Вместо того чтобы заговорить, Грант наклоняется вперед и коротко, крепко целует меня. А потом уходит прежде, чем я успеваю осознать, что произошло.
Мне ничего не остается, как вернуться к Ною.
Он все еще почти не в себе, но беспокойно ворочается. Он выглядит еще бледнее, чем раньше. Ему нужна операция. Переливание крови. И мы никак не можем ему этого дать.
Я протягиваю руку, чтобы схватить остатки окровавленной рубашки, которую мы сорвали с него. Я нахожу самый чистый лоскуток ткани и отрываю его. Затем смачиваю его водой и вытираю пот с его лица.
Это не приведет ни к чему стоящему, но мне нужно чем-то заняться.
Через несколько минут — а может, и больше, поскольку я слишком ошеломлена, чтобы следить за временем — его глаза распахиваются.
— Оливия, — хрипло бормочет он.
Я улыбаюсь.
— Да.
— Ты в порядке?
— Я в порядке. Это в тебя стреляли.
— Я пытался… посмотреть, смогу ли я кого-нибудь спасти. Но все они были в… бункере… или мертвы.
У меня снова сжимается горло. Сейчас он выглядит таким слабым и бледным. Я вытираю его лицо влажной тряпкой.
— Ты отлично справился. Ты забил тревогу. Ты спас большинство из них. Ты действительно хорошо справился.
— Да?
— Да.
— Рад, что с тобой все в порядке, — он делает такой хриплый вдох, что это пугает меня. Похоже, его легкие полны жидкости.
Он не выживет. Возможно, не проживет даже минуту.
— Ты всегда была… — Ной кашляет, и я хнычу, когда вижу, что он кашляет кровью.
Я стараюсь стереть ее, насколько возможно.
— Все в порядке, — шепчу я. — Все будет хорошо, — не будет. По крайней мере, для него. Теперь я знаю это наверняка.
Его тело внезапно смягчается, но не хорошем смысле. Он как будто обмякает. Не может пошевелиться. Его глаза все еще сфокусированы на моем лице, и на лице почти, почти появляется его милая улыбка.
— Ты всегда была самой красивой девушкой, которую я когда-либо знал.
Слезы текут по моим щекам, пока я продолжаю вытирать его щеки и рот. Впрочем, это не имеет значения. Его глаза закрываются.
Он больше их не открывает. Он не шевелится. Еще через пару минут его грудь перестает хрипло подниматься и опускаться.
Он скончался.
Я сижу рядом с ним на коленях и остаюсь там надолго. Так долго, что мои ноги затекают, и начинается покалывание. Мои плечи продолжают сутулиться, а комок в горле продолжает расти, и затем без предупреждения я сгибаюсь, падая вперед с рыданиями, которые причиняют настоящую боль, разрывая мое горло.
Я рыдаю не так уж долго, когда до меня доносится слабый звук приближающегося двигателя. Затем шаги позади меня.
Это Грант. Я знаю, что это он. Я пытаюсь выпрямиться и перестать плакать, но не могу.
— Черт, — Грант опускается на колени рядом со мной и приподнимает мою голову и верхнюю часть туловища, чтобы видеть мое лицо. Он быстро осматривает меня, а затем протягивает руку, чтобы пощупать пульс Ноя.
Он быстро оценивает то, что я уже знаю. Ной мертв.
— Мне жаль, — он снова смотрит на меня. Все еще обнимает меня одной рукой, обхватившей мой затылок. — Ты ничего не могла для него сделать.
— Я… знаю, — мне приходится выдавливать из себя слова. Я все еще беспомощно всхлипываю, и мне это не нравится, потому что обычно я такой не бываю.
Грант притягивает меня к себе, пока я не зарываюсь лицом в его рубашку, и крепко обнимает меня одной рукой.
Я так не плакала с тех пор, как умер мой отец. Я не уверена, почему сейчас не могу остановиться. Но мне лучше, когда Грант обнимает меня вот так. Его сильная и крепкая ладонь покоится на моем затылке, а другая его рука почти до синяков обхватывает меня за талию. Это именно то, что мне нужно чувствовать прямо сейчас.
Через пару минут рыдания начинают стихать — больше от усталости, чем от чего-либо еще. Я остаюсь безвольно прижатой к нему. Я не хочу шевелиться, и, честно говоря, не уверена, что способна на это.
От Гранта сильно пахнет. Потом, грязью и слегка пепельным воздухом снаружи. Это не очень приятный аромат, но мне он все равно нравится. Он кажется безопасным, сильным и знакомым.
Это его запах.
— Ты в порядке? — спрашивает Грант тем хриплым голосом, который выдает, что он что-то чувствует.
— Да, — я вздыхаю и заставляю себя выпрямиться. — Я в порядке.
Наконец он разжимает объятия. Его голубые глаза изучают мое лицо.
— Я похороню его так хорошо, как только смогу. Затем нам нужно найти место для ночлега побезопаснее этого.
— Куда мы пойдем? — спросил я.
— Полагаю, в «Новую Гавань», — он потирает лицо и заднюю часть шеи. — Если для нас не будет кровати, мы можем переночевать в сарае. По крайней мере, там будет безопасно, пока мы решаем, что делать
— Что ты выяснил? — спрашиваю я, понимая, что есть важные вещи, которые совершенно вылетели у меня из головы. — Наши люди в безопасности в бункере?
— Похоже, что так оно и есть. Я думаю, что большинство из них добралось туда. Я видел около двадцати тел.
Я взвизгиваю от такой цифры.
