Именно в таком месте, я представлял, как Мэдди будет расти.

— Ты хочешь, что–нибудь съесть или выпить? — спрашивает меня Грейс, открывая холодильник и осматривая каждую полку.

— Вода была бы просто прекрасна. — Она берет бутылку для себя и еще одну для меня. Когда она протягивает мне напиток, наши пальцы соприкасаются, и я наклоняюсь, готовый поцеловать ее, когда слышу отдаленные голоса ее отцов позади нас.

Грейс хмурится.

— Что не так?

Я понижаю голос так, что это звучит почти комично.

— Мне можно целовать тебя здесь?

Она фыркает.

— Конечно, можешь, Кэл. Почему ты спрашиваешь?

— Я не знаю. Может быть, у твоих отцов есть какая–то политика, никаких поцелуев под нашей крышей?

При этих словах она разражается смехом, и от звука ее непритворного счастья становится немного легче дышать.

— Иди сюда, дурак.

Прежде чем я успеваю среагировать, ее маленькая ручка ложится мне на шею и притягивает к себе, пока наши губы не встречаются. Но, конечно, естественно, кто–то откашливается позади нас прямо по сигналу, и я умираю внутри.

Грейс отстраняется, щеки у нее ярко–красные, и заглядывает мне через плечо.

— Эм, привет.

— Привет, дорогая дочь. Как дела? — Я узнаю голос Маркуса, как только он появляется в поле моего зрения, на его лице веселая ухмылка. — Вы, ребята, голодны? Мы подумали, что могли бы поужинать пораньше.

— К–конечно, — заикается она.

— По–моему, звучит заманчиво, — добавляю я.

Мое сердце все еще колотится так быстро, что мне кажется, я могу упасть в обморок. Говоря о совершенно неловких вещах.

По мере того, как проходит следующая пара часов, напряжение медленно спадает с моего тела. Оказывается, отцы Грейс — одни из самых покладистых и гостеприимных мужчин, которых я когда–либо встречал — да, даже Дэниел. Я могу сказать, что он следит за каждым моим движением, анализирует каждое мое слово, но меня это не беспокоит.

Я понимаю. Если бы моя дочь прошла через ад и внезапно завела парня и привела его домой, я бы допросил его до чертиков в стиле ФБР, как только он переступил порог.

Оба мужчины расспрашивают обо мне, о моем детстве в Уорлингтоне, о моей работе и даже о моей сестре. Я уверен, что Грейс уже рассказала им обо мне все, но, тем не менее, я ценю их интерес. Однако в один момент, все меняется и Маркус просит свою дочь показать им ее новую татуировку.

— Иногда я даже забываю, что она у меня есть, — усмехается Грейс, закатывая свитер так, что видны чернила под полоской лифчика.

Маркус наклоняется, чтобы вникнуть в каждую деталь.

— Это очень элегантно, — бормочет он почти с благоговением.

Дэниел поворачивается ко мне.

— Ты сделал ее?

Я сглатываю.

— Да, сэр.

Грейс странно смотрит на меня, прежде чем снова повернуться к своим отцам.

— Было немного больно, но он был очень быстр. И тату даже незаметна, когда я в балетной одежде, так что это бонус.

— Ты всегда можешь замаскировать это косметикой, — говорю я ей, не сводя глаз с двух маленьких солнышек на ее ребрах. — Я могу порекомендовать тебе пару хороших продуктов, если хочешь.

Она одаривает меня легкой, застенчивой улыбкой.

— Спасибо.

Дэниел, похоже, сосредоточен на том же месте, что и я, потому что он указывает на татуировку своей дочери и спрашивает.

— Почему солнце?

— И запятая? — добавляет Маркус.

Щеки Грейс приобретают очаровательный оттенок румянца, когда она объясняет ход моих мыслей, лежащий в основе дизайна, и как это связано с моим прозвищем для нее. Что–то похожее на понимание мелькает в глазах ее отца, и именно тогда Дэниел перестает смотреть на меня так, словно готов напасть в любой момент.

