Глава 23 Эмма

У меня дрожат пальцы, когда я проскальзываю на вторую пару. По какой-то причине мое воображение представляло, что школа, возможно, свяжется с полицией и те вышлют поисковый отряд. По пути от машины до входной двери, я придумала целую историю о том, как проспала и забыла домашнее задание, что и привело к слезам в коридоре, пока добрый старшеклассник – Рев – не предложил подвезти меня домой, чтобы забрать необходимое.

Все зря. Очевидно, никто ничего не заметил. Или всем плевать.

Однозначно, прогулять занятия гораздо проще, чем я ожидала. Мне следовало бы почаще это делать.

Даже Кейт не обращает внимания. Когда я сажусь на стул на уроке Американской Истории, я застаю ее в тот момент, когда она рисует маркером на лаке для ногтей. У нее потрясающий макияж, с маленькими стразами вдоль век и яркой помадой. Совершенно недопустимо в школе, но это никогда ее не останавливало.

Она едва удостаивает меня взглядом, и ее голос пренебрежительный.

– Привет. Я тебя не видела сегодня утром.

Это абсолютно моя вина, но прямо сейчас это замечание затягивает туже проводки гнева и неуверенности, которые, кажется, стягивают и ранят мою грудную клетку.

Я игнорирую ее замечание.

– У тебя есть серебряный?

Тон моего голоса, должно быть, привлек ее внимание, потому что она поднимает взгляд.

– Эм?

– Серебряный маркер. У тебя ведь есть? – спрашиваю я в стиле Йоды. Я пытаюсь подавить раздражение и напряжение, вызванные поездкой с Ревом, но вместо этого слова звучат враждебно и странно.

Кейт изумленно приподнимает брови и протягивает мне маркер.

Похоже, она хочет поговорить, так что я смотрю вниз и рисую Далека на ногте левого большого пальца.

Мистер Марон входит с громким йоделем (тирольское пение), затем хлопает учебник на стол. Я не смотрю на него. Он ничтожен. Мистер Марон обучает бегу по пересеченной местности, и вечно пялится на девчонок, отпуская комментарии, вроде «Красивые ноги. Тебе бы бегать». И ему это совершенно сходит с рук. Он меня бесит.

Понятия не имею, почему вообще кто-то бегает по пересеченной местности.

В случае, если я выразилась слишком тонко – я ненавижу этот урок и ненавижу этого учителя.

– Я прогуляла первую пару, – шепчу я Кейт, понижая голос.

– Тебе нужна прокладка, или что? – шепчет она в ответ.

– Что? – шиплю я. – Я сказала, что ПРОГУЛЯЛА ПЕРВУЮ ПАРУ.

Я привлекла внимание, как минимум еще шестерых студентов. Все они, очевидно, точно слышали, что я сказала.

Или же все они думают, что сейчас как раз та самая неделя месяца. (прим. Period – переводится как занятия и как менструация).

Кейт смотрит на меня так, будто я только что призналась в убийстве.

– Как?

– Ездила кататься с другом.

– Каким другом? Кого ты знаешь, у кого есть машина?

– Рева Флетчера.

Ее челюсть едва не задевает крышку стола.

В смысле, не буквально. Но все же.

Мистер Марон отворачивается от доски и нам приходится сделать вид, что мы следим за уроком.

«У тебя есть какая-нибудь хорошая, обнадеживающая цитата из Библии о разводе?» Тянущее чувство в желудке не проходит. Я просто ужасна.

Хуже всего то, что я продолжаю думать о своей матери. Я говорила точно, как она.

Мой мобильник вибрирует у моего бедра, но мне приходится выждать минуту, прежде чем вынуть его из кармана.

Я надеюсь на сообщение от Рева, но с тем же успехом я могла бы надеяться, что в окно влетит единорог. Я бы обрадовалась и сообщению от отца, но опять мимо.

Это Итан.

По крайней мере, это не Nightmare. Я ничего о нем не слышала с тех пор, как сорвалась тогда. Может быть, именно это мне и нужно было сделать – просто выпустить пар.

Итан: Как твои дела? Эмма: Все ок. Я наорала на друга и чувствую себя последней стервой. Итан: Тебе позволено. Если она хорошая подруга, то все поймет.

Он. Я почти что пишу ответ, чтобы поправить Итана, но... не делаю этого. Я не до конца уверена, почему.

Я также не уверена в своих отношениях с Ревом, но не похоже, что между нами что-то серьезное.

После того, что я сказала в машине, вероятно, между нами вообще ничего нет.

Эмма: У меня в голове полный бардак. Итан: Твои родители постоянно ссорятся? Эмма: Нет. Мой отец останется у друга, с которым вместе работает. И я избегаю свою мать. Итан: Повезло. Мои не могли себе этого позволить, так что жили под одной крышей до тех пор, пока финансовый вопрос полностью не разрешился. Папа жил в гостиной. Он будил меня и просил передать что-нибудь маме.

Я таращусь на его сообщение и представляю, как мама с папой дошли до того момента, когда используют меня как почтового голубя.

Уверена, маме бы понравилась эта идея.

От этой мысли мне самой хочется съехать.

– Мисс Блю?

Я убираю телефон в карман. Мистер Марон смотрит на меня. Весь класс пялится на меня.

Кейт откашливается и что-то невнятно бормочет.

Наверное, подсказывает мне ответ, которого ожидает учитель, но либо ответ звучит слишком неразборчиво, либо сегодня просто не мой день.

– Простите, – говорю я как можно слаще. – Не могли бы вы повторить вопрос?

– Вас что-то отвлекает?

– Нет, – кашляю я. – Простите.

– Не могли бы вы назвать главную цель Декларации Независимости?

СЛАВА БОГУ ЭТО ПРОСТО.