— Не все из них были нашими людьми, — быстро продолжает он. — Наши охранники обезвредили многих нападавших. Это было похоже на Волчью Стаю, но это слишком много для одной стаи. Возможно, несколько стай собрались вместе, потому что это была такая заманчивая цель. Я не знаю. Но я бы сказал, что мы, вероятно, потеряли Ноя и еще пятерых или шестерых человек.
Часть меня хочет спросить, кого он узнал среди тел, но остальная часть меня не хочет знать. Не сейчас. Не в довершение всего остального. Потерять Ноа и так тяжело.
Грант, кажется, понимает это, потому что продолжает:
— Они разбили там лагерь. Прямо над бункером. Но у них нет возможности проникнуть в него, так что я думаю, что остальные наши люди пока в безопасности. Поэтому давай доберемся до «Новой Гавани» сегодня вечером, а потом решим, что делать дальше.
Я киваю, облизывая пересохшие губы и оглядываясь на тело Ноя.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы похоронить его сейчас, — бормочет Грант. — А когда мы будем в безопасности, я вернусь и похороню его получше.
— Спасибо, — я не уверена, почему говорю это. Просто в его устах это прозвучало так, будто он делал это для меня.
***
Солнце опускается к горизонту к тому времени, когда мы выдвигаемся обратно в «Новую Гавань», и небо уже совсем темнеет, когда мы добираемся туда.
Нам повезло, что их охранники не стреляют в нас, когда мы приближаемся, но один из них узнает нас. Они заставляют нас ждать, пока Джексон не выйдет из дома и не разрешит нам войти.
Я слишком устала и опустошена, чтобы обращать особое внимание на то, что происходит потом. Нас приглашают в дом поужинать, мы объясняем, что произошло. Фэйт и Джексон говорят, что мы можем оставаться столько, сколько нам нужно. Еще немного разговоров, пока Грант и Джексон размышляют о возможности объединения Волчьих Стай и о том, что это значит для безопасности в регионе.
Затем, наконец, Фэйт говорит:
— Мы можем подробнее обсудить это завтра. Уже поздно, и у вас у всех был действительно тяжелый день. Поспите немного, — она слегка улыбается мне. — Я рада, что у вас двоих все в порядке.
Я улыбаюсь ей в ответ.
Грант кладет руку мне на спину, пока Фэйт показывает нам пристройку, где, по ее словам, есть свободная комната для нас. Я не уверена, почему он держит свою руку там — прямо посередине, под моими лопатками — но мне нравится это ощущение.
Такое чувство, что мне это нужно.
Комната очень маленькая, и в ней есть только одна кровать и маленький столик с умывальником и парой колышков для развешивания одежды. Фэйт бросает на нас быстрый взгляд.
— Вам здесь будет нормально?
— Нормально, — говорю я ей.
— Нормально, — говорит Грант одновременно со мной.
Она весело фыркает и желает нам спокойной ночи, затем уходит.
— Я могу поспать на полу, если хочешь, — бормочет Грант.
— Не говори глупостей, — я уже снимаю обувь, носки и джинсы. Затем я снимаю лифчик, чтобы спать в трусиках и майке. Не так давно я пописала в уличном туалете, поэтому просто ополаскиваю водой лицо и заваливаюсь в постель.
Она и близко не такая комфортная, как кровати в бункере, но сейчас мне действительно все равно.
Я смутно осознаю, что Грант тоже готовится ко сну. Он уходит на несколько минут — я предполагаю, что в ванную — а когда возвращается, раздевается до нижнего белья и забирается в кровать рядом со мной.
Тут действительно не так много места. Единственный удобный способ заснуть — это прижаться вплотную к его телу. Поскольку я все равно хочу этого, я без колебаний подвигаюсь ближе. Грант обнимает меня обеими руками.
— Ты в порядке? — хрипло спрашивает он, потираясь подбородком о мои растрепанные волосы.
— Да. Очень устал.
— Что ж, поспи. Со всем остальным мы разберемся завтра.
— Хорошо, — мое тело уже смягчается, прильнув к нему. Сейчас я чувствую себя лучше, чем когда-либо за последние несколько часов. Как будто, может, мир и не разваливается на части.
Как будто, может, Грант сумеет помочь мне собрать все это воедино.
— Все хорошо, — у него такой же усталый голос, какой я себя чувствую. Теперь он говорит успокаивающим шепотом. — Все будет хорошо. Просто поспи немного. Я рядом.
Это так. Он рядом.
С этой мыслью я засыпаю.
***
Проходит несколько часов, прежде чем я просыпаюсь, и я понятия не имею, где нахожусь и который сейчас час. В комнате кромешная тьма. Здесь слегка пахнет амбаром и очень сильно Грантом.
Я все еще прижимаюсь к нему, но во сне каким-то образом сползла вниз, так что моя голова покоится у него на животе.
Я чувствую, как его пресс поднимается и опускается. Я сжимаю его бок и немного сдвигаюсь.
Я наконец осознаю, что мы в «Новой Гавани». Лагерь был захвачен. Наши люди заперты в бункере. А Ной мертв.
Грант не спит. Его рука запуталась в моих волосах, и он слегка шевелит ею, пытаясь высвободить свои пальцы.
Я шмыгаю носом и поднимаю голову, пытаясь разглядеть его в темноте.
— Все в порядке? — спрашивает он.
— Да. Мне нужно пописать, — мне удается сесть, не ткнув его локтем в живот. — Я очень не хочу идти туда одна в темноте.