Как только мы заканчиваем ужинать, и мы с Грейс помогаем прибраться, несмотря на протесты ее отцов, мы оба несем наш багаж наверх, и я осматриваю второй этаж. Здесь есть три спальни — хозяйская, Грейс и еще одна для гостей, прямо рядом с полностью оборудованной ванной комнатой. На третьем этаже есть мансарда, которая раньше была игровой комнатой Грейс, но, когда она съехала, они превратили ее в нечто вроде кинозала и домашнего тренажерного зала одновременно.

Я собираюсь направиться в комнату для гостей, когда рука Грейс на моем запястье останавливает меня.

— Куда ты идешь?

— В... свою комнату?

— Ни в коем случае. Ты спишь со мной.

— Эм, ты уверена в этом? — Я чешу затылок. — Ты спрашивала разрешения у своих отцов?

Она закатывает глаза, глядя на меня.

— Во–первых, я взрослая женщина и могу делать все, что захочу. Это и мой дом тоже. И второе, да, я сказала им, что хочу, чтобы ты остался в моей комнате, и они сказали, что пока мне будет комфортно, я могу делать все, что захочу.

Я киваю.

— Хорошо. Я просто не хочу ставить вас всех в неловкое положение.

— Ты этого не сделаешь. — Она встает на цыпочки и запечатлевает быстрый поцелуй на моих губах. — Пойдем, я покажу тебе свою комнату.

Когда она открывает дверь, нас сразу встречает запах свежих цветов. Грейс на мгновение выглядит смущенной, прежде чем мы одновременно замечаем свежий букет на ее столе, и она ахает.

— Они такие красивые. — Она утыкается носом в бело–фиолетовый букет и улыбается, прочитав записку. — Они от моих отцов.

— Они тебя очень любят. — Я обнимаю ее сзади и кладу свою голову ей на макушку. — Не хочешь спуститься вниз и поблагодарить их?

— Позже. — Она оборачивается, чтобы посмотреть на меня. — А теперь позволь мне провести для тебя экскурсию по комнате.

Детская спальня Грейс примерно такого же размера, как комната в моей квартире, но ее намного уютнее. Кровать размера queen–size со свежими простынями занимает половину пространства. Здесь есть прикроватная тумбочка с лампой, белый коврик, пустой на вид письменный стол и большой шкаф. Стены украшены фотографиями семейных праздников, балетных концертов и даже селфи Грейс с тремя ее подругами по колледжу. Одна фотография особенно бросается мне в глаза.

— Это то, о чем я думаю? — Я посмеиваюсь над двумя детьми, играющими в снегу. Грейс, которой на вид было не больше пяти или шести лет, зарыла свои маленькие ручки в снег, в то время как Аарон, у которого и сегодня все та же игривая улыбка, сидит рядом с ней с огромным снежком на коленях.

— Много лет назад мы всей семьей ездили в Саншайн Виллидж. — Она нежно улыбается, глядя на фотографию.

— Саншайн Виллидж, да? — Я дразню ее. — Похоже, это прозвище всегда так или иначе преследовало тебя.

Когда она снова смотрит на меня, напряженность в ее глазах заставляет меня растаять.

— Похоже на то.

Несмотря на то, что еще не очень поздно, мы решаем закончить на сегодня, чтобы завтра не чувствовать себя ужасно уставшими. Грейс спускается вниз, чтобы немного пообщаться со своими отцами, пока я принимаю душ и звоню по фейс–тайм Мэдди, прежде чем она ляжет спать. Грейс возвращается как раз вовремя, чтобы пожелать моей сестре спокойной ночи, и после этого мы сами ложимся спать.

Я инстинктивно раскрываю объятия, и она запутывается между ними.

— Я люблю тебя, — бормочет она мне в грудь, ее голос уже звучит устало.

— Я тоже люблю тебя, солнышко. Приятных снов. — В последний раз поцеловав ее в лоб, я закрываю глаза, и сон настигает меня через несколько минут.