Этого я допустить не мог.

И еще нужно было подумать об Элле. Она могла подняться в любой момент и стать мишенью. Мюррей хотел убить меня, чтобы причинить ей вред, но если бы он увидел ее и смог выстрелить в нее, все могло бы измениться в один миг.

Этого я тоже не мог допустить.

Это был беспорядок, и я понятия не имел, как сохранить парня, которого я люблю, и моего лучшего друга в безопасности посреди...

Иисус. Худшее прозрение в истории.

Каким-то образом Даллас Бауэр пробрался под оковы вокруг моего сердца и почувствовал себя как дома рядом с Эллой, которая, очевидно, все это время была там и просто ждала компании.

Телефон Дигби пискнул, и он проверил дисплей.

– Он здесь, – сказал он, ухмыляясь мне. – Жаль, что ты не можешь попрощаться с Далласом.

Меня это не волновало. Все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы обезвредить двух мужчин, находившихся с нами в доме. Эндрю Мюррей, находящийся снаружи в машине, не был моей самой неотложной заботой.

Подбежав к плите, я схватил тяжелую сковороду профессионального класса, висевшую на подставке для кастрюль, повернулся и ударил Дигби по голове, причем достаточно сильно, чтобы он упал, как пресловутая тонна кирпичей. Крутанувшись на месте, я услышал выстрел в тот самый момент, когда метнул сковороду в Райдера.

Я не попал в цель. Я хотел попасть ему в грудь. Я думал, что неожиданность даст мне секунду, чтобы наброситься на него, но он пригнулся в тот же момент, когда я метнул в него сковороду, и она попала ему прямо в нос. Кровь хлынула мгновенно, и он тоже упал на пол.

Я мог бы поискать пистолет, может быть, и должен был, но он его выронил, поэтому я бросился к нему и на всякий случай еще раз ударил его по голове. Он был в отключке. Подойдя к Дигби, я быстро проверил его и увидел, что он не двигается. И тут я почувствовал ожог в правой руке и увидел кровь. В меня стреляли один раз, когда я был полицейским, и один раз, когда я был наладчиком; оба раза было гораздо больнее, чем я чувствовал себя в данный момент. Приподняв футболку, я с облегчением увидел, что царапина на левом боку, возле ребер, не была пулевым отверстием. Я пожертвовал посудным полотенцем, чтобы остановить кровь, будучи абсолютно уверенным, что Далласу на это наплевать.

– Крой!

Крик Далласа был громким и высоким, и я отчетливо слышал, как он напуган.

– Я здесь, – отозвался я. – Все чисто.

Тот факт, что он прошел через арку, прежде чем я успел сказать ему, что это безопасно, сказал мне, что он уже спешил ко мне. Его безопасность не имела значения; он просто хотел меня увидеть. Это заставило мое глупое сердце чуть-чуть пошатнуться.

Его «Глок» был извлечен, когда он бросился ко мне через всю комнату, и в тот же момент входная дверь рухнула, и через нее ворвались фэбээровцы в полном боевом снаряжении.

Я поднял руки вверх, как меня учили, все еще держа сковороду, которой я ударил Дигби и Райдера. То, что у меня был шанс ударить Лунда дважды, было приятно. Даллас начал кричать, и я не удивился, что помощник ответственного специального агента Рейна Монтес была пятой, кто вошел в его разрушенную входную дверь.

 

***

 

– Я знал, что он перегибает палку, – сказал я Монтес, которая стояла у стойки Далласа и разговаривала с людьми по телефону, по портативной полицейской рации и, как я догадался, по Skype - или по тому, что использует ФБР, - на своем планшете. – Я знал, что вы перепроверите Эллу.

– Твоя вера радует, – отрезала она, искоса поглядывая на меня, пока продолжала разговаривать с людьми, но наблюдая за тем, как врач скорой помощи чистит и перевязывает мой бок.

Даллас нашел время, чтобы надеть старые, выцветшие, потертые и порванные джинсы, которые оставляли желать лучшего, и футболку в таком же состоянии, и стоял, обняв Эллу за плечи, и разговаривал с Хига и несколькими агентами из УБН. Он не хотел меня оставлять, но мне нужно было, чтобы он был рядом с Эллой и поддерживал ее, поэтому я настоял на своем.

– Мюррей был снаружи?

– Был, и сейчас он на пути в Вирджинию, чтобы его допросили.

– Люди будут так завидовать, что ваш офис поймал его.

Я увидел блеск в ее глазах, который дал мне понять, что она действительно довольна.

– Специальный агент Монтес?

– Лучше просто Рейна.

– О, – быстро сказал я, тронутый тем, что она сделала это предложение. – Спасибо.

Она кивнула, и я понял, что она выглядит моложе, неожиданно, а еще грустно.

– Я хочу, чтобы ты лучше думал об агенте Лунде, но я не знаю почему.

– Я уверен, что ты была так же близка с ним, как и Даллас, а терять друзей грустно, независимо от причины.

– Да, это так, – согласилась она.

Дигби и Райдера доставили в больницу под усиленной охраной, а в доме устанавливали новую стеклопластиковую входную дверь, потому что по какой-то безумной причине у Далласа в гараже была запасная. Нам предстоял долгий разговор о причинах этого.

– Послушай меня.

Переключив внимание с Эллы и Далласа, которые стояли вместе и выглядели так, будто их следовало бы изобразить на рекламных щитах, я обнаружил, что Монтес прищурилась.

