— Ты никак не мог предсказать, что произойдет, Кэл. — Я ищу его взгляд, но это бесполезно. — Пожалуйста, не вини себя за это.

— Слишком поздно, — бормочет он.

Собрав все свои внутренние силы, я считаю про себя до десяти, прежде чем заговорить снова.

— Сейчас это бессмысленно. Это случилось, и это отстой, но мы должны сосредоточиться на движении вперед. Ради Мэдди.

Медленно, слишком медленно, он поднимает голову, пока наши взгляды не встречаются. То, что я вижу — это абсолютное опустошение.

— Мы? — Шепот.

— Я не оставлю тебя, Кэл. — Я протягиваю руку и провожу мизинцем по его татуированным костяшкам. Я не уверена, что он хочет, чтобы к нему прикасались прямо сейчас, поэтому я свожу наш контакт к минимуму, когда он не отстраняется. — Когда я сказала, что понимаю, что Мэдди всегда будет твоим приоритетом, я не лгала.

Я вижу бурю, бушующую в его голове, и впервые с тех пор, как я встретила его, я не думаю, что он собирается что–то сделать, чтобы остановить это.

— Я... — начинает он, и в глубине души я каким–то образом знаю последующие слова еще до того, как он это скажет. — Я не могу этого сделать.

Тем не менее, я справляюсь со своими нервами и сосредотачиваюсь на том, чтобы сохранять невозмутимый вид и ровный голос.

— Что ты не можешь сделать?

Он качает головой, как будто я ничего не понимаю.

—Это... Все это, Грейс. Я не могу заставить и тебя проходить через этот кошмар.

— Эй. — На этот раз все мои пальцы обхватывают его неподвижную руку. — Я сама решила пройти через это, потому что я люблю тебя, ясно? Вас обоих. Я никуда не уйду и не позволю тебе оттолкнуть меня. Я знаю, что это твои панические разговоры, а не то, чего ты на самом деле хочешь.

Но он снова качает головой, и когда он высвобождается из моей хватки, мой желудок сжимается от страха.

— Это говорит не моя паника.

Я облизываю губы, которые внезапно становятся такими же сухими, как и мое горло.

— Что ты имеешь в виду?

Он трет глаза тыльными сторонами ладоней и отказывается снова встречаться со мной взглядом.

— Мне нужно время.

Время.

Вы когда–нибудь слышали слово так много раз, что оно перестало иметь смысл в вашей голове? Что ж, это именно то, что сейчас происходит у меня. Не потому, что кто–то физически повторяет, время, снова и снова, а потому, что это эхом отдается в моей голове, пока не остается места ни для чего другого.

Время. Время. Время.

Тревога сжимает мою грудь и отказывается отпускать.

— Время, — повторяю я. На моем языке это звучит незнакомо, на вкус слишком кисло.

— Завтра я подаю заявление на постоянную опеку, — говорит он. — Я стану законным опекуном Мэдди, пока она не достигнет совершеннолетия, а это значит... А это значит, что больше нет места для нас с тобой, Грейс. Мы больше не вместе. Мы знаем друг друга всего несколько месяцев, вместе как пара еще меньше, и я не могу... Я не могу отнять у тебя свободу.

— Я собираюсь остановить тебя прямо здесь. — Я ненавижу, как с каждой секундой мой голос становится все более взволнованным. — Во–первых, мы уже проходили через это. Я уже знала, что это может случиться, еще до того, как согласилась стать твоей девушкой, Кэл, так что не делай вид, что для меня это новость. И, во–вторых, о какой свободе ты вообще сейчас говоришь? Ты серьезно думаешь, что я буду чувствовать себя привязанной к тебе из–за Мэдди?

Он быстро встречается со мной взглядом.

— Я не это имел в виду...

— Ну, это то, что ты сказал. — Глубокий вдох, Грейс. Глубокий вдох. Придав своему голосу обычный мягкий тон, я спрашиваю его. — Ты все еще боишься того, что может случиться с Мэдди, если мы когда–нибудь расстанемся?

