Исправить это. Как, черт возьми, я это исправлю?

Индия. Она была единственным выходом из этой передряги.

А это означало, что пришло время переговоров.

Парковка у лоджа была забита до отказа.

Если бы все машины были с номерами других штатов, я бы обрадовался, увидев столько гостей. Прошло уже несколько лет с тех пор, как мы в последний раз были заполнены до отказа.

Но все машины были из Монтаны. Каждое число начиналось с сорока, что означало, что все они были из округа Суит-Грасс, и большинство из них принадлежали персоналу.

Еще одно собрание?

Если так, то это было последнее место, где я хотел бы оказаться. Но я захлопнул дверцу своего пикапа и направился внутрь, и когда я открыл дверь, страх в моих внутренностях удвоился.

Пахло… по-другому. Пахло приятно. Пахло чистотой: полиролью для пола и яблоками. И еще здесь было светлее. Лампочки, которые перегорели в люстре, были заменены, и теперь светили белым светом.

Из открытых дверей столовой доносились ароматы сиропа, кофе и бекона. Звяканье столового серебра о тарелки смешивалось с приглушенным разговором.

— Доброе утро, Уэст. — Деб улыбнулась из-за стойки.

— Доброе утро, — протянул я, проверяя время.

Восемь пятнадцать. Она была здесь в начале своей смены. И сидела за стойкой регистрации. Когда я в последний раз заходил в лодж, а она была там, где и должна была быть?

— Что происходит?

— Хм, многое. — Она глубоко вздохнула, ее щеки надулись. Она слишком быстро заморгала, как будто боролась со слезами. Да поможет мне бог, если Индия расстраивала команду, я вышвырну ее задницу с этого ранчо, независимо от того, принадлежит оно ей или нет. — Почему ты не сказал нам, что продал ранчо?

Это не Индия довела ее до слез. А я. Дерьмо.

— Мне жаль. Это, э-э, произошло быстро.

Еще один случай, когда папа должен быть здесь, на моем месте. Когда он должен разбираться с последствиями своего решения.

Не важно. Я сказал маме. Я сам разберусь с персоналом. Но ни за что на свете я не скажу об этом своим бабушке и дедушке. Это ему придется сделать самому.

Из коридора появилась Тара, неся корзину с чистящими средствами. Ее круглые щеки раскраснелись, а каштановые волосы были собраны в узел. Она улыбалась — Тара всегда улыбалась. Но эта улыбка исчезла, как только она заметила меня за столом. Ее губы скривились в усмешке.

Сегодня был день, когда все женщины в моей жизни собирались разозлиться на меня, не так ли?

Я поднял руку.

— Мне жаль.

— Что ты продал ранчо и у тебя не хватило смелости сказать нам об этом? — Она фыркнула. — Тебе и должно быть жаль.

— Я сожалею.

— Ты сказал своей матери?

Я кивнул.

— Сегодня утром.

— Тогда мне лучше позвонить ей. — Тара пронеслась мимо меня, направляясь к лестнице.

Тара была лучшей подругой мамы. Она всегда была скорее тетей, чем сотрудницей. Она начала работать здесь, когда я был маленьким, и, хотя ненавидела папу за то, что он разбил мамино сердце, она оставалась на курорте в качестве старшей экономки даже после того, как мама уехала.

Отчасти я думал, что Тара осталась, чтобы быть мамиными глазами и ушами. Быть рядом со мной и Джексом в те дни, когда мама не могла.

Тара была лучшей сотрудницей, о какой только можно было мечтать. Она неустанно трудилась, чтобы в комнатах было чисто. Она с добротой и справедливостью относилась к экономкам. Но она была одна, потому что мы сильно ограничили ее бюджет. Найти экономок, которые хотели бы приезжать сюда каждый день и работать за меньшую плату, чем они могли бы получить в городском отеле, было практически невозможно.

Когда я был маленьким, мама обычно помогала с уборкой, когда у нас не хватало персонала. Она управляла курортом и работала на стойке регистрации, но, если нужно было что-то сделать, Лили Хейвен первой вызывалась на помощь.

В моем сознании всплыл образ Индии в желтых резиновых перчатках, склонившейся над унитазом и яростно скребущей его.

Я усмехнулся. Она ни за что бы не запачкала руки.

— И что теперь? — спросила Деб. — Вы, ребята, типа, уходите?

— Нет. — Возможно. Я понятия не имел.

— Ладно, хорошо. — Она вздохнула. — Здесь будет так странно без тебя.

Из столовой вышли двое гостей, оба с чашками кофе в руках.

— Доброе утро, — сказал я, опуская подбородок. — Как прошел завтрак?

Мужчина, технический специалист из Сиэтла, который приезжал два года подряд, похлопал себя по животу.

— Вкусно.

— Я рад, что вам понравилось. Какие планы на сегодня? — спросил я.

— Поход, — ответила женщина. — Мы идем по Тропе Раслера.

Это был один из четырех туристических маршрутов, которые мы наметили для гостей.

— Я проезжал той тропой вчера. Там красиво. Желаю приятно провести время.

Они направились к лестнице, ведущей в их номер на втором этаже. Я подождал, пока они уйдут, прежде чем перестать улыбаться.

— Что еще? — спросил я Деб.

Она взяла лист бумаги со списком, написанным сверху донизу незнакомым почерком. Первые два пункта были вычеркнуты.

