— На эти выходные у нас запланирован вечер кино. С чистой совестью заявляю, я не могу допустить, чтобы ты еще больше вошла в наш мир, не посмотрев, как доминирует Файруза Балк, — приказывает она. — Но пока просто знай, что ты у нас четвертая. Если тебе понадобится время, чтобы свыкнуться с этой мыслью, пусть будет так.

— Теперь ты часть Общества одиночек, — говорит Лира. — Забытые. Те, кто никогда не вписывался в иерархию Пондероза Спрингс. Ты по-прежнему можешь быть одинокой, просто мы будем одиноки вместе.

Старые собаки не могут научиться трюкам за один день, но какая-то часть меня жаждет того, что они предлагают.

Ощущение принадлежности.

Знание того, что есть люди, которым не все равно и которые будут скучать по тебе, если ты умрешь. Знание того, что ты не одинок и где-то вписываешься, каким бы маленьким ни было это пространство.

Как и в ночь пряток, в моей груди загорается искорка надежды.

Поэтому я предлагаю оливковую ветвь.

— Кто из вас знает, как повесить баннер?

***

Несколько часов спустя люди заполняют мою полностью украшенную студию. Хеди и другие члены совета директоров «Свет» уже выступили с короткими речами, и начался торг за картины девушек.

Это хорошая компания, за которую я должна благодарить Зои Хоторн. Она пришла с небольшой армией женщин и мужчин с большими карманами, желающих очистить свою совесть благотворительностью.

Мне было все равно, кто они; важно было лишь то, что деньги попадут в карманы выживших. Деньги, в которых некоторые из них отчаянно нуждаются, чтобы получить ресурсы, которые они заслуживают, чтобы исцелиться.

— Мисс Уиттакер!

Я перевожу взгляд на Фэй, которая прокладывает себе путь сквозь толпу, чтобы добраться до меня. Ее рваные шорты и розовые волосы выделяются среди богачей, как бельмо на глазу.

Но ей все равно. Улыбка на ее лице не может померкнуть из-за высокомерных людей. Не сегодня.

— Привет, Фэй, — я отвечаю ей теплой улыбкой.

Она, запыхавшись, останавливается передо мной.

— Мне называть вас миссис Хоторн, раз уж вы вышли замуж?

Я давлюсь собственной слюной, выплевывая ответ.

— С Коралиной по-прежнему все в порядке.

— Вы никогда не поверите, что только что произошло. Кто-то купил мою картину! Синтетический кубизм³⁶, с которой вы мне помогли. Она только что продана!

— Поздравляю, Фэй.

Моя улыбка искренняя. Чистое счастье, не тронутое тьмой. Поток радости в ненастную ночь. Никто не заслуживает этого больше, чем она. У нее вся жизнь впереди; радость, которую она испытывает, — это лишь краткий миг в жизни, которая, как я надеюсь, будет долгой.

Фэй застает меня врасплох, она обнимает меня и прижимает к себе.

Она обнимает меня.

Я знаю, как обниматься, но то, что меня застали врасплох, заставляет меня чувствовать себя неловко, когда я неуверенно обнимаю ее в ответ.

— Спасибо, — вздыхает она, крепче сжимая меня в объятиях. — Спасибо. Мне бы хотелось, чтобы эти слова были достаточно емкими, чтобы выразить то, что вы для меня сделали.

— Не стоит благодарности. Это все ты, — я нежно поглаживаю ее по спине, прочищая горло, когда отстраняюсь. — Отправляйся праздновать со своей семьей и передай маме привет.

Я смотрю, как она исчезает в толпе, направляясь к своей семье, и мои щеки горят от смущения. Не потому, что она обняла меня, а из-за откровенной физической привязанности на публике. Все эти люди считают меня неженкой, как будто мне не все равно. Превращают меня в мишень.

— У тебя действительно хорошо получается, — резкий голос Сэйдж доносится из-за моего плеча.

Поворачиваюсь к ней и ухмыляюсь.

— Стоять и выглядеть симпатично?

Она приподнимает бровь.

— Ты думаешь, что ты симпатичная?

Мой рот слегка приоткрывается, прежде чем ее губы расплываются в теплой улыбке. На секунду я увидела девочку, которой она была в старшей школе. Печально известную дрянную девчонку, которую все так боялись.

— Просто шучу, — она слегка подталкивает меня своим бедром. — Что касается преподавания — у тебя это хорошо получается.

Сегодня мне не по себе от всех этих похвал. Это не обыденное явление в моей жизни, никогда не было, и вдруг повсюду добрые слова, больше, чем я слышала за всю свою жизнь, и я не знаю, как к этому относиться.

— Так вы двое трахались? — прямо спрашивает она, ухмыляясь со знающим блеском в глазах.

Я кашляю, застигнутая врасплох.

— Что? Нет? Почему ты спрашиваешь? Он сказал…

— Рук догадался. Сказал, что у Сайласа посторгазмическое свечение, — она смеется.

— Разве тебе не неловко? Говорить мне об этом после того, как он встречался с твоей сестрой? — я поднимаю щиты, надеясь, что она отстанет, прежде чем я сорвусь и скажу что-нибудь, чего не следовало бы произносить вслух.

Я уклоняюсь и кусаюсь, когда люди подходят слишком близко, но у Сэйдж тоже есть зубы.

— Милая, не пытайся разозлить меня, — в глазах Сэйдж горит вызов, голубые глаза горят, когда она опускает взгляд на свои красные ногти. — Я задену твои чувства.

