В его голосе все еще звучит растерянность. Кажется, он пытается решить, быть ли ему чутким или строгим.

Я его понимаю. Это не тот тип разговора, который у нас когда – Либо был. Я никогда не участвовал в «конфликте». У меня даже ни разу не было отстранения.

Я слегка пожимаю плечами.

– Какие– То парни дразнили Мэтью. Я пытался их остановить.

Пауза.

– Как дразнили?

– Не знаю. Просто дразнили.

Джефф крепче сжимает руль.

– Мне стоит вернуться в школу?

– Что?

– Если тебя отстраняют потому, что ты пытался защитить его, мне придется переговорить об этом с завучем...

– Меня отстранили, потому что я ударил Дека. С Мэтью все в порядке.

Как только я произношу эти слова, я осознаю, что понятия не имею, так ли это.

«Ты что, его новый парень?» «А Нил знает?» – Деклан тоже его дразнил? – спрашивает Джефф.

– Конечно нет.

Он вздыхает.

– Ладно, тогда почему ты ударил Деклана?

Потому что насилие у меня в генах. Потому что у меня мозги набекрень. Потому что я угроза для всех окружающих. Тикающая часовая бомба.

Деклан испытал первую детонацию.

Мои пальцы вот – вот сорвут обивку.

– Что-то с тобой происходит, – говорит Джефф. – Думаю, пора тебе начать говорить об этом.

Мы делаем последний поворот в сторону дома. Я молчу.

– Рев. – Все же он выбрал строгость. – Ответь мне.

Я съеживаюсь. Слова моего отца. Ответь мне.

Я не отвечаю ему.

– Рев. – Джефф отводит взгляд от дороги, но я отказываюсь смотреть на него. Он редко повышает голос, но если делает это, значит, он не шутит. – Отвечай мне. Сейчас же.

Я молчу. Опять же, неповиновение заразно. Не в лучшем смысле.

Он сворачивает на нашу подъездную дорожку, и я выскакиваю из машины раньше, чем он успевает поставить машину на парковку. Машины Кристин нет. Дождь бьет меня по спине, так же, как и в субботу вечером.

Я врываюсь через переднюю дверь, шарахая ею позади меня.

Джефф ловит ее, следуя за мной по пятам. Он в хорошей форме, так же как и я.

– Рев. Стой. Нам придется поговорить об этом.

Нет, если я смогу этому помешать. Я пытаюсь захлопнуть дверь в свою комнату у него перед носом.

Он опять успевает ее поймать. Открывает ее. Следует за мной.

Я поворачиваюсь к нему.

– Оставь меня в покое.

– Нет.

Я смотрю прямо ему в лицо.

– О ставь. Меня. В Покое.

Он не отступает.

– Нет.

Мои руки сжимаются в кулаки.

– Оставь меня в покое! – Теперь я ору.

Голос Джеффа становится тише.

– Нет.

– Оставь меня в покое! – Я толкаю его, и я достаточно силен, чтобы оттолкнуть его на шаг, но он не двигается дальше этого.

– Нет. – Его голос такой тихий. – Нет, Рев.

– Уходи. – Я снова толкаю его, в этот раз сильнее. – Уходи. – Мой голос ломается. Я дышу так, будто бежал целую милю. – Ты мне не нужен. Я не хочу, чтобы ты был рядом.

– Я не уйду.

– Убирайся! – Я снова толкаю его. Теперь он прижат к стене. – Я не хочу быть рядом с тобой. Убирайся!

– Нет.

Я упираюсь ладонями ему в грудь. Хватаю его за грудки. Страх и злость, дремавшие во мне, начинают пробуждаться, и я не могу мыслить ясно. Я даже не уверен, что собираюсь делать. Каждый мускул моего тела напряжен в ожидании борьбы.

Джефф обхватывает мои руки. Не в оборонительном движении. Просто кладет свои ладони поверх моих.

– Все в порядке, – говорит он мягко. Его голос тихий, спокойный и уверенный. – Рев. Все в порядке.

Я дышу так часто, что боюсь задохнуться. Я заставляю свои пальцы разжаться.

Мои руки дрожат.

– Прости. – У меня срывается голос. Я плачу. – Прости.

Джефф не отпускает меня.

– Все хорошо.

А затем я падаю, прижимаясь к нему.

Он ловит меня. Удерживает меня.

Потому что он мне не отец. Он мой папа.