Глава вторая

Девни

– Ты в порядке? – спрашивает Оливер, пока я накладываю еду в свою тарелку.

– Я в порядке.

Я не в порядке. На самом деле, я в полном беспорядке. Уже четыре дня я избегаю его звонков. Четыре дня я снова и снова прокручиваю в голове тот поцелуй. В этом нет никакого смысла. Шон Эрроувуд поцеловал меня. Он поцеловал меня, и мне это понравилось. Очень.

– Кажется, ты немного не в себе.

Я натягиваю на лицо улыбку и отбрасываю в сторону все свое беспокойство. Это наш ежемесячный вечер свиданий, и я должна быть счастлива. Оливер пришел в офис с цветами и такой теплой улыбкой, что она могла бы растопить лед. Он безопасен и хорош для меня. Я знаю это, и все же... Я чувствую себя ужасно. Он заслуживает того, чтобы знать.

– Оливер, – осторожно говорю я. – Я...

Я поцеловала Шона. Я не знаю, что сказать.

Я поцеловала Шона, и я ужасный человек.

– Просто поговори со мной, Дев. Нет ничего, что ты не могла бы мне рассказать.

Я откладываю вилку и делаю несколько тяжелых вдохов. Я уже живу с секретами, и они гноятся, с каждым днем отнимая у меня частичку души. Я не могу жить с еще одним. Хотя он может думать, что нет ничего такого, что мы не могли бы обсудить, есть вещи, которые никто не хочет слышать. Но я не хочу так поступать с ним. Я не соглашусь на что-то большее, когда все вокруг – ложь. Я совершила ошибку. Я облажалась, и я должна признать это.

– В ту ночь, когда я была с Шоном... – я делаю долгую паузу, ненавидя то, что собираюсь причинить ему боль. Он этого не заслуживает, но больше всего на свете он заслуживает правды. – Мы много пили.

Оливер улыбается и качает головой.

– Если я правильно помню, ты расплатилась за это на следующий день.

Я плачу за это с тех пор, как это случилось.

– Да, но это еще не все... – Боже, меня тошнит. – Мы были очень пьяны. Мы оба были, ну, нам следовало прекратить пить намного раньше. Я должна сказать тебе это, потому что я люблю тебя. Люблю. Я люблю тебя, и я люблю то, что у нас есть.

– Девни, вы... вы спали вместе?

Я отшатнулась назад, глаза расширились от шока. Какого черта он так быстро сделал такой вывод?

– Нет, – быстро говорю я. – Нет, не спали. Но мы... ну, мы целовались.

Оливер откидывается назад, поправляя салфетку на коленях.

– Понятно. Не так, как вы обычно здороваетесь или прощаетесь?

Я качаю головой.

– Нет.

Он сглатывает и отпивает вино.

– Я не удивлен.

А я удивлена.

– Почему ты так говоришь?

– Что-нибудь еще случилось? – спрашивает он, покачав головой. – Я предполагаю, что ты говоришь мне об этом, потому что есть что-то еще.

– Нет, клянусь. Это было глупо, и с тех пор я с ним не разговаривала, но я хотела тебе сказать. Мне так жаль. Я люблю тебя. Я ненавижу то, что причинила тебе боль и разрушила то, что у нас есть. Я бы хотела вернуться назад и остановить это. Мне так жаль, Оливер.

Оливер, самый милый человек на свете, который ни разу не усомнился и не заставил меня сделать то, чего я не хотела, парень, который собрал меня воедино, когда я разваливалась на части, о чем никто больше не знал, собирается меня возненавидеть. И самое печальное, что он имеет на это полное право. Я вытираю слезу, повисшую на кончике ресниц. Нет оправдания тому выбору, который я сделала.

– Ты любишь его?

У меня сводит желудок. Да. Нет. Я не знаю. Мои чувства к нему запутаны.

– Я люблю его уже давно, но я не люблю его так, как люблю тебя.

– Я спрашиваю, любишь ли ты его. Нет, если ты любишь Шона так, как любила всегда... – в его голосе звучит напряжение, которого я никогда раньше не слышала. Мне не нравится, что я нарушаю его доверие – и его сердце.

– Я знаю, о чем ты спрашиваешь, и я никогда не думала о нем иначе, чем... как о Шоне.

– И что же сейчас?

Мое сердце громко стучит. Кажется, что все вокруг рушится, и я не знаю, как это остановить. Я кладу руку на шею, играя с ожерельем, которое Шон подарил мне, когда мне было шестнадцать. И по какой-то причине это единственное неосознанное движение говорит мне правду.

– Он мой лучший друг.

Оливер кивает.

– И это все, кем я когда-либо хотел быть для тебя.

И это не меньше, чем он заслуживает. Я смотрю на него, тяжело сглатывая, но его лицо – маска, которую я не могу прочесть.

– Ты ведь понимаешь, что это значит для нас?

По моей щеке скатывается слеза, и я киваю.

– Я разрушила нас.

– Дело не в поцелуе. Я могу забыть, о поцелуе, – говорит он со смехом. – Как это печально. Я здесь, говорю женщине, которую планировал попросить выйти за меня замуж на следующей неделе, что могу простить ей поцелуй с другим мужчиной.

Я быстро открываю рот, пытаясь сказать что-нибудь, что угодно, лишь бы сделать ситуацию лучше.

– Олли.

– Я не могу так поступить с собой. Я не могу любить тебя, когда ты любишь другого мужчину. Если бы я попросил тебя выбрать, между нами, ты бы выбрала его.

Я хочу отрицать это, но это будет ложью. Может, я и не люблю Шона так, как он думает, но я люблю его достаточно, чтобы знать, что, если бы Оливер заставил меня выбирать, я бы никогда не отпустила Шона. Поэтому мы оказались в тупике.

