— Это не та война, которую ты хочешь начать, девочка, — выплевывает он.

— Теперь осторожнее, — предупреждаю я. — Ты угрожаешь жене.

Его рука сильнее сжимается на моем горле, полностью перекрывая дыхательные пути, но я не дрогнула, выдерживая его гнилой взгляд. Мои легкие начинают отчаянно нуждаться в кислороде, и как только я начинаю видеть темные пятна, танцующие у меня перед глазами, он отпускает меня. Я тяжело падаю на пол, хватая ртом воздух.

Слезы наполняют мои глаза, и я смотрю, как Серджиу разворачивается на каблуках и выходит из моей комнаты, мое сердце колотится с каждым его шагом. В мгновение ока он уходит, и мое тело наконец расслабляется.

Твою мать. Это было глупо.

О чем я думала, бросая ему такой вызов? Если бы я позволила ему поверить, что он может продолжать издеваться надо мной, он бы никогда не увидел во мне угрозы. Он бы поверил, что я слишком боялась когда-либо открыть рот, но теперь...

Я только что открыто угрожала существованию его и его жены, и что еще хуже, я основывала все это на надежде, что Киллиан прикроет меня — человека, которого я даже не знаю две недели, — а не человека, который является его заместителем. Он вырос вместе с Серджиу. Этот человек — его плоть и кровь.

О чем, черт возьми, я только думала?

Хватаясь за край кровати, я поднимаюсь на ноги и опускаю задницу на матрас, когда раздается тихий стук в мою дверь. Моя спина напрягается, и я отчаянно ищу на прикроватном столике что-нибудь, что я могла бы использовать в качестве оружия, когда открывается дверь и входит Киллиан.

— Кьяра? — спрашивает он, зависая у двери. — Все в порядке? Мне показалось, я что-то слышал здесь.

Это мой шанс. Я могу рассказать ему все, что только что произошло, и имена Серджиу и Моники мне больше никогда не придется вспоминать, и все же я не могу заставить себя открыть рот. Если я заговорю, на кону окажутся жизни двух человек, и я не знаю, смогу ли я вынести это бремя.

Чувствуя тяжесть этого решения на своих плечах, я заставляю себя слегка улыбнуться, ненавидя беспокойство в его темных глазах.

— Да, я в порядке, — отвечаю я ему. — Плохой сон.

Киллиан кивает и проходит дальше в мою комнату, прежде чем взять стакан воды с прикроватного столика. Он протягивает его мне, прежде чем опуститься передо мной, его теплые руки лежат на моих бедрах.

— Выпей немного воды, Ангел. Это поможет.

Не желая разочаровывать его, я делаю маленькие глотки, пока не опорожняется половина стакана, прежде чем возвращаю его ему. Он ставит стакан на прежнее место, прямо поверх небольшого кружочка конденсата, который уже начал образовываться на стекле. Только он не уходит, он остается прямо передо мной, его глубокие глаза прикованы к моим.

— Это было из-за твоего пребывания в аукционном доме?

Мои брови хмурятся, и он продолжает уточнять.

— Твой сон.

— О, ммм... нет. Ну, вроде того. Это было о той ночи, когда меня схватили на улице. Обычно мне часто снится та ночь, но, оглядываясь назад, время в аукционном доме было еще хуже. Во всяком случае, можно подумать, что это были воспоминания, которые будут проигрываться на повторе каждую ночь.

— Не обязательно. В ночь, когда тебя похитили, все изменилось. Твой разум не знал, что ему нужно быть начеку, поэтому выброс адреналина и страха были бы шоком для твоего организма. К тому времени, как ты добралась до аукционного дома, ты уже осознавала, что тебя окружает, так что, возможно, ты испытывала тот же страх и адреналин, но уже была в режиме выживания. Пока ты вспоминаешь эти вещи, твое подсознание работает сверхурочно, чтобы заблокировать их.

Я киваю и поднимаю взгляд, чтобы встретиться с ним.

— Ты действительно думаешь, что это правда?

— У меня нет причин сомневаться в этом, — говорит он мне. — Я прошел через множество непростительных обстоятельств, и если единственные шрамы, которые у тебя остались — это шрамы на твоем подсознании, то я считаю, что тебе повезло.

Я с трудом сглатываю и действительно смотрю на него, видя глубину в его глазах.

— Вот я и ною о дурном сне человеку, который, без сомнения, пережил гораздо худшее.

Киллиан протягивает руку и обхватывает мое лицо, и я инстинктивно прижимаюсь к нему.

— Травмы у всех разные, — бормочет он. — Это то, что отличает нас друг от друга, и то, что произошло на сегодняшнем гала-концерте, является первой из многих ступеней, которые проложат твой путь к величию. Когда ты выживаешь в немыслимом, другие начинают бояться силы, которой ты обладаешь, и эта сила — величайшая сила, которую ты когда-либо узнаешь.

Я качаю головой.

— Не думаю, что я способна на такую силу.

— Не сомневайся в себе, Ангел. Ты сильна. Я видел это, и однажды ты тоже это увидишь.

Киллиан встает и медленно отступает к двери, прежде чем повернуться и встретиться со мной взглядом.

— Отдохни немного, Кьяра. Утром ты почувствуешь себя лучше.

Я киваю, и с этими словами Киллиан выскальзывает из моей комнаты, оставляя меня обдумывать его слова.

Когда вы выживаете в немыслимом, другие начинают бояться силы, которой вы обладаете, и эта сила — величайшая сила, которую вы когда-либо познаете.

Я не уверена насчет силы, но я чертовски уверена, что пережила немыслимое. Я выжила в банде торговцев людьми. Я пережила Серджиу, а теперь и его жену, и, несмотря на все это, я остаюсь здесь, готовая заслужить свое положение рядом с Киллианом.

Я не убегаю, и я чертовски уверена, что не хочу прятаться. Возможно, это и есть та сила, о которой говорил Киллиан. В любом случае, я показала, что я не являюсь какой-то проблемой, которую можно замять. Я здесь, чтобы остаться, и если у Серджиу и Моники с этим проблемы, то им лучше подготовиться, потому что я не сдамся без боя.

Я намерена восстать и стать женщиной, которой, по мнению Киллиана, я могу быть, а что касается Моники, то это последний раз, когда она прикасается ко мне. В следующий раз — а я не сомневаюсь, что следующий раз будет, — я буду готова.