Вытереть пыль и подмести пол в вестибюле

Поменять лампочки в люстре

— Она дала мне этот список. — Деб презрительно усмехнулась на слове «она». Очевидно, Индия не покорила ее вчера. — И сказала мне, что, если я не иду в туалет или на перерыв, я должна быть она рабочем месте.

Я схватил список и просмотрел задания.

Подмести крыльцо

Привести в порядок рабочее место

Ввести данные о бронировании в систему программного обеспечения

И так далее. Каким-то образом, всего за несколько дней Индия определила все пункты, которые Деб должна была выполнять с самого начала. Обязанности, за которыми я должен был следить. Вместо этого я не обращал внимания на ошибки Деб, потому что у меня не было времени присматривать за ней или проводить дни в лодже.

С администраторами было так же сложно, как и с экономками.

— Неужели я действительно должна ее слушать? — заныла Деб. — Разве ты все еще не мой начальник?

— Да, ты должна ее слушать. — А что касается ее второго вопроса, я не был уверен. — Она здесь?

— В твоем кабинете.

— Спасибо. — Я вернул ей список. — Вестибюль выглядит великолепно. Пахнет тоже приятно.

— Она выбросила мою свечу.

— Мне жаль. — Не жаль. Свечи Деб воняли.

Кивнув, я расправил плечи и вышел из-за стола. Ни за что на свете я не ожидал, что буду чувствовать себя неуютно в этих коридорах, но каждый шаг отдавался болью. Мое тело словно кричало мне, чтобы я развернулся. И убежал.

Но этот разговор был неизбежен, поэтому я продолжил идти.

Индия сидела за столом в наушниках, не отрывая глаз от экрана ноутбука. Ее волосы были в диком беспорядке собраны на макушке. На ней были кремовая футболка и джинсы.

Повседневная одежда шла ей больше, чем слаксы и блузки, в которых она была последние два дня. Джинсы и футболка напомнили мне о девочке, которой она была, сорванце, любившем футбол, неоново-зеленый цвет, бумажные самолетики и розыгрыши.

Ее взгляд был сосредоточенно прищурен. Она прикусила нижнюю губу. Ее лицо было идеально симметричным, в центре его была линия классического носа.

Я потратил больше времени, чем готов был признать, проводя пальцами по изящной линии ее подбородка. Языком.

Боже, она была прекрасна. Сверкающие глаза. Темные, как сажа, ресницы. Нежные розовые губы. Ее красота заставляла меня замирать на месте каждый раз, когда я смотрел.

Я прислонился к дверному косяку, твердо держа ноги за порогом.

Это движение привлекло внимание Индии, и ее карамельные глаза переместились. Ее пальцы по-прежнему лежали на клавиатуре. Она не пошевелилась, чтобы снять наушники.

Мы просто смотрели друг на друга, словно наверстывая упущенное за годы разлуки.

Так было всегда. Не важно, сколько времени прошло, достаточно было просто взглянуть. Годы проносились быстро, укорачиваясь, исчезая, пока мы не возвращались к тому, на чем остановились.

Только не в этот раз.

Слишком многое изменилось.

Она вытащила наушники и положила их рядом с мышкой.

— Привет.

— Звучит так, будто ты управляешь моим персоналом.

— Своим персоналом, — поправила она. — Это мой персонал.

Мне стоило больших усилий держать рот на замке и не спорить. Она не ошибалась.

— Вчера ты пропустил собрание персонала, — сказала она.

— У тебя все было под контролем.

Она махнула рукой в сторону складных стульев напротив стола.

— Не хочешь ли зайти?

Я не двинулся с места.

— Упрямец, — пробормотала она, скрестив руки на груди. — Ты здесь, чтобы поглумиться, или у этого визита есть какой-то смысл? Я занята.

Выполняю работу, которую не смог выполнить ты. Слова остались невысказанными. И снова она была права.

— Продай мне ранчо. — Я с трудом сглотнул. — Пожалуйста.

— Ты что, не слышал меня прошлым вечером? Я не продаю его.

— Давай составим контракт. График платежей.

— Не заинтересована.

Черт возьми.

— С тобой всегда так чертовски сложно?

— Бесценно слышать это от тебя.

— Я пытаюсь все исправить. — Я протянул руку и переступил невидимый барьер в дверном проеме.

— Тут нечего исправлять, Уэст. Дело сделано. Чем скорее ты согласишься, тем скорее мы сможем изменить это место к лучшему. Знаешь, чем я занимаюсь с четырех часов утра? Пытаюсь понять, почему с каждого гостя взимается разная цена. Почему два одинаковых двухместных номера с кроватью размера «квин-сайз» продаются по разным ценам. Не хочешь просветить меня?

— Папа не повышает цены для постоянных клиентов.

Индия моргнула.

— А если они ездят сюда уже десять лет…

— Тогда они платят ту же цену, что и десять лет назад. — Это было не мое решение. Расходы только росли. Но после того, как мама ушла, папа был непреклонен в этом вопросе. А у меня были дела поважнее.

Кроме того, за последние десять лет мы не так уж сильно повышали цены. Кое-где они были незначительными, но разница не была запредельной.

— Когда ты в последний раз сравнивал свои цены с другими курортами? Они в два, почти в три раза ниже.

— Я не знаю, Индия. — Я провел рукой по волосам. — Цены установил папа. Он считал, что они справедливые. Когда я сказал ему, что мы должны их немного увеличить, он ответил, что это не мне решать.