Глава 3

Нора Сатерлин положила кисточку в поддон и отошла. Она стояла в центре детской, из которой вынесли всю мебель. Все лежало на складе, ожидая, пока будущая мама выберет цвет краски, а будущая тетя покрасит стены.

- Хорошо, не торопись. Но не затягивай. Ты скоро родишь, - сказал Нора. - Зеленый "Звуки природы". Розовый - "Сахарная вата". Желтый - "Зачарованный". Какой тебе нравится больше?

Джульетта Туссен, находящаяся на тридцать пятой неделе беременности от скандального Кингсли Эджа, прищурилась, глядя на стену, где Нора нарисовала три большие секции в детских тонах. Положив правую руку на выпирающий беременный живот, а левой поигрывая ниткой жемчуга на длинной изящной шее, Джульетта внимательно рассматривала каждый образец, прежде чем, наконец, повернуться к Норе.

- Без голубого? - спросила Джульетта.

Нора опустила голову и сосчитала до трех.

- Ты сказала без голубого, - ответила Нора.

- Нет, он сказал без голубого, - напомнила ей Джульетта.

- Он платит. Поэтому без голубого.

Джульетта лишь вздохнула.

- Если есть на планете белая женщина, которой не следует иметь учетную запись Pinterest, то это я, — сказала Нора. - Но я открыла учетную запись Pinterest, чтобы подобрать для вас идеальный цвет стен в детской, потому что ваш ребенок заслуживает самого лучшего. Эти три лучшие. Это цвета, о которых мечтает Марта Стюарт. Если бы у Девы Марии был бюджет детской комнаты в десять тысяч долларов, младенец Иисус покрасил бы стены одним из этих цветов. Любой из этих цветов в детской вызовет у самой несгибаемой бездетной гуляки — у меня, например, — боль в яичниках, потому что она хочет иметь ребенка только по той единственной причине, что у нее в доме может быть комната одного из этих цветов.

- Мне нравится голубой - сказала Джульетта.

- Что такое яичники? - Спросила Селеста.

Нора оглянулась через плечо на трехлетнюю дочь Джульетты и Кингсли Селесту, которая сейчас наклеивала наклейки с золотыми звездами на спину большой черной немецкой овчарки.

- Ничего, кроме проблем, дочка. Ничего, кроме проблем.

Джульетта посмотрела на нее. Нора рассмеялась.

- Хочешь голубой, будет голубой, — сказала Нора. - Сделаю полоски, квадратики, горошек голубого цвета. Но… ты должна пообещать, что Кингсли не убьет меня. Я только что вышла из его дерьмового списка. Пожалуйста, не возвращай меня туда.

- Ты сказала плохое слово, Tata Элли.

- Я их много говорю, - ответила Нора. - Особенно когда дело касается твоего Papa. И что ты делаешь с моей собакой?

- Делаю его красивым.

- Гморк, у тебя преображение? - спросила Нора пса. Гморк издал счастливое рычание и лизнул лицо Селесты, затем снова сел.

- Думаю, я хочу голубой, - сказала Джульетта. - Ему придется смириться с этим.

- А почему он против голубого? - Спросила Нора.

- Он не хочет мальчика.

- Этот жребий брошен. И я думаю, что это первый раз, когда я сравниваю сперму с игральными костями.

- Что такое сперма? - Спросила Селеста.

Нора закатила глаза.

- У детей уши словно у летучих мышей, почему мы учим ее английскому?

- Объясню позже, принцесса, - ответила Джульетта дочке. Селеста, кажется, была довольна этим ответом, хотя зная Джульетту, " позже" означало через двадцать лет.

- Что не так с мальчиками? Кроме случаев писанья в лицо.

- Он говорит, что мы должны клонировать ее. - Джульетта посмотрела на Селесту. Тут Нора не могла осуждать Кингсли. Селеста была легким и милым ребенком, о котором только можно мечтать, даже если она находилась в непрерывной фазе непрекращающихся вопросов.

- Ты думаешь это мальчик, не так ли? - Спросила Нора.

- Эта, - сказала она указывая на Селесту, - была ягненком. Этот. - Она похлопала по животу. - Этот лев. Она ощущалась частью меня. Этот словно планирует совершить побег из тюрьмы. Она - я. Этот - полностью он.

