Ром приблизился к нам.

― Я немного запутался.

Джорджи заикался, когда он передвинул меня перед собой, как будто мог использовать меня как щит, чтобы отгородиться от Рома.

― Здесь нет ничего, что можно было бы перепутать.

Я попыталась скрыть, что закатила глаза от его трусости. Конечно, Ром был устрашающим. Он был выше всех, кто заходил в бар, и татуировки змеились вокруг каждой выпуклой мышцы.

Честно говоря, его темные черты лица были чересчур черными.

Но, ни один мужчина не должен был использовать меня ― а я была всего лишь пять с половиной футов ― в качестве щита. Особенно когда я на протяжении всех наших отношений показывала прекрасный спектакль, изображая кроткую, испуганную женщину, которую он мог бросить на произвол судьбы.

Ром шагнул ближе, пока его тело не оказалось в нескольких дюймах от моего, и посмотрел поверх моей головы.

― Разве не так? Приманка-Кэт постоянно приходит сюда, и я уверен, что она не принадлежит ни одному мужчине.

Я расширила глаза на Рома, пытаясь дать ему сигнал отступить. Марио должен был рассказать ему о Джорджи, в этом не было сомнений. Ром знал большинство тонкостей того, что мы все делали. Ему нужно было отступить.

― Ром, разве ты не помнишь? Я рассказывала тебе о Джорджи, ― подчеркнула его имя, пытаясь пробудить его память. ― Ты знаешь, как Джорджи добр ко мне, как он всегда относится ко мне, как к сокровищу.

Ром выдохнул и закатил глаза. Черт, он был не в духе и хотел на ком-нибудь отыграться.

― И все же он хватает тебя, как будто ты мусор. Как я уже сказал, в моем баре это запрещено.

Температура Джорджи поднялась. Я почувствовала это в его хватке и в том, как изменилась его поза по отношению ко мне. Он хотел проявить себя.

Ром провел языком по зубам, словно считая, сколько их у него, прежде чем выпустить на волю зверя, который, должно быть, подпрыгивал в нем. Он смотрел прямо на меня, и я не могла понять, собирается ли он выпустить его на меня или на Джорджи.

В любом случае он выглядел смертельно опасным. Смертельно, безумно и, к несчастью для меня, намного сексуальнее, чем мистер Джорджи позади меня.

Джорджи считал, что быть горячим означает проявлять свою силу, но я поняла это слишком поздно, чтобы не врезаться боком в стену.

Моя голова отрикошетила, и я увидела одну или две звезды.

Я могла бы спасти эту ночь. Могла бы попытаться успокоить их обоих.

На самом деле Джорджи не причинил мне слишком большой боли, у него не было на это сил. Влететь в стену было проще простого, но меня разозлило, что я не остановила его. Что на следующий день у меня, вероятно, будет синяк на голове, потому что обращала внимание на Рома, а не на него.

И может быть, только может быть, я пришла сюда, чтобы обратить внимание на Рома или получить внимание от него в первую очередь. Я не была уверена.

Все это выводило меня из себя.

Поэтому я не могла не нести ответственность за то, что вышла из себя и повернулась к Джорджи, когда Ром впечатал его в стену.

Я оттолкнула Рома от него и прорычала:

― О, нет. Теперь он мой.

Прежде чем Ром или Джорджи успели ответить, я ударила Джорджи коленом по яйцам, и он упал с удивлением в глазах. Когда он наклонился, я ударила его коленом в нос.

Он закричал, когда из него хлынула кровь.

― Мы закончили. Очевидно, ― сказала я и пошла обратно к бару.

Он ушел, не сказав мне больше ни слова. У этого человека была жена и, как он считал, неприкосновенный бизнес. Это были две важные вещи, которые ему не хотелось бы потерять, устроив большую сцену, чем уже устроил.

Мне нужно было подтвердить, что те чертовы фотографии, которые я сделала, будут достаточным доказательством для нашей семьи, чтобы схватить его. Возможно, мне нужно было больше, а подводить семью было нежелательно.

Я думала о том, чтобы побежать за ним, но никогда, ни за кем не бегала. И поняла, что очень немногие люди стоят моей гордости. Всегда есть другой путь, и я была готова ввязаться в неприятности, чтобы найти этот путь.

Я оценивала, корректировала и прокладывала свой путь к тому, что нам было нужно.

Но сначала мне нужно было избавиться от чертовски горячего ублюдка, который последовал за мной в бар.