Кровь проникает в самые мелкие щели, в опавшие листья, которые устилают землю. Запах влажной зем ...

Кровь проникает в самые мелкие щели, в опавшие листья, которые устилают землю. Запах влажной земли, мха и смерти пропитывает воздух вокруг меня, наполняя мои легкие ужасом.

Харриет. Что я скажу Харриет? Она — единственная константа в моей жизни. Она единственный человек, который всегда был рядом со мной, несмотря ни на что. Она выйдет из себя, когда узнает, что я натворил.

Она всегда говорила мне, что я сильная девушка. Сильные девушки могут совершать трудные поступки. Я могу совершать трудные поступки! Может, мне и всего четырнадцать лет, но я умнее остальных приемных детей моего возраста. Я с детства нахожусь в системе. Я была свидетелем ужасов стольких приемных семей, что сбилась со счета. И я убегала от каждой из них. Меня так и называют: бегун. Здесь ничего не изменится, за исключением того, что на этот раз меня не поймают.

Я встаю, натягиваю платье обратно на бедра и смахиваю последние слезы, которые когда-либо пролью на глазах у другого человека. Но потом я понимаю, что доказательства повсюду. Они застряли у меня под ногтями, между ног и впитываются в землю передо мной.

Избавиться от улик. Я должна избавиться от улик.

Мои глаза распахиваются, и я резко сажусь. Паника охватывает меня, когда я осматриваюсь. Я перекидываю ноги через край незнакомой кровати и зарываюсь пальцами ног в плюшевый белый ковер.

Где, черт возьми, мои туфли?

Я облегченно вздыхаю, когда вспоминаю, что я в самолете. Лечу в Италию. На похороны своей биологической матери.

Верно.

Я встаю на нетвердые ноги и смотрю на себя в зеркало, висящее на двери спальни. Если бы у Хранителя Склепа была сестра, она выглядела бы именно так. Темные мешки тяжело нависают под моими налитыми кровью глазами, цвет лица прямо-таки призрачный, и изо рта у меня паршиво… Я облизываю внутреннюю сторону запястья и нюхаю его. Отвратительно.

Я заскакиваю в ванную, нахожу походный тюбик зубной пасты и щетку и быстро чищу зубы. Как раз в тот момент, когда я заканчиваю, раздается тихий стук в дверь спальни. Я забираю зубную пасту, затем карабкаюсь к двери, со свистом распахиваю ее и сталкиваюсь лицом к лицу со стеной чернил и мускулов.

Моя жизнь была бы намного проще, если бы он был весь в фурункулах и вонял, как подмышка. Но вместо этого он долбаный небоскреб, от него разит мужественностью и чем-то еще, от чего у меня текут слюнки, и выглядит он так, словно только что выполз из поллюции.

— Решил зайти проведать тебя, — говорит Джоэл так низко и хрипло, словно тоже только что проснулся.

Я разглаживаю свою слишком большую футболку и собираю самообладание.

— Я в порядке.

На самом деле, я совсем не в порядке. Мои нервы совершенно расшатаны, я измотана, а самолеты вызывают у меня крайнее беспокойство. К тому же я не в настроении вести светскую беседу с человеком, которого с большим удовольствием отравила бы растворителем для краски.

Он протискивается мимо меня и заходит в комнату, останавливаясь, когда его взгляд падает на смятое постельное белье. Откашлявшись, он поворачивается ко мне лицом и спрашивает сквозь стиснутые зубы:

— Хорошо спалось?

— Я прекрасно выспалась. Теперь, если ты не возражаешь? — я жестом показываю ему, чтобы он уходил.

Конечно, он этого не делает.

Вместо этого он сокращает расстояние между нами и смотрит на меня сверху вниз своими ледяными голубыми глазами. Я качаюсь вперед, как будто какая-то магнитная сила притягивает меня к нему, но мне удается исправить позу, прежде чем я падаю.

— Мы скоро приземляемся, — говорит он, его теплое мятное дыхание щекочет мне макушку. — Подойди вперед и пристегнись. Приказ пилота. Не мой.

Он поднимает с пола мои кроссовки, затем провожает меня в гостиную, где Мартина, Зак и Лиам обращают на меня свое внимание. Я бреду босиком по устланному ковром проходу, вежливо улыбаясь парням, но обе пары глаз устремляются на задумчивого мужчину позади меня, затем отводят взгляд.

Мой затылок покалывает от раздражения, когда я складываю два и два вместе. Джоэл приказал им держаться от меня подальше — не общаться с — работой.

Контролирующий шаг.

Я сажусь в носовой части самолета. Джоэл плюхается напротив меня, вытягивая свои длинные мускулистые ноги, занимая большую часть пространства между нашими сиденьями.

Когда самолет начинает снижаться, я впиваюсь пальцами в гладкие кожаные подлокотники по обе стороны от себя и закрываю глаза, вдыхая через нос и выдыхая через рот.

— Не любитель приземляться?

Я поднимаю веко и обнаруживаю, что Джоэл смотрит на меня с отсутствующим выражением лица.