– Объявить нашу независимость от англичан.

– Почему колонисты хотели независимости?

В голове наступает вакуум. Потому что чай был слишком дорогим? Они выбросили его в Бостонскую гавань?

Удивительно, что в данный момент я еще помню свою фамилию. Мои щеки теплеют все больше, по мере того, как тикают секунды. Я даже не могу погуглить ответ.

Так же, как и в машине, смущение начинает перерастать в другие, менее стабильные эмоции.

Мистер Марон стоит там, позволяя тишине тянутся бесконечно, пока всем в классе – да вероятно, во всей школе – не становится очевидно, что я не следила за уроком и меня застали врасплох. Мама бы так гордилась мной.

Волнения сегодняшнего утра, кажется, снова готовы захлестнуть меня.

Если я начну плакать на уроке мистера Марона, я выброшусь в окно. Я представляю, как мое тело взрывается от удара об асфальт. Представляю уборщика со шваброй, бормочущего себе под нос «Проклятые дети».

У меня вырывается нервный смешок.

Мистер Марон потрясен. Или в ступоре. Он выпучивает глаза.

– Вам кажется это забавным, мисс Блю?

Я всхлипываю.

– Нет. Это совершенно точно не смешно.

– У тебя есть ответ на вопрос? Или ты намеренно потратила наше общее время?

Это ведь он позволял тишине тянуться бесконечно, но я уж точно не заработаю дополнительных баллов, если скажу это. Я качаю головой, хотя и не могу стряхнуть картинку взрывающегося тела из сознания. Не знаю, что со мной не так.

– Нет, – хриплю я. – Нет, сэр. Простите. Этого не повторится.

Я не должна была говорить «сэр». Это звучит, как насмешка.

В смысле, это и была насмешка. Но я думала, что мне удалось это скрыть.

Его выпученные глаза пронзают меня насквозь.

– Задержитесь у моего стола после урока. – Затем он разворачивается, чтобы снова повернуться к доске.

Я должна чувствовать панику. Страх. Огорчение.

Но я ничего этого не чувствую. Я чувствую онемение.

– Ты в порядке? – шепчет Кейт.

– О, да. Просто потрясающе. Не оставляй меня наедине с ним, ладно?

– Хочешь, чтобы я подождала тебя здесь?

– Ага.

Все это время у моего бедра вибрировал мобильник. Все сообщения от Итана.

Итан: Я просто все время напоминал себе, что скоро все закончится. И я прошел через это.

Я сказала что-то не то?

Итан: Я не хотел переходить границ.

Я быстро прижимаю большой палец к экрану.

Эмма: Ты не переходил границы. Меня застукали в классе за перепиской. Итан: Черт. Извини. Эмма: Все в порядке. Мне вообще плевать. Сейчас мне на все плевать.

Следует долгая пауза.

Итан: Тебе не плевать. Эмма: В данный момент плевать.

Ложь.

Но если я буду думать об этом слишком сильно, уборщику все же придется убирать ошметки взорвавшейся Эммы.

Итан: Эмма. Ты лжешь.

Конечно же, он знает. Горло сжимается. Мне приходится прижать пальцы к глазам.

– Эм. – Кейт склоняется ко мне и кладет ладонь поверх моей руки. – Эмма. Ты в порядке?

Черт возьми. Я плачу.

Я хватаю рюкзак и бросаюсь вон из класса.

Женский туалет всего в двадцати шагах, и я знаю, что мистер Марон не может последовать за мной туда, так что я прохожу в дверь. Этот туалет маленький, с всего двумя кабинками, а запах отбеливателя валит с ног, но он пуст и я одна.

Я сажусь на пол. Плечи трясутся от силы моих рыданий. Мне вообще не стоило приходить сегодня в школу.

Спустя мгновение, в туалет врывается Кейт. Она становится на колени на отвратительном кафеле рядом со мной.

– Эм. Эм, ты в порядке?

– Нет. – Я тру глаза и моргаю, глядя на нее. – У тебя не будет неприятностей из-за того, что ты пошла за мной?

– Нет. – Она улыбается, немного напряженно. – Рианна Хардести сказала, что слышала, как ты сказала, что у тебя начались месячные. Мистер Марон думает, что у тебя ЧП. Уверена, все списывают случившееся на ПМС.

Жаль, что в туалете нет окна, через которое я могла бы выскочить.

– Это так унизительно.

– Давай принесу тебе немного туалетной бумаги.

– Все нормально. У меня есть платки. – Я достаю пачку, которую мне дала Джульет, из переднего кармана рюкзака. Мне приходится осторожно протереть мокрые щеки.

Кейт следит за мной.

– Все же, что-то происходит. – Она делает паузу. – Что-то случилось в эти выходные?

Я фыркаю.

– Можно и так сказать.

– Почему ты мне не позвонила?

– Потому что думала, что ты будешь занята со своей мамой. Снимая видео или готовя блинчики или вроде того.

Ее лицо дергается, и я вижу, как она взвешивает раздражение и сочувствие.

– Уверена, что могла бы прерваться, чтобы ответить на звонок.

Должно быть, у меня к этому талант. Кто-то добр ко мне, кто-то протягивает руку помощи, а я веду себя, как стерва. Мне хочется забиться в свою раковину и спрятаться, но мне некуда пойти.

– Эмма. – Голос Кейт становится тише. – Пожалуйста, поговори со мной.

Я открываю рот, чтобы рассказать ей о разводе, но слова не идут. Жизнь Кейт такая простая. Она потреплет меня по руке и скажет «Бедная Эмма». Я не хочу быть Бедной Эммой. Я уже чувствую себя никчемной в собственном доме. Мне не нужно, чтобы еще и здесь меня жалели.