Сомневаюсь, что кто-то, включая меня, сможет переплюнуть Милашку Сэйдж Донахью. Ее гнев печально известен.

— Я не это имела в виду. Я просто… — я кусаю внутреннюю сторону щеки. — Говорить о подобном дерьме мне неловко. А я стерва, когда мне некомфортно. Мы просто… мы друзья.

Друзья, которые возможно дурачились, а возможно, и нет. Друзья, которые состоят в фиктивном браке. Это странная дружба, но это все, чем она является. Это все, чем она может быть.

— Конечно. И поэтому он только что пришел?

Я отворачиваюсь от ее ухмыляющегося лица, собираясь спросить, что она имеет в виду, когда замечаю высокую фигуру Сайласа, появившегося в дверях.

— Почему он здесь?

Он все еще одет в свой рабочий костюм, дорогой материал обтягивает его плечи, сужаясь к талии. Он выглядит дорого, даже влиятельно, и я не уверена, как люди умудряются верить, что он женился на мне.

Это заставляет меня вспомнить, что у нас намечается мероприятие с участием его компании. Это значит, что мне нужно придумать способ убедить людей, что я та, кто нужен Сайласу. Та, кто заслуживает его фамилию.

Чтоб меня.

— Потому что ему не все равно, — Сэйдж наклоняется ко мне и шепчет: — Никто не заботится так, как Сайлас Хоторн. У всех нас есть проклятие, Коралина. И это его.

Сэйдж отходит от меня, оставляя меня на произвол судьбы, и я безмолвно молюсь, чтобы он не нашел меня, но это невозможно. Как будто у него есть какой-то радар на меня.

Я решаю встретить его на полпути, поскольку его глаза уже нашли мои, и как только мы оказываемся достаточно близко друг к другу, он первым начинает говорить.

— Это место выглядит потрясающе.

— Девочки очень помогли. Спасибо, что позвонил им. Но тебе не обязательно было приходить. На работе, должно быть, много дел.

Я ерзаю под его тяжелым взглядом, который не отрывается от моего лица, словно он не хочет смотреть ни на что, кроме меня. Такое пристальное внимание со стороны кого-то ошеломляет.

— Это, — он обводит рукой пространство вокруг нас, — «Свет», помогает этим девочкам, это важно для тебя, да?

Я тихонько киваю, не зная, что ответить, так боюсь показать кому-либо, особенно ему, насколько мне не все равно.

— Тогда я буду здесь, — он поднимает руку, убирая прядь волос мне за ухо. — Если это важно для тебя, я могу пропустить совещание по бюджету ради этого.

Его пальцы проводят по моей щеке, легонько касаясь костяшками. Кольцо, на его безымянном пальце, поблескивает на свету, напоминая о связывающих нас узах.

Это первый раз, когда он прикасается ко мне с той ночи в его кабинете.

При мысли об этом у меня в животе становится теплее, бедра подергиваются, когда внутри разливается жар.

— Сайлас, — я прочищаю горло. — Насчет той ночи. Я…

— Ну, Джеймс, я никогда не думала, что доживу до этого дня! — голос, как скрежет ногтей по доске прерывает мой словесный понос. — Нам наконец-то удалось выследить счастливую пару!

Я заметно вздрагиваю, когда вижу, как Реджина и мой отец расталкивают толпу, шагая в паре, пока не оказываются перед нами. На ней шляпа с перьями, и она очень похожа на какаду.

Сайлас, всегда чувствующий язык моего тела, интимно обнимает меня за талию, кладет ладонь мне на бедро и притягивает к себе.

— Реджина Уиттакер, — она протягивает ему руку. — Приятно, наконец-то, познакомиться с тобой.

Сайлас берет ее за руку и из вежливости пожимает ее. Что мне действительно нравится в этом парне, так это то, что он никогда не заставляет себя улыбаться. Я имею в виду, что на самом деле у него на лице нет никаких эмоций, но мне нравится, что он не меняется в общении с разными людьми.

Сайлас — это Сайлас.

Что видишь, то и получаешь.

Но со мной все по-другому. Как будто это утверждение неприменимо, когда мы наедине. Иногда, Сайлас — это кто угодно, только не Сайлас. Он совсем другой.

Он из тех мужчин, которые покупают целую коллекцию твоих работ, потому что не хотят, чтобы у кого-то были те твои сокровенные частички, которые ты добровольно отдаешь людям. Он хочет, чтобы они были только у него.

— Джеймс.

Челюсть моего фальшивого мужа сжимается, когда он пожимает руку моему отцу, в его глазах знающий блеск, затаившаяся угроза. Сайлас знает моего отца; Джеймс даже не подозревает, насколько хорошо.

— Коралина, что это за наряд? У тебя не было времени переодеться перед мероприятием?

Я опускаю взгляд на поношенный джинсовый комбинезон и белую футболку.

— Это благотворительная акция, Реджина. Всем наплевать на мою одежду.

— Дорогая, этот рот, клянусь, — она наклоняется ко мне, касается моей щеки и качает головой. Я едва удерживаюсь, чтобы не откусить ей палец, когда она отстраняется. — Как у вас двоих обстоят дела с семейной жизнью? Лилак не слишком мешает? Я пыталась объяснить Коралине, что такому мужчине, как ты, нужно личное пространство.

Я пытаюсь скрыть шок на своем лице. Она заигрывает с ним? Передо мной? Перед моим отцом?