- Малышка, а ты как думаешь кто там? - Нора обратилась к Селесте. - Мальчик или девочка.

- Мне все равно, - ответила Селеста. - Я хочу котенка.

— Поговори об этом со своим дядей Сореном, — сказала Нора. - Он кошатник в семье.

— Кстати, — сказала Джульетта и понизила голос. - Есть новости?

Нора подняла руки, обе пустые.

- На прошлой неделе я получила открытку из Айдахо, — сказала она. - Айдахо.

- Есть идеи когда он вернется? - спросила Джульетта с надеждой в голосе.

Желудок Норы сжался. Ее сердце тоже. Она покачала головой.

- Он только уехал, — сказала она, в основном про себя. - Не сказав ни слова. Я до сих пор не могу поверить, что он это сделал.

- Ты не можешь жаловаться, — сказала Джульетта своим самым материнским упрекающим тоном. - Ты все время убегаешь, не сообщая нам, где ты. Несколько раз ты даже открытку не отправляла.

- Я не жаловалась. Я просто волнуюсь за него. Не говори ему, что я так сказала.

Она знала, что ей не следует волноваться. Сорен был взрослым. У него большой запас семейных денег и мозгов. У нее не было абсолютно никаких причин для беспокойства. Но она все равно беспокоилась.

- Тот, кого ждут, уже присутствует, уже является господином, потому что его ждут, — сказала Джульетта, цитируя знаменитую строку из любимого романа Кингсли «История О».

- Ладно. Он может быть господином. Как только доберется домой и трахнет меня. Я месяцы ни с кем не спала, моя киска покрылась паутиной.

Джульетта хотела было рассмеяться, но потом остановилась, вытащила из блузки белый кружевной платок и прижала его ко рту и носу.

— Пары краски? — спросила Нора. Джульетта кивнула за носовым платком. - Выйди на улицу и подыши свежим воздухом. Я разберусь с краской.

Джульетта пренебрежительно махнула рукой. Она ненавидела, когда вокруг нее суетились только потому, что она беременна. Поскольку Кингсли не мог перестать бегать вокруг нее, его выгоняли из дома с десяти утра до пяти часов вечера. Джульетта сказала, что изгнание спасло их разум, и, вполне возможно, его жизнь.

- Я открою окно. - Джульетта подошла к большому окну детской, которое выходило на улицу, и раздвинула шторы. - О, bonjour, monsieur.

- Что там? - Спросила Нора, подойдя к ней.

- У нас компания. Очень симпатичная компания.

- Об этом буду судить я. Ты так накачана гормонами, что вчера флиртовала с доставщиком. Это моя работа.

Нора выглянула в окно и увидела на тротуаре мужчину, который смотрел на свой телефон в тени магнолии — подтянутый чернокожий мужчина с густыми волосами. На нем был сшитый на заказ коричневый костюм и солнцезащитные очки-авиаторы. Нора оценила его примерно на тридцать-тридцать пять лет. Он снял солнцезащитные очки, и ей пришлось признать, что он совсем не плох. Высокий, но не слишком высокий. Крепкого телосложения, как у бывшего защитника футбольной команды, который оставался в боевой форме. Что-то в его строгой осанке, его уверенной осанке напомнило ей мужчину, с которым она имела дело раньше.

- Симпатичный, да. Плохие новости - определенно.

Джульетта украдкой посмотрела на нее.

- Полиция? - Прошептала Джульетта, чтобы не напугать Селесту. Женщина, прожившая с Кингсли Эджем десять лет, хорошо научилась различать в толпе детектива в штатском.

- Я точно что-то такое от него чувствую, — пробормотала Нора в ответ. — Но я не вижу на нем значка. Мужчина сунул руку в карман, но там ничего не оказалось — ни значка, ни пистолета. - Я лучше поговорю с ним. Он либо здесь из-за Кинга, либо из-за меня.

- Почему ему быть здесь из-за тебя?

- А почему бы и нет? - Ответила Нора.

- Верно, - сказала Джульетта и погладила Нору по спине. - Ты так добра с нами, что иногда я забываю насколько ты плохая.