— Нам нравится, что она с нами. Она замечательная.

— Что ж, я надеюсь, что они обе заботятся о тебе. Я пыталась убедиться, что Коралина знает, как вести домашнее хозяйство, но она всегда была так увлечена своими маленькими рисунками.

Каждый раз, когда она открывает рот, я вспоминаю, почему мне хочется заткнуть его.

— Те маленькие рисунки, которые были проданы за полмиллиона долларов в мой выпускной год в старшей школе? — огрызаюсь я, кладя руку на живот Сайласа в защитном жесте, чувствуя, как под рубашкой проступает его пресс. — Мы заботимся друг о друге, Реджина.

— Я в этом не сомневаюсь, — она кивает, разглядывая меня так, как смотрела, когда я будучи подростком, спускалась по лестнице, оценивая каждый фунт моего веса, каждый предмет одежды.

— Сайлас, — мой отец прочищает горло. — Мы были бы рады пригласить вас как-нибудь на ужин. Наш шеф-повар готовит первоклассные ребрышки, которые прекрасно сочетаются с бутылкой шотландского виски. Ты любишь односолодовый виски?

— Я пью бурбон, — мышцы на его челюсти подергиваются, голос ровный, как жидкая ночь. — И я не ем мясо.

Я пытаюсь скрыть шок на своем лице, но мне это удается с трудом, когда я смотрю на него. Про бурбон я знала. У него в кабинете стоит тележка, в которую каждый вечер кладут лед, но мясо?

— С каких пор? — спрашиваю я.

Сайлас опускает взгляд, суровость в его глазах смягчается, и, как будто в этом нет ничего особенного, как будто это самая простая вещь в мире, он говорит:

— С тех пор, как ты сказала мне, что тебе не нравится запах.

Он выглядит почти оскорбленным, что я вообще могла думать иначе. Как будто само собой разумеющееся, что если мне что-то не нравится, то и ему это не понравится.

Я немного таю под взглядом этих темно-карих глаз, и мое сердце сжимается в груди. Это такой маленький жест, но это самое доброе, что кто-либо когда-либо делал для меня.

Моя рука, лежащая на его животе, скользит вверх к груди, и, хотя мои родители наблюдают за нами, я не могу удержаться от того, чтобы приподняться на цыпочки и поцеловать его в уголок рта.

Целомудренная и быстрая благодарность без слов.

— Похоже, нам не придется долго ждать внуков, Джей.

Тепло моего тела разливается ледяным холодом. Я опускаю ноги на землю и, прищурившись, смотрю на нее.

— Реджина, при всем уважении, но, черт возьми, какого хрена тебя это волнует?

— Прости? — выдыхает она, широко раскрыв глаза.

Я не планировала ничего говорить, но раз уж я уже начала, то это не остановить.

— Ни разу, ни разу в жизни тебе не было до меня дела. А теперь что? То, что я выхожу замуж за человека с деньгами, тебя это волнует? Я годами пыталась заслужить твою любовь, как будто для этого нужно работать, а не дарить ее безвозмездно, — я качаю головой от ее дерзости, злобно улыбаясь. — Я провела свое детство, из кожи вон вылезая, чтобы быть такой, как ты хотела, но тебе этого всегда было недостаточно. Так что спрошу еще раз: какого хрена тебя это волнует?

— Ты не имеешь права так со мной разговаривать. Я воспитывала тебя, как могла, но ты всегда была такой… проблемной. С самого начала! — Реджина фыркает, как рыба, вытащенная из воды. — Джеймс, ты что, собираешься позволить ей так со мной разговаривать?

— Коралина…

— Я предлагаю, — перебивает Сайлас, обращаясь непосредственно к моему отцу, — тщательно подбирать следующие слова, Джеймс.

Мой отец всегда был непреодолимой силой, но Сайлас — непоколебимый противник. Они сражаются как титаны, и если бы мне пришлось делать ставку, я бы поставила на своего мужа. Фальшивый или нет. Сайлас — защитник по натуре; когда ты находишься в его окружении, никто не посмеет тебя тронуть.

— Вы двое можете что-нибудь купить или заняться собой, — отрезаю я, закончив этот разговор, устав от того, что разговариваю с ними, притворяясь, что им на самом деле не все равно.

Это мероприятие не о них, а именно это я и делаю, разговаривая со своими дерьмовыми родителями. Я не хочу лишать этих девочек такой возможности, поэтому я освобождаюсь из объятий Сайласа и выхожу на улицу подышать свежим воздухом.

И точно так же, как в тот вечер на выставке искусств, Сайлас следует за мной, встречая меня при дневном свете. Солнечные лучи падают на нас обоих, когда он засовывает руки в карманы. Я смотрю на него, по-настоящему смотрю на него в течении секунды.

Как бы я ни старалась это отрицать, он мне нравится.

Гораздо больше, чем я когда-либо хотела. Из-за него так чертовски трудно сдерживаться. Все, что он делает, все, что он говорит, вызывает у меня желание уступить.

— Что тебе нужно? — спрашивает Сайлас.

— Хм?

— Что тебе нужно? — спрашивает он снова. — Ты хмуришься, когда расстроена. Скажи мне, как это исправить.

Это именно то, о чем я говорю. Этот все замечающий парень, который видит меня насквозь с того самого первого телефонного звонка. Никто никогда не заботился обо мне так, как он. Никто не обращал внимания на то, как я двигаюсь и что чувствую, так, как он.

Всю мою жизнь меня заставляли верить в то, что я нелюбима. Что я проклятое, не заслуживающее любви существо, а Сайлас просто… С ним все выглядит так просто.

— Я говорю тебе, что мне нужно, чтобы почувствовать себя лучше, а ты просто исправляешь это? Щелчком пальцев? Что, если я скажу, что, проткнув Реджину вилкой, я почувствую себя лучше, Хоторн.

Он подходит ближе ко мне, проводя большим пальцем по морщинкам у меня на лбу.

— Ты управляешь монстром, Хекс. Все, что тебе нужно, уже твое.

Самое страшное не в том, что он считает себя монстром.

А в том, что я ему верю.