— Ни капельки.

— Попробуй заземлиться, — говорит он мне, как будто я имею хоть малейшее представление, что это значит.

Я делаю еще один прерывистый вдох и задерживаю его.

— Мы мчимся к земле в гигантской трубе. Скоро мы приземлимся. Так или иначе. Выдохни.

— У тебя пять чувств, — спокойно объясняет он, но мой мозг в последнюю минуту решил взять отпуск, и я больше не могу мыслить здраво. — Открой глаза, Стелла.

Я сильнее зажмуриваюсь и задерживаю дыхание, когда самолет трясет.

— Это просто небольшая турбулентность. Совершенно нормально.

Затем я слышу какой-то шорох, щелчок ремня безопасности, и внезапно ощущаю тепло тела рядом со мной. Я приоткрываю один глаз и бросаю взгляд на Джоэла.

— Открой глаза, — его голос теперь мягче, более убедителен. Я делаю, как он сказал, делая короткий глоток воздуха, когда моим легким не хватает кислорода. — Посмотри вокруг. Найди пять объектов, которые сможешь увидеть.

Я хочу сказать ему, чтобы он отвалил, что это бессмысленно. Что единственный способ пройти через это — просто смириться. Но я не могу вымолвить ни слова. Я сдаюсь и осматриваюсь по сторонам, нахожу пять случайных объектов и киваю, выполнив первое задание.

— Четыре объекта, которые ты можешь потрогать.

Мои глаза блуждают по каюте, пока он продолжает.

— Три ты можешь услышать. Два ты можешь понюхать. И один ты можешь попробовать на вкус.

Каким-то образом черты Джоэла попадают в каждую из этих категорий. Я вижу, как его предплечья сгибаются рядом со мной. Я могла бы протянуть руку и коснуться его твердой груди. Я слышу его глубокий, рычащий голос. Я чувствую его свежий, древесный аромат. И я почувствовала вкус его...

Боже мой, прекрати!

Я мысленно шлепаю свои кричащие яичники, и мое дыхание возвращается к несколько нормальному ритму. Мои пальцы ослабляют хватку на подлокотниках по бокам от меня, а плечи опускаются от ушей и расслабляются на маслянисто-мягкой коже.

Джоэл наклоняется ко мне, его рука касается моей, и шепчет:

— Ты в порядке?

Я снова закрываю глаза и киваю.

— Где ты этому научился?

Я слышу, как он снова ерзает на своем сиденье, но держу глаза зажмуренными из страха вернуться в то место.

— Военно-морской флот.

Его ответ застает меня врасплох. Украдкой взглянув на него, я говорю:

— Я не знала, что ты служил на флоте.

Он указывает подбородком в сторону Лиама и Зака.

— Мы все трое были — котиками. Были вместе много лет.

Я бросаю взгляд на его коллег. Лиам глубоко задумался и снова теребит свой нож. Он большой и дородный, и у него неровный шрам через бровь, который делает его совершенно неприступным. Но когда никто не смотрит, он кажется… Я не знаю. Возможно, его преследуют призраки. А еще есть Зак. Он вежливый, хорошо воспитанный, но от этого не менее пугающий. За его джентльменской внешностью скрывается что-то темное. На самом деле, во всех этих парнях есть тьма. Просто у каждого из них есть свой уникальный способ скрывать это.

Теперь понятно, что они "Морские котики". Все они намного выше шести футов, Джоэл самый высокий, на дюйм выше всех или около того. И они в безумно хорошей форме. Мне бы больше повезло, если бы я попыталась сдвинуть гору со своего пути, чем кому-либо из них.

— А теперь ты занимаешься частной охраной.

Джоэл качает головой.

— Я бы не назвал это частной охраной. Эта работа... не типичная для нас.

Поворачиваясь на своем сиденье, я спрашиваю:

— Итак, какого рода работой обычно занимается служба безопасности Суитуотера?

— Работа, недоступная военным, — неопределенно отвечает он, и теперь мне становится еще любопытнее.

— И что же это за работа такая?

Мое сердце начинает бешено колотиться, когда Джоэл наклоняется, его губы так близко к моему уху, что я почти могу представить, каково было бы, если бы он прижал их к моей шее.

— Если бы я сказал тебе, мне пришлось бы убить тебя, — шепчет он, вдыхая через нос и снова вдавливаясь в спинку своего сиденья.

Мои глаза расширяются от мрачного оттенка его голоса, и дрожь пробегает по моей спине, но на его лице играет ухмылка, и я знаю, что он издевается надо мной. Но затем завеса безразличия снова закрывает выражение его лица, и у меня остается больше вопросов, чем ответов.

Бросая ему вызов, я спрашиваю:

— Итак, вы, ребята, расправляетесь с суперзлодеями или что-то в этом роде?

Мускул на его челюсти дрогнул, а глаза потемнели. Я думаю, он хочет сказать мне больше, но вместо этого без эмоций заявляет:

— Или что-то в этом роде.