Он сглатывает.

— Да.

— Ладно. — Еще один глубокий, бесполезный вдох. — Я понимаю. Но я не позволю тебе оттолкнуть меня, Кэл. Не тогда, когда есть вероятность, что мы никогда не расстанемся. Потому что я не думаю, что мы когда–нибудь это сделаем. Ты — мое все.

— Дело не только в этом. — Он нервным жестом проводит пальцами по своим и без того растрепанным волосам. — Я не думаю, что ты осознаешь серьезность этой ситуации, и я понимаю это, потому что это не твоя семейная проблема, о которой стоит беспокоиться.

— Ты — моя семья.

Он игнорирует меня.

— Но сейчас ты должна думать о долгосрочной перспективе. Мэдди переедет ко мне и не уедет, по крайней мере, до тех пор, пока ей не исполнится восемнадцать. Это четырнадцать лет. Я буду чувствовать себя так, как будто у меня есть ребенок, Грейс. Это не временно, и это навсегда изменит наши отношения.

— Я знаю это, — шепчу я сквозь стиснутые зубы.

Его снисходительное отношение и то, как он обращается со мной, как с ребенком, выводит меня из себя, и я изо всех сил стараюсь не наброситься на него. Если я это сделаю, это ничему не поможет.

— У нас не будет много времени наедине, — продолжает он, не обращая внимания на беспомощность, пожирающую меня изнутри. — Мэдди будет приклеена к нам большую часть времени, и дело не только в этом. Я должен растить ее. Я должен покрывать все ее расходы и заботиться обо всем, что ее касается. Это большое давление для... для наших отношений. Для тебя. Мы не так давно вместе.

— Я знаю. — Теперь уже слишком поздно сдерживать гнев, которым пропитано каждое мое слово. — Ты думаешь, я просто играю здесь в домино? Я не знаю, как еще это выразить, Кэл, — я люблю тебя. Я люблю тебя всем своим существом. Ты чертова любовь всей моей жизни, а это именно то, на что люди идут ради любви.

— Грейс...

— Я еще не закончила. — Я встаю со стула, внезапно почувствовав себя птицей в клетке. Опершись руками о деревянный стол, я говорю ему тихим, но твердым тоном. — Я люблю Мэдди, как если бы она была моей родной сестрой, и я бы сделала все для вас обоих. Я думала, ты уже знаешь, но, наверное, я должна выразиться еще яснее. Что ж, поехали.

Я делаю глубокий вдох, собираясь духом.

— Я перееду к тебе, как только закончу учебу. Я уже поговорила с Аделаидой о том, чтобы работать в студии полный рабочий день, и, учитывая это и все деньги, которые я откладывала последние несколько лет, мне хватает на оплату аренды и помощь тебе в покрытии расходов Мэдди. Нет, я не хочу этого слышать, Кэл. Если мы будем вместе, если я когда–нибудь стану твоей женой и матерью твоих детей, это то, с чем тебе придется смириться. Моя упрямая задница, да. Если Мэдди будет жить под моей крышей, тебе лучше поверить, что я собираюсь помочь тебе оплатить ее еду, игрушки, одежду и все остальное, потому что это то, чем занимается семья.

Мои ладони вспотели, сердце бешено колотится, а голова идет кругом, когда я запечатлеваю долгий поцелуй на лбу Кэла и говорю:

— Ты хотел времени, поэтому я дам его тебе. Просто, пожалуйста, помни, что я люблю тебя больше всего на свете. Я буду уважать любое решение, к которому ты придешь, пока ты веришь каждому моему слову, потому что я говорила серьезно, Кэл. Мы участвуем в этом вместе. Всегда.

И, не дожидаясь ответа, я хватаю свои вещи и выхожу из его квартиры с непролитыми слезами на глазах.