— Ах, — вскрикивает она и прижимается к моей руке и члену.

— Пока нет, — рычу я, откидывая назад ее волосы, так что ее спина выгибается. Изгиб ее тела позволяет мне проникать намного глубже.

Но я чувствую, как она распадается вокруг меня. Я чувствую, как сжимаются ее стенки, угрожая ее освобождению. Как напоминание о силе, которой я обладаю, я убираю руку от ее киски и опускаюсь с предупреждающим шлепком по ее клитору. Но это только еще больше приближает ее к кульминации.

Прежде чем у меня появляется шанс остановить ее, она жестко кончает, мое имя срывается с ее губ, как густой, сладкий сироп.

Я делаю еще несколько жестких толчков, затем сажусь глубоко в нее и отпускаю все это. Девять гребаных недель сдерживания. Было мучительно трудно сопротивляться желанию засунуть свой член в каждую ее дырочку каждый раз, когда она хотя бы дышала в мою сторону.

Тяжело дыша, я падаю на нее сверху, но быстро отступаю, когда понимаю, что раздавливаю ее и маленький росток внутри нее. Медленно выходя из нее, я перекатываю нас на бок и прижимаю ее спиной к своей груди, прижимая ее своей ногой к ее ноге.

Зарывшись лицом в ее волосы, я говорю ей:

— Я скучал по тебе.

Мне не нужно видеть ее лицо, чтобы знать, что она улыбается. Я чувствую удовлетворение, исходящее от нее волнами.

— Я тоже по тебе скучала, — она подносит левую руку к лицу и смотрит на кольцо. — Хм, — мычит она с легким любопытством. — Как тебе удалось подобрать нужный размер?

— Ты спишь как убитая, принцесса. Было нетрудно надеть тебе на палец калибровочное кольцо, пока ты храпела и пускала слюни на мою подушку.

— Я не храплю. И не пускаю слюни, — визжит она.

— Как скажешь, детка.

— Итак, вот как все будет отныне? Ты просто собираешься купить мне все, что я захочу, и соглашаться со всем, что я говорю?

Я обхватываю ее рукой за горло и откидываю ее голову назад.

— Я подарю тебе весь мир, Стелла. Но не испытывай судьбу. Ты все еще заноза в заднице.

Она смотрит на меня огромными глазами лани. Я опускаю руку и соскальзываю с кровати, увлекая ее за собой в ванную.

Мы принимаем душ вместе. Я мою нас обоих, пока она стоит под горячими струями воды и наблюдает за мной. Потом я помогаю ей высушить волосы феном, одеваюсь и сажусь в свой грузовик. Я делаю мысленную пометку сделать те обходные ходы, о которых она упомянула, хотя с этого момента она не войдет и не выйдет без моей помощи.

Всю дорогу я слушаю Стеллу, когда она излагает свои планы по проекту, который в конечном итоге вернет всех жертв Дэнверса и Донована домой, к их семьям. Сказать, что она одержима этим делом, было бы мягко сказано. Она практически женская версия Лиама, только без татуировок, обреченности и мрачного отношения, скрытого завесой тревожащей темноты.

Она рассказывает мне о своих намерениях контролировать Riva Jewellers в качестве владельца контрольного пакета акций, но она доверяет людям, которых наняла Джулия, взять бразды правления в свои руки, пока она обдумывает свои следующие шаги. И что она на самом деле не уверена, чем хочет заниматься всю оставшуюся жизнь, но уверена, что это не финансы.

Мы подъезжаем к Каса-дель-Соль. Ворота разъезжаются перед нами, когда Стелла вцепляется в ремень безопасности на груди и кусает нижнюю губу в мучительном молчании. Она не была здесь перед похоронами Джулии. Каждый раз, когда я поднимал этот вопрос, она находила предлог, чтобы не ходить. Но там строится целый гостевой дом, и она пообещала выполнить пожелания Джулии спроектировать его, как только будут возведены стены.

— Зачем мы здесь? — нерешительно спрашивает она меня.

— Ты избегала этого места как чумы, Стелла.

— Да, избегала. Потому что я чувствую себя... странно, находясь здесь.

Я паркую грузовик перед главным домом, вытаскиваю Стеллу с пассажирского сиденья, затем беру ее за руку и веду через сад по дорожке к гостевому дому. Она останавливается у главного входа и смотрит на каменное здание. Каменщики усердно трудились, и снаружи все складывается прекрасно.

Сжимая ее руку, я тащу ее вверх по лестнице и внутрь. Выражение ее лица становится серьезным, когда она осматривается.

— Что… что все это значит?

Она отпускает мою руку и направляется через фойе к главной гостиной, заставленной коробками и папками.

Стоя рядом с ней, я обнимаю ее и целую в макушку.

— В тебе есть страсть, детка. Я уже знаю, что ты поправишь меня, если я ошибусь, но это первый раз в твоей жизни, когда ты действительно почувствовала внутри себя такой огонь. Мне, конечно, помогли, но все эти нераскрытые дела о пропавших людях. В основном женщины и дети. От них отказались. Забыли. Пока кто-нибудь чудесным образом не выступит с новыми доказательствами, никто никогда больше не вспомнит об этих делах.

Смахнув слезу с ее щеки, я говорю ей:

— У нас больше ресурсов, чем ты можешь себе представить. Maк уже предоставил тебе доступ ко всему этому. Подумал, может быть, ты захочешь присоединиться к команде и сосредоточиться на поиске некоторых из этих людей.

Ее губы дрожат, а глаза перебегают от стопки к стопке папок. Некоторым из них более пятидесяти лет, другие были заброшены всего несколько месяцев назад.

Тепло разливается у меня в груди, когда я смотрю, как она бродит по комнате, слегка проводя пальцем по крышкам пыльных картонных коробок. Она останавливается передо мной и смотрит на меня сквозь мокрые ресницы.

— Ты понятия не имеешь, что это значит для меня, — хрипит она.

Я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. Прижимаюсь лбом к ее лбу и шепчу:

— Я люблю тебя, Стелла. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я думаю, это то, к чему тебе нужно стремиться.

Она кивает, ее милая нижняя губка дрожит.

— Я не знаю, с чего начать со всем этим.

— Что ж, перво-наперво. Нам нужно обеспечить тебе подходящее рабочее место.

Она оглядывает недостроенную гостиную, ее мысли путаются, а глаза мечутся из угла в угол. Оглядываясь на меня, она говорит:

— Кажется, я знаю идеальное место.