Глава двадцать девятая

Я не должен возбуждаться. Наверное, меня не должно так чертовски сильно заводить, когда Кэтрин кричит на меня, спорит со мной. Тем не менее, это так, и я чувствую, что это дает ей преимущество, потому что мой мозг сосредоточен на ее теле и на моем члене, который хочет ворваться в это тело.

― Я не передумаю, Кэтрин. Это небезопасно, и пока мы не убедимся, что ей ничего не угрожает, она не поедет. ― Я скрещиваю руки на груди.

― Это незаконно ― не пускать ребенка в школу, Грейсон. Ты не можешь держать ее взаперти в этом доме.

― Ну-ка, посмотри на меня. ― Я выгибаю бровь. ― И с каких это пор тебя стали волновать законы? Я уверен, что взламывать банковские счета ― это чертовски незаконно.

― Знаешь, я все еще помню, как это делается. Я могу оставить тебя без единого цента за несколько секунд, и ты даже не узнаешь об этом, пока не пойдешь рассчитываться своей AMEX. ― Она улыбается как-то зловеще, словно эта идея доставляет ей удовольствие.

― В этом плане есть изъян.

― Какой?

― Ты отсюда никуда не денешься. И мне абсолютно наплевать, даже если ты заберешь все. Пока у меня есть ты и Грейси, мне больше ничего не нужно. Она не пойдет в школу.

― Ладно, хорошо. Ты победил. Но нам нужно что-то придумать, потому что она не перейдет на домашнее обучение. ― Кэтрин вскидывает руки в воздух с недовольным видом.

― Почему нет? На самом деле это очень хорошая идея. Я мог бы нанять учителя на полный рабочий день… организовать небольшой класс.

― Нет, ей нужны друзья. Ей нужно общаться с другими детьми.

― Тогда давай подарим ей брата или сестру, ― предлагаю я с ухмылкой.

Глаза Кэтрин расширяются.

― Ты, должно быть, шутишь. Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь. ― Ее голова качается из стороны в сторону. ― Ты ведь шутишь? ― спрашивает она, когда я ничего не отвечаю. ― Боже мой. Нет! Грейсон Монро, я знаю, что это слово ты слышишь нечасто, но нет. Мы не будем пытаться завести ребенка, пока за мной охотятся.

― Это скоро закончится. Я уверен, что папе и Винни не потребуется много времени, чтобы найти Дювалей и положить конец их дерьму.

― И все же нет. В прошлый раз я растолстела, Грейсон. Очень поправилась. И боль… это больно.

― Думаю, беременная ты будешь очень горячей, и беременная ― это не толстая. А что касается боли, то на этот раз я буду рядом. В этот раз мы сделаем это вместе, ― говорю я ей. Может быть, это было несерьезное замечание, но чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта идея.

― Как насчет того, чтобы сначала наладить нашу жизнь? Давай пройдем через этот кошмар, а потом насладимся тем, что мы вместе. Ты, я и Грейси на какое-то время.

― А что, если ты уже беременна? Мы ведь не делали ничего, чтобы предотвратить это, ― напоминаю я ей.

― Тогда мы сможем справиться с этим, когда и если это случится, но сделаем все возможное, чтобы не увеличивать шансы.

― Детка, ты наверняка уже забеременела. У меня мощная сперма. Один из этих ублюдков наверняка нашел свою яйцеклетку. Поверь мне.

Лицо Кэтрин морщится, прежде чем расплыться в улыбке.

― Это просто безумие, Грей. Ладно, иди, сообщи Грейси, что она не пойдет в школу.

― Легко. ― Я наклоняюсь над кухонной стойкой и целую Кэтрин, прежде чем отправиться на поиски нашей дочери. Я нахожу ее в игровой комнате, сидящей за своим маленьким чайным столиком. Я подхожу и опускаюсь напротив нее. ― Чем занимаешься?

