Я облизнула пересохшие губы, снова сосредоточившись на Киллиане. 

— Если Бишоп не мой отец… то кто? — хрипло спросила я. — Он сказал, что у моей матери был роман с ее телохранителем, но где я его найду? Я не знаю, жив ли он вообще. Зная Бишопа сейчас, кто он на самом деле, он бы уже выследил моего настоящего отца.

Киллиан наклонился вперед, касаясь губами моего нахмуренного лба. Он поцеловал меня в лоб с такой нежностью, что у меня выступили слезы. 

— Он был ближе, чем ты думаешь. Так было всегда, — пробормотал он. — Твой отец здесь и ждет, когда ты проснешься.

— Что? — Я судорожно вздохнула. — Ты нашел моего отца?

— Ну, не совсем так. Он нашел тебя, принцесса.

— Ты говоришь бессмыслицу, — прошептала я, сердце колотилось, а кровь бросилась в уши.

Вместо ответа Киллиан быстро отправил сообщение.

Через мгновение дверь в мою больничную палату открылась. Вошел мужчина, одетый в костюм. Высокие, сильные руки и знакомое лицо, глаза, которые я узнала, и улыбка, которую я так хорошо знала.

— Гидеон? — Я сглотнула и практически выдавила его имя.

— Здравствуй, Джулианна, — сказал он, делая шаг ближе. Его голос был спокоен и ровен, но переполнен эмоциями.

Мои глаза метнулись к Киллиану, глядя на него в поисках подтверждения, и он лишь кивнул мне. Мой желудок скрутило, трепеща от недоверия. 

— Как? — мягко спросила я.

Гидеон сел рядом с моей больничной койкой, сжав кулаки на коленях. Как будто он пытался остановить себя от того, чтобы протянуть руку ко мне.

Его добрые глаза блуждали по моему лицу. 

— Я прятался с тех пор, как Бишоп… — он сглотнул, морщась. — С тех пор, как он убил Элизу.

У меня перехватило дыхание, по щеке скатилась одинокая слеза.

— Бишоп никогда не любил твою мать. Это была одержимость, и это длилось только первый год их брака, — пожаловался Гидеон. — Элиза была просто трофейной женой. Она чувствовала себя задушенной, и я видел, как сильно она ненавидела Бишопа. Мы стали ближе, и это просто случилось. Ты не выбираешь, кого любить...

Он замолчал, выражение его лица помрачнело.

Я полагала, что, хотя у моей матери мог быть роман, для этого должна была быть какая-то причина. Я знала, что это был не брак по любви, и, тем не менее, я не потворствовала измене… Я не винила свою мать за то, что она хотела иметь любовь, обрести покой в объятиях другого мужчины.

Особенно теперь, когда я знала, каким человеком был епископ Романо, я могла только представить, каким он был мужем.

Покачав головой, Гидеон провел рукой по лицу, его тело тряслось. С гневом и глубокой скорбью. 

— Когда я узнал, что ты должна выйти замуж за Киллиана, я устроился конюхом на остров Роза-Мария в надежде, наконец, увидеть тебя снова. Я просто хотел увидеть свою дочь лично, а не фотографии, которые я видел в Интернете и в СМИ.

— Ты мне ничего не говорил, — прошептала я.

Волна боли пробежала по его лицу, прежде чем он одарил меня горько-сладкой улыбкой. 

— Я не мог. Это было бы слишком опасно, и я должен был осторожно тянуть нитку. Для того, чтобы держать тебя в безопасности. Во всяком случае, я не думаю, что ты бы поверила мне тогда, без доказательств, и, к сожалению, у меня их не было.

Я потянулась к нему, и Гидеон быстро схватил меня за руку, сжав так, словно от этого зависела его жизнь. Его грудь содрогнулась от вздоха облегчения.

Я сглотнула комок тяжелых эмоций в горле и сморгнула слезы. 

— Не мог бы ты рассказать мне немного больше о моей матери?

Гидеон улыбнулся, искренне и по-доброму. Именно такой отцовской улыбки я жаждала уже давно.

— Конечно, — сказал мой отец.