Интересно. Очевидно, Кеннеди почувствовала вкус к боли.

Ее крики, когда она кончала, нужно было записать. Я просто хотел постоянно проигрывать их на гребаном повторе. Каждый день своей жизни.

Это могло бы стать моим новым будильником или мелодией звонка.

Ее глаза были затуманены, зрачки расширились, когда ее тело, наконец, начало содрогаться. Я все еще был занят, играя с ее грудью.

— Чертовски прекрасно, детка, — пробормотал я. — А теперь кончи еще разок.

Я приподнял бедро и потерся о ее киску. Ее голова откинулась назад, грудь тяжело вздымалась.

— Картер, — в ее голосе звучала боль.

— Я знаю, детка, — успокоил я ее. — Все знаю.

То, что произошло между нами, было болезненным. Это было сильное чувство, способное уничтожить нас всех, и…

Однажды я уже позволил ей уйти, чтобы защитить.

Я не думаю, что у меня хватит сил сделать это снова.

Мои губы скользнули вдоль ее шеи, она потянула меня за рубашку с такой силой, что я почувствовал, как лопнула пуговица.

— Ты собираешься это сделать, Кеннеди? Ты будешь моей хорошей девочкой и кончишь снова? — сказал я грубо, когда нежно прикусил мочку ее уха.

Я задрал платье еще выше и зашипел, когда понял, что под ним на ней ничего нет.

— Оно было таким узким. Я не хотела складок, — выдохнула она, когда я со стоном сжал ее попку.

Я провел пальцами по ее щелке, слегка замирая от того, какой влажной она была.

Я должен был попробовать ее на вкус.

Словно во сне опустился на колени, закинул одну ее ногу себе на плечо и практически погрузился в ее великолепное влагалище.

— Агрх, — прорычал я, почувствовав этот первый вкус, — ты чертовски хороша на вкус.

Я облизал ее щель, собирая все до последней капли, до которой мог дотянуться.

— Оседлай мое лицо, милая. Дай мне то, что я хочу.

Она замерла на мгновение, но затем мои зубы прикусили ее клитор, и ее крики эхом разнеслись по комнате.

Я засунул два пальца в ее лоно и принялся усердно сосать ее клитор. Кеннеди, наконец, дала себе волю, извиваясь у моего лица, когда я получил то, что хотел.

Я сжал ее попку, прежде чем провести пальцами по ее другой дырочке. Она замерла, издав испуганный вскрик.

Я рассмеялся, продолжая посасывать ее клитор. Кеннеди очень скоро полюбит трахаться в попку. Это не то место, куда мы пробовали залезать в старших классах, но просто мысль о том, что у нее в заднице будет игрушка, пока я буду трахать ее до бесчувствия... или, что еще лучше, мы будем трахать ее вдвоем одновременно.

Блять. Я был готов кончить прямо в штаны.

— Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла она.

Я взглянул на нее, заметив, как запрокинулась ее голова, как выпятилась вперед ее великолепная грудь, когда она тяжело дышала. Ее руки были в моих волосах, она теребила и перекручивала пряди.

Ну и что, что я облысею после этого опыта?

#ДостойноОблысения

Я засунул палец ей в попку, массируя нервный узел в ее влагалище.

И это было концом.

Она кончала, ее киска сжимала мои пальцы.

— Вот и все, детка. Дай это мне, — простонал я, впитывая каждую каплю ее соков.

Но эти сиськи отвлекали меня. Я отвлекся от ее сладкой киски, чтобы пососать ее красные соски, царапая их зубами, да так, что она дрожала у меня во рту. Я продолжал входить и выходить из ее влагалища, нуждаясь в еще одном оргазме, прежде чем смогу остановиться.

— Ты потрясающая. Такая чертовски горячая. Ты идеальна, детка, — прорычал я, возвращая свое внимание к ее киске. К моему любимому месту в мире.

— Еще раз, милая, — взмолился я, вводя в нее еще один палец.

Она застонала, и секунду спустя снова испытала оргазм, ее крики были самыми страстными из всех, что я когда-либо слышал.

Я ничего не мог с собой поделать. И кончил. В брюки от смокинга. Как долбанутый подросток.

Это было восхитительно.

Один из лучших оргазмов, которые я когда-либо испытывал. Даже если мои трусы сейчас были полны спермы.

Я неохотно оторвал голову от ее киски, мой язык скользнул по губам, чтобы убедиться, что не потратил впустую ни капли ее влаги. Она смотрела на меня потрясенным взглядом, как будто не могла поверить в то, что только что произошло.

Я тоже не мог поверить.

Но это было лучшее событие моей жизни.

И это должно было повториться снова и снова. Если бы я хоть день прожил без ее киски, я бы, наверное, умер.

Просто факт.

— После этого ты, наверное, заслуживаешь благодарности, — выдохнула она, из нее вырвался смешок.

Я выдавил из себя смешок, поднимаясь на ноги, шатаясь, как пьяный.

Думаю, я был пьян.

Из-за неё.

— Дерьмо, — пробормотала она, понимая, что, по сути, тоже была пьяна моментом.

Она была обнажена, платье задралось на талии. Кеннеди изо всех сил пыталась стянуть его, ее груди покачивались, вызывая у меня всевозможные неприличные мысли.

Я определенно собирался трахнуть их на днях.

— Картер, ты сказал, что одолжишь рубашку, — сказала она, ее щеки пылали от смущения и отчаяния в голосе.

— О, точно, — пробормотал я, подходя к своему шкафчику и роясь в нем.

