко уклонялись его братья, и я горжусь им как никогда.

— Очень хорошо. Тогда делай то, что должен. — Я киваю ему, решив поддержать своего младшего брата. Мы будем сражаться в грядущей войне, потому что он этого заслуживает.

Он заслуживает нашей преданности.

Плечи Рокко расслабляются от моей поддержки, и я выбираю этот момент, чтобы перевести разговор обратно на меня и Элли.