— Не могу дождаться, когда увижу реакцию Стоуна.

Я поднимаю на него взгляд и понимаю, что на его лице такая ухмылка, словно он только что выиграл пари с высокой ставкой.

При упоминании Джоэла я говорю:

— Джоэл сказал, что вы, ребята, Морские котики.

Зак нажимает кнопку вызова лифта и смотрит на меня сверху вниз теплыми карими глазами.

— Он тебе это сказал, да?

Я киваю.

— Интересно.

— Почему это интересно?

Он на мгновение задумывается, и я начинаю задаваться вопросом, не прикрывает ли он Джоэла. Защищает его от чего-то.

— Джоэл не очень-то любит делиться.

— Без шуток, — фыркаю я. — Но ему определенно нравится копаться в делах других людей.

Зак хмурится.

— Это прилагается к работе.

— Что еще прилагается к этой работе? — я допытываюсь.

Зак на мгновение задумывается, и теперь я точно знаю, что он присматривает за своим другом. Он провожает меня в лифт, затем, как только двери закрываются, спрашивает:

— Когда-нибудь слышала о посттравматическом стрессовом синдроме?

Мои плечи опускаются. В груди что-то хрустит. Я не понаслышке знаю, что такое ПТСР и все ужасные побочные эффекты, которые с ним связаны. Ночные кошмары. Паранойя. Галлюцинации. Некоторые из них длятся годами, другие — всю жизнь. Кивая, я с тревогой жду продолжения Зака.

— Мы все через это проходили, но Джоэлу было хуже всего. Я думаю, сейчас он в норме, но он повсюду таскает с собой чувство вины. Не любит говорить об этом, но он изменился. Солдаты часто заходят одним человеком, а выходят другим.

Я задерживаю дыхание и напрягаю спину, не зная, как реагировать на это. Джоэл надежный и всегда держит себя в руках. Когда я слышу, что он боролся с посттравматическим стрессовым расстройством, что он носит чувство вины повсюду, как большую, темную грозовую тучу, это заставляет меня задуматься.

— Он не признается в этом, но боится потерять людей, которые ему дороги.

Я говорю, проглатывая комок в горле.

— Поэтому он вместо этого отталкивает их.

Зак кивает.

— В этом нет ничего необычного. Никто из нас не держит женщин рядом достаточно долго, чтобы влюбиться, а о детях и речи быть не может. Мы слишком много повидали в мире, в котором живем. Трудно представить, как можно привнести в него невинную жизнь.

Хотя я на самом деле не знаю, через что прошел Джоэл, я разделяю некоторые из этих ценностей. Так почему же у меня такое чувство, будто кто-то вонзил нож для разделки мяса мне в сердце?

— Но это не значит, что мы не стремимся к этим вещам, — добавляет он многозначительно, оптимистично, как бы намекая мне читать между строк.

Двери открываются, фактически завершая наш разговор, и нас с Заком встречает игривая хозяйка, которая выглядит так, словно ей следует быть на подиуме, а не рассаживать людей в ресторане. Ее гладкая оливковая кожа сияет в приглушенном свете хрустальных люстр, висящих высоко над нами. Ее волосы цвета черного дерева собраны сзади в гладкий конский хвост, ни одна прядь не выбивается. Ее длинные, стройные ноги длинной в много дней.

Она пялится на Зака, не заботясь о том, что у его руки целая женщина. Ее невежество обычно раздражало бы меня, но у меня нет никакого интереса к Заку, так что в остальном я невозмутима. Она разворачивается на каблуках и ведет нас через ресторан в отдельную столовую, где Мартина хлопочет над расстановкой тарелок и столовых приборов.

— Стелла! — она хлопает в ладоши и поспешно направляется ко мне, отрывая меня от Зака и заключая в свои обычные смертельные объятия. — Ты прекрасна.

— Спасибо, — я оглядываю пустую комнату. — Где все?

— Они скоро придут, — она поворачивается к Заку и похлопывает его по груди. — Вы хорошо прибрались, мистер Шепард.

Зак наклоняется и целует Мартину в щеку.

— Ты выглядишь великолепно, Мартина. Как всегда.

Мартина краснеет и начинает обмахивать лицо.

— Ох уж эти приливы жара, — щебечет она. Искоса взглянув на меня, она шепчет: — Это перемены, дорогая. Просто подожди.

Да, так оно и есть. Мартина давно миновала типичный возраст менопаузы, так что я знаю, что ее перегрев не имеет ничего общего с гормонами, а все из-за красивого МОРСКОГО КОТИКА, который только что сделал ей комплимент и поцеловал в щеку.

Ухмыляясь, Зак выпрямляется во весь рост и отходит от нас. Неожиданная волна жара накрывает меня, когда весь кислород в комнате исчезает. Капелька пота выступает у меня на пояснице, когда взгляд Мартины падает мне через плечо. Каждый мускул в моем теле напрягается, когда кто-то подавляющий приближается сзади, как лев, подкрадывающийся к своей добыче. Это то же самое чувство, которое я испытала, когда Джоэл впервые подошел ко мне сзади на улице.

Я напрягаю спину и поворачиваюсь лицом к хищнику. Мой рот наполняется слюной. Мое сердце выпрыгивает из груди и срывается с места. Я с трудом сглатываю и впиваюсь взглядом в шестифутового морского КОТИКА, уверенно идущего ко мне, официантка следует за ним по пятам. Сшитые на заказ черные слаксы, коричневый кожаный ремень, накрахмаленная белая рубашка с небрежно закатанными рукавами на сильных татуированных предплечьях.

Наши взгляды встречаются, и влажный жар разливается у меня между ног. Эти ледяные голубые глаза становятся ярче с каждым шагом Джоэла ко мне, и я увядаю, как маленький грустный цветок. Его холодный взгляд блуждает по моему телу, и он высовывает язык, облизывая губы. Это такое маленькое движение, но оно кричит тысячу порочных слов. Он останавливается передо мной, и его мужской запах вторгается в мои чувства, лишая меня той малой уверенности, которая у меня еще оставалась, лишая мои легкие последнего кислорода, который мне удалось вдохнуть.

Где-то вдалеке я слышу бормотание Мартины, но все это заглушается шумом крови, пульсирующей в моей голове. Давление в моей груди такое неумолимое, что я чувствую себя зажатой под вагоном поезда. У меня подгибаются колени, и миллион грязных мыслей проносятся в голове с головокружительной скоростью. Но та, которая остается...

Я хочу его, но не могу получить.