― Это чаепитие, папочка. Хочешь поиграть? ― спрашивает Грейси.

― Конечно, хочу.

Она протягивает мне крошечную розовую чашку.

― Ты должен оттопырить свой мизинец. Так положено, ― говорит она мне с самым серьезным выражением лица.

― Понял. ― Я следую ее указаниям и отпиваю из пустой чашки. ― М-м-м, это лучший чай, который я когда-либо пил. ― Ее широкая улыбка служит мне наградой. Поэтому я использую ее хорошее настроение, чтобы начать разговор о том, чтобы остаться дома на некоторое время. ― Я тут подумал… Знаешь, у папы сейчас отпуск на работе? Мне кажется, было бы здорово устроить и тебе небольшой отпуск от школы. Ты можешь немного побыть здесь со мной и мамой. Как тебе это?

― А чем я буду заниматься? ― спрашивает Грейси. ― Могу ли я по-прежнему играть в хоккей?

― Ты можешь играть в хоккей сколько угодно. Мы владеем целой ареной, помнишь? Но я думаю, что у твоей хоккейной команды сейчас тоже перерыв.

― О, правда. А можно мы сегодня пойдем в Замок?

― Сегодня? По-моему, это отличный план. Почему бы тебе не сходить за коньками, а я скажу маме, чтобы она собралась? ― Я встаю и протягиваю ей руку.

― Я думаю, мы должны ходить в Замок каждый день, ― говорит Грейси.

― Каждый день, да? Я посмотрю, что можно сделать. ― Этой девочке очень трудно отказать.

Мы сталкиваемся с Кэтрин, когда идем по коридору.

― Мама, мы идем в Замок кататься на коньках и играть в хоккей! ― объявляет Грейси, прежде чем убежать, и ее милые кудряшки подпрыгивают у нее за спиной.

― Значит, все прошло хорошо? ― интересуется Кэтрин. ― А почему мы идем кататься? Ты же только вчера закончил сезон.

― Потому что она попросила, и я думаю, что ни в чем не смогу ей отказать, ― признаюсь я. ― Как ты это делаешь? Тебе придется меня научить.

― Ты разберешься. Поверь мне. ― Кэтрин закатывает глаза, а я хватаю ее за талию и притягиваю к себе.

― Тебе нужно надеть джинсы и свитер. Мы идем кататься на коньках.

― У меня нет коньков, ― говорит она.

― Мы остановимся и купим. Я знаю отличный магазин снаряжения. ― Я ухмыляюсь.

― Я не каталась на коньках шесть лет, Грейсон. Мне кажется, я уже даже не помню, как это делается.

― Вспомнишь. Это как кататься на велосипеде. Кроме того, если ты упадешь, я либо поймаю тебя, либо посмеюсь, прежде чем поднять. Все будет хорошо, детка.

― Хорошо, но, если я упаду и что-нибудь сломаю, это будет на твоей совести.

― С тобой ничего не случится. ― На этот раз я закатываю глаза. В свое время я много катался с Кэтрин. Эта девушка катается не хуже любого из парней в моей команде.

Я убираю руки с ее талии и смотрю, как она идет по коридору в нашу спальню, чтобы переодеться, а затем достаю свой телефон и пишу отцу.

Я:

Я направляюсь в Замок с Кэтрин и Грейси.

Папа:

Не выходи из дома, пока Винни не вернется. Он поедет с тобой.

Я:

Мне не нужна няня.

Папа:

Это мера предосторожности, Грейсон. Подожди своего брата.

Когда Винни появляется через тридцать или около того минут, он не один. У этого ублюдка с собой чертов конвой. Три внедорожника.

― Залезай, ― говорит он, открыв заднюю дверь среднего автомобиля.

― Перебор, братан. Даже для тебя, ― бормочу я, помогая Грейси сесть в кресло-бустер.

― Мы не будем рисковать, Грейсон.

― Я знаю. Спасибо.

