Я делаю неуверенный шаг вперед и говорю самым мягким голосом, на который способна, тем, которым я разговариваю со своей сестрой, когда она только что проснулась от плохого сна и каждый шум пугает ее.

— Привет. С тобой все в порядке?

Ее глаза устремляются на меня. Они красивого светло–орехового цвета, и выглядят чертовски напуганными. Когда она отвечает своим дрожащим голосом.

— Откуда ты знаешь мое имя?

— Я дружу с твоим кузеном Аароном, — отвечаю я, делая еще один медленный шаг к ней, но давая ей достаточно времени, чтобы отступить. Когда она этого не делает, я добавляю. — Я Каллахан.

Во всяком случае, так меня называют мои друзья — ну, чаще просто Кэл, потому что это не так уж трудно произнести. Моя мама — единственная, кто не желает отказываться от моего имени Сэмюэль, а Мэдди называет меня Сэмми, потому что считает это забавным.

Грейс кивает, хотя я не думаю, что она знала мое имя.

— Из тату–салона?

Я не могу сдержать легкой улыбки.

— Ты помнишь меня.

Она отводит взгляд и обхватывает руками свое миниатюрное тело, продолжая дрожать, хотя теперь уже не так сильно. Я все еще слишком далеко, чтобы сказать, но я не думаю, что ее макушка даже дотянулась бы до моей шеи. Она уморительно маленькая, как одна из тех фей, которых так любит Мэдди. Ее светлые волосы свободно спадают на плечи, а гладкая, бледная кожа покрыта мурашками, несмотря на то что на улице тепло.

Но я знаю, что она дрожит не от холода.

— Я... Я хочу домой, — бормочет она, больше себе, чем мне.

— Хорошо, — осторожно говорю я. — Ты хочешь, чтобы я вызвал такси? Позвонил Аарону?

— Не звони ему. — Ее глаза расширяются с еще большей паникой, заставляя меня пожалеть о предложении и задаться вопросом, почему это так сильно ее напугало. — Я просто пройдусь.

Я хмурюсь.

— Ты этого не сделаешь. Уже поздно, и ты вся дрожишь

Она свирепо смотрит на меня.

— Я вполне способна позаботиться о себе.

— Я знаю. — На самом деле не знаю, но решимость в ее глазах застает меня врасплох. Я делаю глубокий вдох и надеюсь, что это не прозвучит жутко. — Слушай, я все равно даже не хотел сюда приходить. Вечеринки — это не мое. Позволь мне проводить тебя домой или, по крайней мере, вызвать для тебя такси. Ты можешь держать палец на кнопке SOS своего телефона, если так ты будешь чувствовать себя в безопасности, но я отказываюсь отпускать тебя одну.

У нее перехватывает дыхание, и на мгновение я думаю, что она собирается отчитать меня за мои токсичные альфа–наклонности или что–то в этом роде, но она просто говорит.

— Я вызову Убер.

Дрожащими пальцами она достает свой телефон и начинает печатать. Пару минут спустя она поднимает глаза и делает нерешительный шаг ко мне.

— Они будут здесь через пять минут. Тебе не обязательно ждать со мной.

Я не отвечаю. Вместо этого я держусь на расстоянии, пока она приближается к краю тротуара, и притворяюсь, что все мое внимание сосредоточено не на ней.

Я распознаю приступ паники, когда вижу ее, и так случилось, что я также знаю, как действовать дальше — держись на расстоянии, не говори ни слова, не пугай ее еще больше. Все эти шаги варьируются от человека к человеку, но мы с Грейс не знаем друг друга, и что–то подсказывает мне, что она не оценила бы больше мужского внимания сегодня вечером, поэтому я держусь подальше.

Проходит пять минут, а ее машина еще не приехала. Грейс продолжает поглядывать на время на своем телефоне, как будто это могло вызвать машину, но проходит еще пять минут, а ее Убер по–прежнему не видно. Я собираюсь нарушить молчание и снова предложить проводить ее домой, но она опережает меня.

— Спасибо тебе за то, что ты сделал чуть раньше, — полушепчет она, даже не глядя на меня.

— Это пустяки. — Украдкой бросив взгляд в ее сторону, я замечаю, что, по крайней мере, она больше не дрожит. — Ты знала этого парня?

Грейс качает головой.

— Он сказал, что мы вместе ходим на занятия, но я его в жизни не видела.

В любом случае, он, вероятно, все это выдумал. Парни в наши дни готовы на все, чтобы привлечь внимание женщины — и залезть к ним в трусики, если им повезет. Это только заставляет меня хотеть ударить придурка сильнее.

— Итак, ты студентка Уорлингтона? — Я незаметно меняю тему, надеясь, что это немного успокоит ее нервы.

— Специализируюсь на английском. — Я уже знал это, но все равно киваю в знак признательности. К моему удивлению, она не заканчивает разговор на этом. — Это мой последний год.

— Это захватывающе. Какие–нибудь планы после окончания обучения?

Она переминается с ноги на ногу. Только тогда я замечаю, что на ней кроссовки, наверное, поэтому она выглядит такой низкорослой.

— Все еще не знаю, — Она снова проверяет время на своем телефоне. Мгновение тишины проходит, между нами, а затем. — Каллахан, верно? Итак, ты работаешь в тату–салоне?

Я наполовину шокирован тем, что она еще не закончила наш разговор, учитывая, насколько потрясенной она все еще выглядит, но я не комментирую это. Вместо этого я говорю.

— Вообще–то, он принадлежит мне. — Потому что по какой–то глупой причине я хочу, чтобы она это знала.

— Правда? — Ее глаза расширяются от удивления. — Это... Это здорово.

Я фыркаю.

— Почему у тебя такой удивленный голос?

— Ты просто выглядишь... молодо, я полагаю. — Она бросает короткий, почти сдержанный взгляд, который я все равно ловлю. В ее взгляде нет похоти, только приглушенное любопытство, и все же мой желудок все еще переворачивается.

— Как ты думаешь, сколько мне лет? — Я ухмыляюсь.

Она бросает на меня быстрый взгляд, и я не думаю, что представляю, как ее губы изгибаются вверх — совсем чуть–чуть, но это есть. Это уже кое–что, и я приму это. Я приму все, что угодно, лишь бы избежать панической атаки.

— Я не буду отвечать на этот вопрос, — говорит она.

— Почему нет?

— Что, если я скажу, например, сорок, а тебе девятнадцать или что–то в этом роде?

Я задыхаюсь от смеха.

— Ты думаешь, мне сорок?

— Очевидно, что нет. — Она закатывает глаза с едва заметным намеком на веселье. — Это была просто фигура речи.

— Ну, попробуй угадать. Я обещаю, ты не заденешь мое самолюбие.

Это был смех? Я думаю, она рассмеялась.

— Хммм... Двадцать восемь?

— Мне тридцать. — Достаточно близко. — Впечатляет.

Застенчивая улыбка трогает ее пухлые губы.

— Ты не выглядишь таким уж старым.

Как по команде, белая машина съезжает на обочину. Грейс смотрит на меня в последний раз и говорит.

— Спасибо.

У меня не хватает времени сказать ей, что это ерунда, или что она должна написать мне, когда доберется домой в целости и сохранности, хотя у меня нет ее номера, потому что она садится на заднее сиденье, и машина уезжает.

Но странное чувство в моей груди остается на месте.