Олли кладет руку на стол ладонью вверх.

– Возьми мою руку, Девни, – я кладу ее в его. – Я не стану лгать и говорить, что мне не больно. Твоя дружба с Шоном всегда была для меня тяжелой, в основном потому, что я ее не понимал. Однако я принял ее. Я люблю тебя и хочу жениться на тебе, но я не могу пойти против него, ты понимаешь?

Я киваю.

– Я бы никогда не попросила тебя об этом.

– Но ты просишь. Ты любишь его, хотя никогда не позволяла себе чувствовать это. Может быть, до сих пор. Ваша дружба с ним нерушима, а я всегда соперничаю за место в твоем сердце... то, которое принадлежит ему.

Шон – это тот человек, по которому я всегда меряю людей. Именно к нему я обращаюсь, когда мне больно или одиноко. Не знаю, почему я пытаюсь притворяться иначе.

– Я хотела, чтобы это был ты, – признаюсь я, давая слезам пролиться. – Я хотела, чтобы это были мы.

– Я тоже хотел, – голос Оливера срывается на полуслове. – Я просто знал, что веду проигрышную борьбу.

Боже, какая я ужасная.

– Ты веришь, что я не подозревала?

Его губы превращаются в грустную улыбку, а большой палец поглаживает верхнюю часть моей руки.

– Я знал, что ты влюблена в него, с первой нашей встречи. Я знал, что вы оба влюблены, и молился, чтобы заставить тебя полюбить меня.

Мои губы дрожат.

– Я люблю тебя.

– Я знаю.

– Правда?

Оливер кивает, но убирает руку, оставляя меня с чувством опустошенности.

– Но теперь ты узнала кое-что еще, и у меня нет ни единого шанса. Поэтому я сделаю то, что будет правильно для нас обоих, и уйду, пока мы еще можем оставаться друзьями.

– Олли...

Он встает, кладет салфетку на стол и подходит ко мне. Его губы прижимаются к моей макушке.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы ты исцелилась и нашла способ справиться с тем, что тебя беспокоит.

Мое сердце сильно колотится в груди, пока Оливер уходит. Я только что потеряла лучшего мужчину, с которым когда-либо встречалась. Ошибки продолжают накапливаться.

***

– Так ты рассказала Оливеру? – спрашивает Сидни, когда я сажусь у ее кровати. У нее было несколько ложных схваток, и Деклан выпускает ее из постели, только чтобы пописать.

Что она, очевидно, делает часто.

– И он порвал со мной.

Я открываю папку, готовая забыть о своей катастрофе в личной жизни, но Сидни не дает.

– Он порвал с тобой?

Я вздыхаю и закрываю папку.

– Да, и я не виню его за это. Оливер должен быть с той, кто безумно его любит. А не с той, кто не желает отдавать ему свое сердце.

– Почему ты не хочешь?

– Просто не хочу.

Сид откидывает голову назад.

– Вот и все. Это связано с чем-то из твоего прошлого? Что-то, что ты пытаешься скрыть, но у тебя это плохо получается? Или, может быть, потому что ты чего-то боишься?

– Сейчас я боюсь, потому что мой босс задает слишком много вопросов, – защищаясь, говорю я.

Сидни выхватывает бумаги из моей руки и бросает их на другую сторону кровати.

– Ты же знаешь, я не терпеливый человек. Мне нравится разбираться во всем и помогать людям. Тебя что-то расстраивает, и это не связано с тем, что ты засовываешь язык в рот Шону. Расскажи мне.

Есть истины, которые нельзя говорить, и это одна из них. Поэтому я перехожу к другой, которая является частью этого.

– Это касается того, почему я так долго отсутствовала.

– Ты имеешь в виду отъезд из Шугарлоуф после колледжа?

– Да, я... любила одного человека, когда была в Колорадо. Я очень любила его, но никому не говорила.

Она улыбается и ждет, когда я продолжу.

– Мы не должны были быть вместе, поэтому я и не говорила об этом. Кристофер был старше и имел авторитет. В любом случае, последние несколько недель были тяжелыми, потому что я часто думала о нем, а теперь с Шоном я как будто перестала понимать, кто я такая.

Губы Сидни сжались в плотную линию.

– Я не могу сказать тебе, кто ты, это можешь сделать только ты. Я могу сказать, что ты смелая, красивая, умная и замечательная подруга. Тебе не нужно было рассказывать Оливеру о поцелуе, это была пьяная ночь, за которую тебя никто не осудит, но ты это сделала. Ты встретила свои ошибки лицом к лицу. Ты справляешься с последствиями, и это то, чем ты должна гордиться.

Как же она ошибается. Я не могу смотреть в лицо своим ошибкам, я бегу. Как только появилась возможность, я сбежала из колледжа, в котором училась, и от всего, что его окружало. Я бегу от всего этого, и сейчас я делаю это с Шоном.

– Хотелось бы, чтобы это было правдой. Я до сих пор не отвечаю на звонки и сообщения Шона.

– Тебе нужно поговорить с ним. Поверь мне. От этого никуда не деться, и лучше знать, что с ним происходит, пока он не вернулся в город и не столкнулся с тобой.

На мой телефон приходит сообщение.

– Легок на помине, – говорю я, отбрасывая телефон в сторону даже не прочитав сообщение.

– Почему бы тебе не отправиться домой? Деклан продолжает вышагивать возле двери, и я уже немного устала. Спасибо, что принесла это, – ее рука постукивает по папке.

– Ты уверена?

– Уверена. Я здесь, если понадоблюсь.