– Бауэр - отличный агент. Иногда он ведет себя со мной слишком по-ковбойски, но я всегда доверяю его инстинктам, так что и тебе стоит.

– Есть ли какая-то особая причина, по которой ты мне это рассказываешь?

– Нет. Я просто подумала, что ты должен знать.

 

***

 

Даллас должен был поехать в больницу, чтобы поговорить с Райдером, я - чтобы пройти осмотр у врача и сделать прививку от столбняка, а Элла настояла на том, чтобы поехать со мной. Что было приятно, так это то, что мы больше разговаривали. Она ввела меня в курс дела о своей семье и призналась, что ужасно переживает из-за того, что подумывала переспать с Райдером, но отказалась от этого только потому, что была навеселе.

– Он красавчик, – услужливо подсказал я. – И он не хотел убивать Далласа. Это уже кое-что.

– О, но убить любовь всей жизни Далласа - это нормально?

– Не слишком ли ты преувеличиваешь, тебе не кажется? – укорил я ее.

– Правда?

– Да, ты не... ты не знаешь, как он... что?

Она фыркнула от смеха.

Я сделал рукой режущее движение по шее.

После этого было еще больше хихиканья.

После выброса адреналина головная боль вернулась с новой силой, и одна из медсестер принесла мне обезболивающее, которое сразу же сняло ее, а голова стала почти спокойной.

– Я приеду к тебе в гости, когда здесь не будет так холодно, – неожиданно сказала Элла.

– Ну, когда ты приезжаешь в Чикаго, у тебя есть примерно трех-, может быть, четырехмесячный период, когда там, по моим понятиям, тепло, так что планируй...

– Чикаго, Крой? – она поморщилась. – Да ладно. Кого ты обманываешь?

– Я не...

– Этот милый домик с бесконечным количеством входных дверей...

– О, хорошо, я беспокоился, что я единственный, кто считает это странным.

– Нет. Это было странно, – заверила она меня, бросив на меня обеспокоенный взгляд. – Тебе определенно нужно узнать историю, но его дом и уродливая машина...

– Подожди, – предупредил я ее. – Эта машина - классика и...

– Ты обманываешь себя, если думаешь, что вернешься. Зачем тебе бросать этого человека ради работы?

– Потому что люди не съезжаются через день, через два. Такое бывает только в романтических комедиях и...

– Я думаю, что если тебе повезло, и в тебя ударила молния, то не стоит сомневаться в этом или рисковать, надеясь, что это случится снова. Это кажется... – она остановилась, задумавшись. – Что за дурацкое слово ты употребил, чтобы... ох! – вздохнула она, довольная собой. – Бестолково. Это кажется бестолковым.

Когда-то мне очень нравилось это слово.

Поскольку время в «Скорой помощи» существует в вакууме, я был готов отправиться домой примерно в то же время, когда Даллас пришел сообщить мне, что ему нужно отправиться в офис, чтобы записать свои показания, пока все еще свежо в памяти. Монтес собрала мои, пока я ждал врача, и мне стало не по себе от того, что Далласу предстоял еще долгий день, прежде чем ему разрешат отправиться домой. Хига собирался вернуться в Вашингтон вместе с Мюрреем. Ему нужно было загрузить все отчеты к вечеру, чтобы представить их на следующий день, когда они начнут допрашивать Мюррея.

– Мне так жаль, – сказал Даллас, помогая мне одеться и поправляя кардиган, который я уже начал считать своим. – Я буду торчать на работе весь день, а может, и всю ночь.

– Все в порядке, – заверил я его, улыбаясь, поднося руку к его щеке, но потом передумал.

– В чем дело? – спросил он, шагнув ко мне, между моих раздвинутых коленей, пока я сидел на больничной койке.

– Ничего, просто сейчас здесь много твоих коллег и...

– Да, все знают, что я би, – сказал он, положив руки на кровать по обе стороны от моих бедер.

– Но они не все знают о твоих личных делах, – напомнил я ему.

– Да, мне все равно, – насмешливо ответил он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. Поцелуй был нежным и быстрым, но все равно заставил мой желудок затрепетать, а улыбка с нотками озорства, а также то, как помята его одежда и как беспорядочно уложены волосы, заставили меня подумать о том, чтобы вернуться домой и снова лечь с ним в постель.

– Хорошо, – это все, что я смог придумать, чтобы сказать.

Он вздохнул.

– Сегодня суббота, так что ты уезжаешь?

– Нет, я уеду только завтра или, может быть, в понедельник.

Его облегчение было ощутимым.

– Спасибо. Только не строй никаких планов без меня. Подожди, пока я вернусь домой.

– Конечно.

Он кивнул, а затем повернулся к Элле.

– Утром маршалы собираются взять тебя под охрану для транспортировки. Твой офис не собирается позволять нам обеспечивать безопасность, поскольку у нас есть крот. Я не могу их винить.

Она обняла его, а когда отпустила, он еще раз поцеловал меня, а затем направился в вестибюль больницы. Я смотрел, как он проходит через двери и исчезает. Я получил от него сообщение - он не мог дойти дальше парковки, - в котором он сказал, что скучает по тому, как едет со мной домой, и попросил, чтобы я был осторожен с повязкой. Это было очень заботливо, и я сказал ему об этом. В ответ я получил сердечко и долго смотрел на эмодзи.