Глава тридцать девятая

Шон

Черт.

Черт, я должен найти его. Я снова бегаю вверх и вниз по пляжу, надеясь заметить его, но ничего. Яма в моем животе становится все глубже с каждой секундой. Я обзвонил всех ребят, которые приходили вчера на поле, и они тоже ищут. Кто-то должен был увидеть его и позвонить в полицию. Я думаю о том, чтобы зайти в социальные сети и попросить о помощи, но это только усугубит ситуацию. Одному Богу известно, какие отклики и осуждения последуют. Если бы я думал, что это поможет и люди действительно будут вести себя правильно, я бы так и сделал, но тогда, я знаю, Девни будет расстроена. Поэтому я просто придерживаюсь плана и думаю. Никто не звонил и не говорил, что видел его на бейсбольном поле, но моя интуиция подсказывает, что он именно там. Именно туда я отправлялся, когда становилось плохо. И если он что-нибудь услышал, то почувствовал бы себя потерянным и понял бы, что именно здесь его можно найти. Я делаю глубокий вдох и начинаю пробираться туда, не руководствуясь ничем, кроме предчувствия. Поле огромное, и есть много мест, где он мог бы спрятаться. Мне нужно двигаться и искать. Когда я бегу туда трусцой, у меня звонит телефон. Я поднимаю трубку, даже не взглянув на номер.

– Алло? – я останавливаю бег, стараясь выровнять дыхание.

– Привет, это Зак. Я просто звоню узнать, как дела с лошадью.

– Я не могу сейчас говорить, у нас кризис и...

– О, что происходит? Все в порядке?

Я провожу рукой по лицу и продолжаю идти. Нет, ничего не в порядке. Все рушится, и виноват в этом только я. Я вкратце рассказываю ему обо всем, что изменилось с тех пор, как он был здесь. Ничего лишнего, только детали.

– Итак, я встречаюсь с матерью-одиночкой.

– Я понимаю. Тяжело в это ввязываться.

– Но кризис не в этом. Остин сбежал. Мы были у меня дома, и мы с Девни поссорились... Он хочет остаться здесь, а она не согласна. Я не знаю... это все так хреново. Я наговорил глупостей, и мы не уверены, слышал ли он...

– Я был там. Буквально. Именно там, где ты сейчас. Просто сделай глубокий вдох.

Я делаю, как он говорит, а потом оглядываюсь по сторонам.

– Я не знаю, что, черт возьми, делать. Я люблю этого парня, люблю его мать, а теперь он оказался на улице, потому что расстроен.

– Я понял. Когда Пресли вернулась несколько месяцев назад, один из мальчиков заблудился. Это был чертов ад. Мы часами искали его в лесу. Потом, несколько месяцев спустя, Логан подслушал то, чего не должен был. Это было трудно, но будьте честны и поговорите об этом. Дети выносливы, я гарантирую. Думаю, он отправился куда-то, чтобы почувствовать себя ближе к самому себе...

Мы с Заком играем в бейсбол, как и Остин.

– Он должен быть где-то на поле.

– Попробуй поискать среди знакомых ему мест, а потом проверь местный парк. Не знаю, просто я бы на его месте так поступил.

– То же самое. Спасибо, Зак.

– Позвони мне и дай знать, когда найдешь его.

Я соглашаюсь, вешаю трубку и бегу обратно на поле. Когда я добираюсь туда, я снова спрашиваю, не видел ли его кто-нибудь. Я не получаю ответа, на который рассчитывал, но все равно иду. Я прохожу тем же путем, что и тогда, когда привел их сюда, но не вижу его.

– Остин, где ты, черт возьми?

Я разворачиваюсь, чтобы идти обратно, и тут я вижу то, чего там быть не должно. В самом конце поля виднеется силуэт. Мое сердце начинает колотиться, я подбегаю к нему и вижу, что он просто сидит там, обхватив руками живот, опустив голову. Какая-то часть меня хочет закричать, но я не делаю этого. Я уже был на его месте – разбитый, грустный, одинокий и не знающий, что делать. Тогда была маленькая девочка, которая просто приходила и садилась рядом со мной. Она ничего не говорила, просто давала мне понять, что она рядом, и этого было достаточно, чтобы я знал, что со мной все будет хорошо. Так что я последую ее примеру. Я отправляю быструю смс Девни, прежде чем подойти ближе.

Я: Я нашел его. С ним все в порядке. Я скоро приведу его домой.

Через две секунды приходит ответ.

Девни: Слава Богу. Поторопитесь, пожалуйста. Я сообщу в полицию.

Я кладу телефон обратно в карман и сажусь рядом с Остином. Он смотрит на меня, глаза опухшие от слез, а потом снова опускает голову. Я откидываюсь назад, скрещивая ноги перед собой, и просто позволяю ему прийти в себя. Через несколько минут, много раз оглядываясь на меня, он говорит.

– Ты расстроен.

– Я не расстроен. Я испугался, что с тобой что-то случилось.

Он вытирает лицо.

– Тетя Девни сердится?

– Нет, она не сердится. Она рада, что с тобой все в порядке, и, возможно, расстроена, но я не думаю, что она злится.

Остин вздыхает и поправляет ногу.

– Где твои костыли? – спрашиваю я.

– Я оставил их за пределами поля. Я не смог войти с ними.

Я говорю себе не злиться из-за этого.

– Ты ранен?

Он качает головой.

Ну, хотя бы это. Все равно мне нужно докопаться до сути, а потом отвезти его домой.

– Почему ты убежал?

Его взгляд переходит на площадку, а затем снова на меня.

– Я не хочу возвращаться в Шугарлоуф.

– Почему?

– Потому что там все грустно.

