Я прошла глубже в хижину и обыскала крошечную кухню в поисках чего-нибудь, что мы могли бы съесть. Я нашла несколько банок сладкой кукурузы и фасоли, а также запечатанный пакет с хлопьями для завтрака, которые даже не были черствыми на вкус. Я разогрела фасоль и кукурузу на огне, пытаясь сделать их более аппетитными, и подала их вместе с хлопьями, чтобы получилось необычное, но вполне съедобное блюдо.

Магнар вернулся, плотно закрыв за собой дверь, и остановился, обнаружив меня у огня с двумя мисками еды, приготовленными и ожидающими. Я даже нашла для него ложку. И если это не была блестящая маленькая взятка, чтобы умаслить его и заставить говорить, то я не знаю, что это было.

Я мило улыбнулась, предлагая ему миску, и хотя он подозрительно прищурился, он принял свою порцию с благодарным кивком. Между нами воцарилась тишина, прерываемая только звоном наших ложек по тарелкам и тихими звуками нашего жевания.

Правильно, наслаждайся вкусной едой, которую приготовила маленькая я, пусть она согреет твой желудок и наполнит тебя желанием вознаградить меня.

Я не придавала особого значения вкусу найденной еды, просто сосредоточившись на том, чтобы утолить боль в животе, пока ждала, когда Магнар ослабит бдительность и, наконец, начнет раскрываться.

Я закончила первой, затем посмотрела на Магнара, пока он медленно поглощал свою порцию, каждое поднесение ложки к губам занимало вечность, пока я боролась с желанием отогнуть рукав и еще раз осмотреть отметину на руке, задаваясь вопросом, была ли она там вообще. Я подождала, пока он закончит есть и поставит свою миску на стол, с нетерпением ожидая, когда он расколется.

Он отодвинул миску от себя, и я бросила на него невинный взгляд, пытаясь заманить его к себе, как будто подманивала птицу жирным червяком.

Ничего.

Разочарование заклокотало в моей груди, прежде чем я окончательно сломалась.

— Ты собираешься объяснить, что это значит? — Спросила я, чуть не задохнувшись от сладости своих слов, заставляя себя не укусить его, сбрасывая куртку, прежде чем закатать рукав рубашки и показать ему метку, опасаясь, что он может отрицать ее наличие, если я не докажу, что она есть.

В ответ Магнар стянул куртку, обнажив рельефный пресс там, где он скрывался под задранной рубашкой, отложил ее в сторону вместе с мечами, прежде чем закатать льняной рукав рубашки и показать мне свою руку.

На внутренней стороне предплечья точно такая же отметина выделялась на фоне кожи, не тронутая татуировками, украшавшими его, совершенно одинокая на плоскости его теплой смуглой плоти. Его метка была бледной, почти серебристой, как старый шрам, с оттенком чего-то более сильного, от чего мне захотелось протянуть руку и провести по ней пальцами. Я подавила желание сделать что-нибудь подобное, вместо этого снова посмотрела в его золотистые глаза, ожидая ответа.

— Это метка истребителя, — медленно произнес Магнар, давая мне время переварить его слова, и мой взгляд начал метаться между его меткой и моей собственной.

— Ты имеешь в виду, что я… ты… — Я нахмурилась, глядя на отметину на своей руке. Если не считать розового цвета, она была точной копией той, что была на его коже. — Но как? Разве ты не говорил, что все твои соплеменники родились для такой жизни? Что ты больше, чем просто человек? Я имею в виду, что мой отец просто… папа. А мама никогда даже не пыталась бороться с вампирами. Даже когда она умирала, и они пришли за ней. Ни один из них не был тайным охотником на вампиров, я бы знала, если бы они…

— В твоих жилах течет кровь истребителей, доставшаяся тебе от одного из родителей, — перебил Магнар, опуская руку на диван между нами. — Они, вероятно, даже не подозревали об этом. Не все, в ком течет наша кровь, решают присоединиться к ордену. Некоторые прирожденные истребители покидали нас и женились на людях, вели нормальную жизнь. Это было редко, но не неслыханно. Не все желают принимать клятвы нашего рода. Ты, скорее всего, произошла от одного из них. Но чтобы твоя метка пробудилась, ее зов должен быть силен в твоей крови.

— Я почувствовала боль в руке сразу после того, как убила того вампира, который пытался поймать меня, — сказала я, вспоминая жгучий ожог. В то время я не могла уделить этому никакого внимания, а потом произошло так много событий, что это полностью вылетело у меня из головы, но с тех пор, как я обнаружила отметину на своей руке, я пыталась понять, когда она могла появиться, и воспоминание о той кратковременной боли вернулось ко мне.

— Приняв свою природу истребительницы и совершив первое убийство, ты пробудила в себе некоторые дары, — сказал Магнар, его внимание было приковано к моей руке, когда я опустила ее на колени.

— Дары? — Я не была уверена, что почувствовала, узнав, что моя кровь отличается от крови других людей, но я не могла отрицать искру возбуждения, которую это осознание вызвало.

Если бы я была хоть немного похожа на Магнара, тогда у меня мог бы быть шанс по-настоящему дать отпор вампирам. Этого могло быть достаточно, чтобы моя семья оказалась в безопасности вдали от них, и мне нужно было любое преимущество, на которое я могла бы претендовать.

