Я отодвигаю плед, и она ерзает подо мной, когда я переползаю на нее. У меня перехватывает дыхание, когда я протягиваю руку, проводя пальцем по ее телу, а затем между ног.

Она напрягается, сжимая ноги и ловя мой палец.

— Что ты делаешь?

— Готовлю тебя, — объясняю я, положив руку ей на бедро.

— Что? Зачем? — Я слышу ужас в ее вопросах.

— Я не могу просто засунуть свой член в тебя, Каролина. — Мой голос понижается. — Чем ты мокрее, тем меньше боли. Я хочу, чтобы тебе было комфортно, а для этого нужна прелюдия.

Ее грудь вздымается.

— Ох... тогда, думаю, мы можем сделать быструю прелюдию.

Я качаю головой, не в силах побороть улыбку. Кто сказал, что мы можем сделать быструю прелюдию?

Она широко раздвигает ноги, давая мне разрешение, и я удивляюсь, что моя рука не дрожит, когда я протаскиваю ее между ее ног. Я провожу пальцем между ее щелями, двигая им вперед-назад, а затем обвожу его вокруг ее клитора.

Она задыхается, когда я медленно ввожу в нее палец.

Мой член болит. Она такая чертовски тугая.

— Расслабься, — шепчу я, ожидая, пока она сделает то, что я сказал, прежде чем двигаться.

Я сдерживаюсь, пока ее плечи не прижимаются к простыням, а мышцы не расслабляются, прежде чем погладить ее. Чем больше я глажу ее, тем больше она расслабляется.

— Кто-нибудь когда-нибудь делал это с тобой? — прошептал я, не сводя с нее глаз.

Ее глаза были закрыты с первого толчка моего пальца, и я ждал, когда они откроются.

— Однажды, — шепчет она, ее ноги дрожат, и чувство удовлетворения охватывает меня, когда она начинает двигаться против моей руки. — Это никогда не было так. Никогда не чувствовала ничего подобного.

Мое удовлетворение сменяется гневом.

Кого, блядь, она впустила в свои трусики, и как я могу найти его, чтобы надрать задницу?

Я ускоряю свои толчки и колеблюсь, прежде чем добавить еще один палец и поласкать ее клитор. С таким напряжением, как у нее, секс будет для нее болезненным. Я хочу сделать это настолько комфортным, насколько могу, чтобы ей было хорошо. Я не хочу, чтобы у нее был типичный «опыт потери девственности — хреново, больно, и даже не кончила».

Мой рот наполняется слюной. Как бы сильно я не хотел опустить голову ей между ног и попробовать ее на вкус, я сдерживаюсь.

Мы уже перешли одну чертовски серьезную черту.

Достаточно.

Мне нравится звук ее тихих стонов, разносящихся по моей спальне.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, делая небольшой вдох.

Она кивает, и ее голос звучит скрежетом, когда она отвечает:

— Думаю, я готова. У тебя есть презерватив?

Я хочу продолжать гладить ее, продолжать играть с ней, чтобы она кончила, но я только киваю. Я поглаживаю ее клитор еще несколько раз, а затем осторожно вытаскиваю из нее пальцы. Я не могу сдержать себя, чтобы не поцеловать ее в живот. Я сжимаю руку в кулак, разжимаю ее и тянусь к ней, беря презерватив с тумбочки.

Ее глаза переходят на мои, когда я стягиваю трусы, и мой член выскакивает на свободу, а затем она застенчиво отводит взгляд, когда я надеваю презерватив. Она напрягается, и ее глаза закрываются, когда я выравниваю себя по ее центру.

— Каролина, ты должна смотреть на меня, — говорю я. Я нервничаю так же, как и она.

Она открывает один глаз за раз.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спрашиваю я. — Можно отступить.

— Уверена, — твердо отвечает она.

Я делаю глубокий вдох. Я не ожидал этого сегодня – такого давления на меня. Она вручает мне нечто столь дорогое для нее, доверяя мне сделать все правильно, и я не хочу ее подвести.

Я не могу поверить, что мы делаем это.

Я хватаю ее за бедра, приподнимая их, и осторожно проникаю в нее.

Я не могу сдержать стон.

Блядь. Она ощущается как рай.

Я проникаю глубже и останавливаюсь.

— Нормально?

Она кивает, заставляя себя улыбнуться, хотя я чувствую ее боль.

Я двигаюсь снова.

— Все еще нормально?

Еще один кивок, на ее лице ясно видно напряжение.