Я помню, что чувствовал то же самое. Там происходили плохие вещи. Там умирали люди. Отцы становились жестокими мудаками и разрушали жизни детей. Там разбивались мечты и умирали матери. Если говорить Остину, как он ошибается, или что все будет лучше, это не изменит того факта, что для него это реальность его жизни.

– Мы с тетей Девни не грустим.

Он оглядывается.

– Я слышал правду.

Ужас сжимает мой желудок, и я делаю все, чтобы заставить его сказать это. Если он услышал правду о том, что ему нельзя переезжать сюда, то я не собираюсь быть тем, кто скажет ему, что Девни на самом деле его мать.

– Что именно?

– Что тетя Девни мне не тетя.

Я боялся этого. Я не стану ему врать, но это не мой разговор. Поэтому я расскажу ему, что я чувствую по поводу всего этого, и, возможно, он сможет понять.

– Жизнь тяжела. Когда ты взрослый, тебе приходится решать, что правильно, а что нет в данный момент. В детстве ты просто чувствуешь и делаешь что-то, не зная последствий.

– Например, убегаешь?

– Да. И даже когда ты вырастаешь, ты все равно принимаешь неверные решения, а иногда, убегая от проблем, так и не можешь остановиться. Так случилось со мной, когда я учился в колледже, что-то случилось, и вместо того, чтобы сделать то, что должен был, я сделал другой выбор и сбежал. Мне потребовалось очень много времени, чтобы наконец остановиться.

– Это от меня ты бежал? Ты мой отец? – спрашивает он.

– Нет, но я хотел бы им быть.

– Правда?

Я киваю.

– Ты замечательный ребенок, и я очень люблю Девни. Однако если бы ты был моим сыном, мы бы сделали другой выбор. Возможно, в твоей жизни не было бы тех мамы и папы. Я думаю, тебе стоит поговорить с тетей. Пусть она все объяснит, и, может быть, вы оба найдете способ понять друг друга, но убегать – не лучший выход.

– Мне очень жаль, – его губы дрожат, и мое сердце немного разбивается.

– Я знаю, что это так, приятель. Как насчет того, чтобы вернуться и позволить Девни поухаживать за тобой?

– Она будет так расстроена.

– Наверное, так и будет, но если бы она не любила тебя так сильно, то не заметила бы твоего отсутствия и не переживала бы так, как сейчас.

Я подхватываю его на руки и несу к тому месту, где он оставил свои костыли. Я не знаю, как он проделал этот путь без них, и сейчас не хочу этого знать. Он в безопасности, и мне не пришлось нарушать обещание, данное Девни. С остальным мы сможем справиться.

***

Когда дверь квартиры открывается, Девни практически бросается к нему, притягивая к себе. Между ними текут слезы, а она продолжает касаться его лица.

– Ты в порядке? Ты не пострадал?

– Я в порядке.

– Ты уверен? Ты осмотрел его? – спрашивает она меня.

– Осмотрел. С ним все в порядке. Он расстроен, но с ним все будет в порядке.

Офицер полиции идет к нам.

– Я рада, что ты в безопасности, малыш. Я должна возвращаться.

Девни поднимает на нее глаза и мягко улыбается.

– Спасибо вам за все. Спасибо, что не бросили и остались здесь со мной.

– Не за что, – она снова смотрит на Остина. – Ты больше не сбегай, хорошо?

– Обещаю, что не буду.

– Хорошо. У тебя много людей, которые любят тебя.

– Да, мэм.

Она кивает мне и уходит, оставляя нас троих наедине со всем этим. Девни вытирает лицо обеими руками и испускает глубокий вздох.

– Я не знаю, что с этим делать, Остин. Я не знаю, кричать ли мне на тебя, плакать, бить тебя, умолять, чтобы ты больше никогда так со мной не поступал, или... Я не знаю.

Он смотрит на нее, стыд наполняет карие глаза, которые отражают ее глаза.

– Я просто не хотел уезжать.

– Это не повод убегать.

– Я знаю, но потом я услышал тебя... Я просто хотел задать тебе вопрос и... я…

Она поднимает на меня глаза, и я киваю, давая ей понять, что это то, чего она боялась.

– Ты слышал, что я действительно твоя биологическая мать.

Остин фыркает, прижимаясь к ее щеке.

– Как ты могла лгать мне все это время?

– Я пойду в другую комнату, чтобы вы могли поговорить, – предлагаю я, но она хватает меня за руку.

– Нет. Останься. Пожалуйста.

– Если ты этого хочешь... – я сажусь за стол, не зная, как все пройдет. Когда я был в его возрасте, я был торнадо, и никто не знал, в какую сторону пойдет дорога.

Она садится за стол, придвигая его так, чтобы мы оба оказались напротив него.

– Я никогда не хотела, чтобы ты узнал об этом вот так, Остин. Никогда. Честно говоря, я никогда не думала, что тебе придется это узнать, но после аварии все изменилось для всех нас.

– Ты обещала мне, что никогда не будешь лгать. Ты поклялась, что я всегда могу на тебя рассчитывать!

– И я не солгала. Я сказала тебе, что люблю тебя. Я сказала, что всегда буду рядом с тобой и что, несмотря ни на что, ты самый дорогой мальчик в моей жизни. Я сдержала это обещание, Остин. По крайней мере, я всегда старалась, – она пытается взять его за руку, но он не позволяет.

– Если бы ты меня любила, ты бы меня оставила! Ты бы никогда не отпустила меня жить с кем-то другим.

Я сижу здесь, ненавидя обиду в глазах Девни и понимая, как ей, должно быть, тяжело. Стыд и печаль, которые она испытывает из-за своего решения, не могут быть легкими.