— В какой-то степени каждое поколение истребителей передает свои собственные знания и подготовку следующему через кровь. Если ты будешь тренироваться, ты почувствуешь то, чему тебя саму не учили. Твои чувства обострятся, твои реакции станут быстрее, и как только ты научишься доверять инстинктам своих предков, ты сможешь сражаться с вампирами на равных. — Его взгляд горел целеустремленностью, и я могла сказать, что он надеялся, что я приму эту часть себя, но мне показалось, что в этом был какой-то подвох, то, как он сдерживался, говоря мне, что за этим кроется нечто большее, чем просто желание дать отпор кровососам.

— Ты говоришь, если я буду тренироваться? — Осторожно спросила я, и Магнар отвернулся от меня, его взгляд переместился на мерцающее пламя камина.

— Этот дар принадлежит тебе независимо от того, принимаешь ты свое предназначение или нет, — сказал он, и надежда шевельнулась в моей груди при мысли об этом. — Я могу помочь тебе научиться использовать его, и ты станешь сильнее, сможешь дать отпор, если возникнет необходимость. Но я не смогу обучить тебя полностью, пока ты не решишь принять обет. Истинный масштаб твоих дарований не будет раскрыт до тех пор.

— Обет? — Мой голос был тихим, а в голове крутились странные возможности, которые внезапно открылись передо мной.

— Если ты решишь принять свою природу истребительницы, тебе придется дать клятву ставить уничтожение вампиров превыше всего остального. Целью твоей жизни будет низвергнуть их и уничтожить. Это не то, к чему следует относиться легкомысленно. Это чревато последствиями: возможно, ты не сможешь сама выбрать себе мужа или принимать самостоятельное решение о рождении детей. Ты можешь быть вынуждена пожертвовать своей собственной жизнью или жизнью других людей ради общего дела.

— Я все равно не хочу мужа, и я определенно не хочу детей, — твердо сказала я, и мне было легко признать этот факт. Это было то, что я решила давным-давно, зная, что никогда не смогу рискнуть полюбить кого-то, кроме своей собственной семьи, я также отказалась создавать новые жизни для вампиров, чтобы они могли надругаться над ними. В части о самопожертвовании я не была так уверена, и серьезность, с которой Магнар говорил об этом, ясно давала понять, что это не было пустым обещанием.

Магнар вздохнул, взглянув на меня, а затем снова отвернулся к огню. — Возможно, ты также не сможешь выбрать, не иметь их. Если делу потребуется, чтобы ты вышла замуж и произвела на свет детей, чтобы передать дары нашего рода, тогда ты будешь обязана это сделать.

— Делу? Разве ты не в этом деле? Я имею в виду, не похоже, что остались другие истребители, так что я предполагаю, что эти решения будут зависеть от тебя, — указала я.

Магнар пожал плечами. — Руны все еще обладают силой. Возможно, где-то там нас больше. Боги могут решить поговорить с нами и высказать нам свои пожелания. Или может появиться пророчество, требующее от тебя таких вещей. Или от нас.

— Нас? — Я несколько секунд смотрела на него, прежде чем поняла, на что он намекает.

Возможно, мы были единственными живущими истребителями, так что, если какое-то пророчество потребует детей-истребителей… Я быстро поднялась на ноги и отошла от него, чтобы встать у маленького окна, выходившего на реку.

— Нет. Ни за что, черт возьми, — твердо сказала я. — Я не какая-то племенная кобыла, с которой ты можешь заводить потомство, убивающее вампиров, если это то, о чем идет речь. Я не собираюсь трахаться с тобой, и уж точно не собираюсь ни с кем размножаться. Если это какой-то твой безумный план манипулировать мной, то…

— С чего бы мне хотеть манипулировать какой-то невежественной полукровкой, заставляя ее вынашивать моих детей? — Магнар зарычал, его верхняя губа изогнулась в ответ на это предложение, давая более чем ясно понять, что у него нет желания наполнять мое лоно маленькими-Магнарами в ближайшее время. Мое бешено колотящееся сердце немного успокоилось от крайнего презрения, которое было написано на его лице. Я имею в виду, пошел он к черту за то, что не хотел мою матку, но это и хорошо, потому что он, блядь, не мог ее получить.

— Пока нам обоим это ясно, — выдавила я. — Кроме того, разве это не означает, что ты можешь быть моим пра-пра-пра-пра-прадедушкой или кем-то еще? — Я покачала головой в категорическом отказе.

— У меня не было детей до того, как я уснул, так что шансы на это невелики, — усмехнулся он.

Я нахмурилась, обдумывая остальное из того, что он сказал.

— С меня хватило того, что мне указывали, как я собираюсь прожить свою жизнь, — сказала я ему. — Двадцать один год в тюрьме — это более чем достаточно, на самом деле даже слишком много. С этого момента я буду принимать свои собственные решения, и никакое пророчество, или истребители, или любая другая сверхъестественная чушь не будут решать за меня. — От внезапно нахлынувших эмоций у меня заныло в груди, и я в гневе покачала головой, все еще задаваясь вопросом, не было ли все это просто каким-то извращенным планом, который он разработал, чтобы манипулировать мной. Но зачем? Какую цель он мог преследовать?