Я останавливаюсь.

— Поменяйся со мной местами.

Она вздрагивает.

— А?

— Это будет менее болезненно, если ты будешь сверху. Ты сможешь контролировать, сколько меня возьмешь, — объясняю я, медленно выходя из нее.

Она тянется вперед и хватает меня сзади, ее ногти впиваются в мою кожу, не давая мне двигаться.

— Я не могу... залезть на тебя. — Свободной рукой она показывает на нашу связь. — Все в порядке. Мы так и останемся.

Мой голос смягчается.

— Скажи мне, если передумаешь или если будет слишком больно.

Я замечаю слабую улыбку на ее губах, и ее рука коротко поглаживает мою спину, прежде чем опустить ее.

— Я доверяю тебе, Рекс. Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было.

Я мягко сжимаю ее бедра и вхожу в нее до упора, заставляя ее спину выгнуться, и она задыхается. Я снова останавливаюсь, давая ей время привыкнуть к моим размерам, и задыхаюсь, когда ее теснота захлестывает меня.

Моя голова кружится, пока я медленно вхожу и выхожу из нее. Мой темп не только для того, чтобы уменьшить ее боль. Я также борюсь за то, чтобы не ворваться в нее через несколько секунд. Я улыбаюсь как ублюдок, когда замечаю, что ей становится приятно. Ее бедра двигаются навстречу моим, и она стонет.

Я хочу провести руками по ее животу, задрать лифчик и поиграть с ее грудью, но не могу. Это чисто секс. Ничего больше. Поэтому вместо этого я играю с ее клитором.

Она снова стонет, возбуждая меня.

Я прижимаюсь лицом к ее шее, ускоряя свои толчки.

Я сдерживаюсь, чтобы не сказать ей, как чертовски идеально она ощущается.

Какая она тесная.

Как мне нравится быть внутри нее.

Мои бедра дергаются, и я двигаюсь быстрее, но в то же время осторожно, все еще не желая причинить ей боль. Я близок к тому, чтобы дойти до грани, но мне нужно, чтобы ей было хорошо. Я вращаю бедрами и мысленно даю себе пять, когда из нее вырывается стон, и она прижимается ко мне.

Это что-то вроде оргазма.

Не полный крик, но в нем больше удовольствия, чем боли.

В этот момент я не могу остановить себя, чтобы не начать двигаться быстрее. Шокируя нас обоих, я прижимаюсь ртом к ее рту, когда кончаю. Мои губы перемещаются от одного ее уха к другому, осыпая ее поцелуями, и я зарываюсь лицом в ее шею.

— Черт, Лина, — стону я, взрываясь в презервативе и дрожа.

Мои руки лежат по обе стороны ее головы, когда я отстраняюсь, и я смотрю на нее сверху вниз, мы оба затаили дыхание.

Ее губы растягиваются в застенчивую улыбку.

— Спасибо.

Я улыбаюсь в ответ.

— Мне было приятно.

Это была плохая идея, но мне нравится, что я был у нее первым.

Что она дала мне это.

Я также ненавижу ее за это.

Теперь я знаю, каково это – быть внутри нее.

Неважно, что она сказала, наши отношения изменятся.

Каролина уничтожила для меня других девушек, но я должен бороться с этим.

У нас не может быть таких отношений.

— Теперь я не могу дышать, — говорит она с неловким смешком, отрывая меня от моих мыслей.

Я отстраняюсь, замечая, что все еще отдаю ей часть своего веса, и поднимаюсь. Я хватаю свои трусы-боксеры, иду в ванную, чтобы избавиться от презерватива, и включаю свет, когда возвращаюсь в спальню.

Каролина натягивает простыни на грудь и садится, пока я натягиваю трусы.

— О Боже! — внезапно задыхается она, ее рука летит ко рту.

Мое внимание переключается на то, на что она смотрит.

Кровь на простынях.

Ее немного, но она есть.

— Все в порядке, — говорю я мягко. — Я брошу их в стирку. Ничего страшного.

— Что... что насчет твоей мамы? — заикается она.

— Я сам их постираю. Она даже не увидит, а если увидит, я не скажу ей, что это была ты.

Она кивает.

Я наклоняюсь и целую ее в лоб.

— Как будто этого никогда не было.

— Как будто этого никогда не было, — повторяет она.

Я только что лишил девственности свою лучшую подругу.

И теперь я должен вести себя так, будто это не был лучший гребаный момент в моей жизни.