На мне почему-то не было майки, что, наверное, было хорошо. Потому что, если бы она была в моей майке, я бы действительно трахнул ее.

И я не думал, что она была бы готова к этому.

Я нашел рубашку, в чистоте которой был уверен на 75%, и помог ей надеть ее. Она тонула в ней, моя одежда доходила ей до колен.

— Мелкая, — поддразнил я, и это дикое чувство вернулось при виде Кенни в моей одежде.

Она показала мне язык, и я неловко поежился, вспомнив о липком мокром месиве у себя в штанах.

— Ты...? — пробормотала она, указывая на мою промежность.

— Что я? — невинно спросил я, желая услышать, как она произнесет эти слова.

— Тебе нужно, чтобы я... позаботилась о тебе?

Я ухмыльнулся. Какая, черт возьми, милая. Я отчетливо помню, как хороша она была в минете, и я бы обязательно занялся с ней этим в ближайшее время.

Только не тогда, когда мой член был покрыт подсыхающей спермой.

Свежая сперма? Ее слизывание было бы чертовски сексуально.

Подсыхающая, холодная сперма? Ну, не так сильно.

Блять. Когда я успел стать таким джентльменом?

Разумеется, только для Кеннеди.

— Что именно между нами происходит? — спросила она.

— Я думаю, это очевидно, детка, — сказал я, наклоняясь к ней и опираясь одной рукой на шкафчик над ней.

— Мне так же очень нравится Грейсон, — прошептала она, и в ее взгляде мелькнул вызов.

— Все в порядке. Я не боюсь конкуренции, — наклонился вперед, наслаждаясь тем, как участилось ее дыхание, когда я подошел ближе. — Игра начинается, — прошептал я.

— Чувак... Они только что снесли гребаный бар «Сморес», — крикнул Джек, когда дверь внезапно распахнулась, и они с Себастьяном вошли внутрь.

Они оба резко остановились, когда завернули за угол и увидели Кеннеди и меня.

Джек моргнул, его рот открылся от удивления.

Себастьян пришел в себя гораздо быстрее.

— Ну что ж. Похоже, мы пропустили кое-что интересное, — сказал он, покашливая.

Я зарычал на него, а он лишь отмахнулся от меня.

— Можно меня подвезти домой? — тихо спросила Кеннеди, играя со своими волосами, как она всегда делала, когда волновалась.

Блять. Они заставили ее смутиться. Я бросил на Себастьяна сердитый взгляд, и он сразу же огорчился.

— Да, конечно, милая, — пробормотал я, беря ее за руку и поднося к губам, чтобы запечатлеть поцелуй на ее нежной коже.

— Эй, иди сюда, принцесса. Я просто дразнил, — тихо сказал Себастьян, раскрывая объятия с отчаянием в глазах.

Она робко подошла, позволяя ему заключить себя в объятия. Себастьян расслабился всем телом, когда обнял ее.

Ревность пронзила меня изнутри, но была приглушенной. Почти ничего. Нам всем было больно последние пять лет. Я бы никогда не хотел забирать ее у них.

— Ладно, ладно. Моя очередь, — раздраженно сказал Джек, потянув Себастьяна за руку, пока тот не отпустил ее и Джек не смог заключить беднягу в объятия.

Он качал ее взад-вперед, зарываясь носом в ее волосы, пока она не начала смеяться. От этого звука мы все заулыбались, как стадо придурков.

Я держал ее за руку всю дорогу домой, и все во мне протестовало, когда провожал ее до дома. К двери.

— Завтра, — пообещал я, стараясь, чтобы в моем голосе не было вопроса.

Наше свидание состоится. Я не собирался давать ей много времени на обдумывание всех причин, по которым ей не следует встречаться со мной.

Мы уже достаточно поразмыслили на эту тему.

— Завтра, — тихо повторила она, и я притянул ее к себе, целуя еще раз.

Мне нужна была доза, чтобы продержаться до тех пор, пока я снова не увижу ее. Я не думал, что вообще усну этой ночью. Я бы просто переживал сегодняшний вечер снова и снова.

Дверь за ней закрылась, и я на мгновение заколебался, пытаясь решить, хочу ли ворваться в дом, схватить ее и увести к нам домой.

Каким-то образом мне удалось заставить себя уйти, но только потому, что я знал, что скоро увижу ее.

Мой телефон зазвонил в ту же секунду, как я сел в машину.

— Какой-то мудак полностью разбил мой грузовик, — огрызнулся Джек.

— Что?! — зарычал, разворачиваясь посреди дороги и направляясь обратно к арене, а не домой. — Я буду там через двадцать минут.

— Увидимся, — вздохнул Джек и в его голосе послышалось отчаяние.

Он чертовски любил этот грузовик.

Двадцать минут спустя я заехал на парковку «Арены», жутковатый свет фонарей отбрасывал длинные тени на асфальт. Я оглядел местность в поисках грузовика Джека. Припаркованный недалеко от входа, я заметил полицейскую патрульную машину с опознавательным знаком, фары которой мягко мигали в темноте.

А затем увидел грузовик Джека. Это была полная развалина. Передняя часть была искорежена, капот смят и испорчен до неузнаваемости. Фары были разбиты, осколки стекла поблескивали в резком свете. Решетка радиатора была сорвана, и на ее месте зияла неровная дыра.

Но от надписи, нанесенной краской из баллончика, у меня по спине пробежали мурашки. Слова «Я вижу ее» были написаны крупными, грубыми буквами, которые портили покраску грузовика. Белая краска из баллончика резко выделялась на фоне ярко-красного — пугающее послание, не оставлявшее места для двусмысленности.