— Если он приблизится снова, — он замолкает, встречаясь со мной взглядом. — я всажу в него пулю из пистолета, которым трахал твою пизду.

Мой желудок сжимается от желания, когда я чувствую влагу на трусиках от его слов, вспоминаю, какое удовольствие Сайлас может доставить моему телу, когда я ему позволяю.

— Так вот что происходит? — я сглатываю, не обращая внимания на желание в горле. — Когда ты ревнуешь, ты начинаешь убивать.

И поскольку мы одни, поскольку есть только мы, а в тени я всегда вижу другую версию Сайласа, он ухмыляется, приподнимая одну сторону губ, демонстрируя мне свое высокомерие.

— Я не ревную, Хекс, — в его голосе звучит усмешка, темная и требовательная. — Я знаю, какова на вкус твоя нуждающаяся киска, и ты жаждешь именно моего члена. Я защищаю то, что принадлежит мне. Не путай эти два понятия.

— Я…

— Не отрицай, мать твою, — огрызается он, слегка покачивая головой. — Не выставляй себя лгуньей.

Я прижимаюсь спиной к комоду, чувствуя, что мне нужна опора. Мое тело слабеет, но голос остается твердым, и я пытаюсь поддержать образ, что он мне не нужен.

— Пошел ты.

Сайлас медленно начинает расстегивать несколько верхних пуговиц рубашки, обнажая золотисто-коричневую кожу под ней, заставляя мои бедра тереться друг о друга под платьем.

— Ты могла бы, если бы позволила себе. Сексуальное подчинение мне не делает тебя слабой, Коралина, — он наблюдает за мной, трахая меня взглядом. Интересно, видит ли он, как бьется мое сердце под его пристальным вниманием. — Ты хочешь командовать там? Я подготовлю почву, по которой ты сможешь ходить. Здесь? Отпусти свои мысли и позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо, детка. Дай мне контроль, и я покажу тебе, как приятно это чувствовать.

Контроль.

Откажись от контроля.

С чего бы мне это делать, если я только что обрела подобие этого? С чего бы мне отказываться от всего этого ради какого-то гребаного парня?

Потому что ты ему доверяешь.

Назойливый голосок в моей голове повторяет эту мысль. Мои соски напряглись под одеждой, словно мое тело хочет поддержать мысль, высказанную мозгом.

Похоть — предательница.

— А если я захочу остановиться? Если я заблужусь в своих мыслях и не смогу оставаться в моменте с тобой?

Страх пытается взять верх над моим желанием, говоря мне, что у меня не может быть сексуальной жизни. Только не здоровой, где я могу жить в моменте со своим партнером. Страх говорит мне, что меня всегда будут преследовать руки Стивена.

— А потом ты говоришь «красный», и все прекращается.

— Так просто? — я недоверчиво усмехаюсь, ведь всегда все так просто. Как будто когда он это говорит, это закон.

— Это единственная простая часть в трахе со мной, Коралина, — его глаза горят в темноте от вожделения, как будто он до смерти хочет, чтобы я сказала «да», уступила. — Но да, это так просто. Со мной ты всегда будешь в безопасности, даже от меня самого.

Моя душа болит, сердце на самом деле пропускает удар и восстанавливает ритм. Я в страхе прикусываю внутреннюю сторону щеки.

Потому что я действительно верю ему. Мое сердце доверяет ему, и я отказываюсь позволить своему разуму принять это. Что впервые за очень долгое время я кому-то доверяю. Я верю его словам.

Я никогда не верила словам так, как верю его словам. С того момента, как мы поговорили в больнице, даже тогда, несмотря на всю мою сдержанность, я поверила ему, когда он сказал, что я могу ему позвонить. Вот почему я набрала его номер, потому что где-то глубоко под всеми моими страданиями я знала, что могу доверять ему.

А мое тело? Мое тело хочет его.

Отчаянно.

Мои каблуки стучат по полу, когда я делаю шаг вперед, проглатывая свою гордость во имя удовольствия. Но он поднимает ладонь, жестом приказывая мне остановиться.

— Ты хочешь меня? — он наклоняет голову, и тени пробегают по контурам его красивого лица. — Ты будешь ползать.