К раздражению моего брата, по дороге мы останавливаемся, чтобы купить Кэтрин коньки, а затем подъезжаем к арене, как члены королевской семьи. Винни первым входит в Замок. Как только он и его ребята проверяют здание, нас проводят внутрь.

Я помогаю Грейси с коньками, а Кэтрин надевает свои. Я не пропускаю эмоций, которые появляются на ее лице, когда она смотрит на лёд, словно он может подпрыгнуть и укусить ее. Я не думаю, что она боится. Но я не могу понять, что именно она чувствует. Однако что-то подсказывает мне, что, как только мы окажемся на катке, она все вспомнит. И ей это очень понравится. Кэтрин всегда выглядела счастливой, когда на ней были коньки, а ветер развевал ее волосы. Она как будто чувствовала себя свободнее.

Как только Грейси готова, она отправляется на лёд. Ребенок никого не ждет. Я сажусь рядом с Кэтрин на скамейку и шнурую свои коньки.

― Почему у тебя такой вид, будто ты собираешься нырнуть в бассейн с голодными акулами?

― Я просто нервничаю.

― Почему ты перестала кататься? Ты же брала уроки для Грейси. Почему ты не научила ее сама?

― Я не могла заставить себя выйти на лёд без тебя. ― Кэтрин пожимает плечами.

― Ну, угадай, что?

― Что?

― Я здесь, и лёд ― вот он. Так что мы выходим на него. Вместе. — Я встаю и протягиваю ей руку. Кэтрин кладет в нее свою ладонь, и я подтягиваю ее к себе. Она совсем не шатается. ― Не волнуйся. Я просто дразнил тебя. Обещаю, что не дам тебе упасть, ― говорю я ей.

― Спасибо, ― говорит она.

Я выхожу на лёд первым, и Кэтрин делает шаг за мной, а ее руки сжимают мои в смертельной хватке.

― Ты понимаешь, что умеешь кататься на коньках лучше, чем кто-либо другой из моих знакомых?

Она качает головой.

― Просто прошло много времени.

Я тащу ее на середину катка и тут же отпускаю руки. Кэтрин смотрит на меня. Но она не шатается. Я смотрю вниз на ее ноги. Она стоит уверенно.

Грейси подбегает к нам на коньках.

― Мама, ты сможешь, ― говорит она, подбадривая Кэтрин.

― Я смогу. Поможешь мне сделать круг, детка?

― Конечно, мама. ― Грейси хватает ее за запястье, и я смотрю, как они удаляются от меня. Кэтрин оглядывается через плечо и машет мне рукой. Я без раздумий принимаю ее приглашение.

Мы делаем целый круг вокруг катка в темпе Грейси, что, конечно, гораздо медленнее, чем я привык. Но это приятная перемена. Мое тело все еще восстанавливается после вчерашней игры.

― Хочешь увидеть что-то классное, малышка Грейси? ― спрашивает Кэтрин, а потом добавляет: ― То, что папа не может сделать.

― Что? ― Грейси смотрит на нас с волнением.

Кэтрин отпускает наши руки и отъезжает на некоторое расстояние.

― Ладно, очевидно, я давно этого не делала, так что все будет не идеально, ― говорит она. ― Но смотри.

Затем она начинает скользить по льду, ее движения такие грациозные, что трудно не восхититься. Она разворачивается и поднимает одну ногу в воздух под углом девяносто градусов. Когда ее нога снова касается льда, она начинает вращаться, но не просто так. Это одно из тех причудливых вращений, которые исполняют фигуристки.

Я знал, что Кэтрин умеет кататься на коньках. Но я не подозревал, что она умеет танцевать. Она хороша. Даже если она говорит, что давно не каталась. Когда она снова останавливается перед нами с Грейси, на лице Кэтрин сияет огромная улыбка, а грудь быстро поднимается и опускается, пока она пытается отдышаться.