– Я не няньчусь. Мы решили, что будем жить здесь.

– Возможно, это было ошибкой.

Мое горло сжимается, разочарование борется с беспомощностью.

Я привыкла терпеть ощущение, что все решает мир. Бывают моменты, как в случае с переездом в Лос-Анджелес, когда приходится смириться с этим. Но сейчас все по-другому.

Шторы в спальне задернуты, чтобы уберечь ее от перегрева на солнце. Создается впечатление, что этот разговор секретный.

– Ты уже несколько месяцев не хочешь открыться, что с тобой происходит, – говорю я, нарушая молчание. – Я знаю, что тебе больно, но ты и раньше получал травмы. Это совсем другое.

Клэй проводит обеими руками по волосам.

– Я не заставлял тебя приезжать в Лос-Анджелес.

– Я знаю. Я думала, что мы сможем быть счастливы здесь, – шепчу я, потянувшись к его запястьям. – Ты получил все, что хотел. Команду. Победу. Наследие. На первой домашней игре сезона тебе вручат трофей с твоим именем. Если ты знаешь, что сделает тебя счастливым, скажи мне. Откройся мне.

Он отстраняется, расхаживая по комнате позади меня. Все еще близко, но вне досягаемости.

– Мне не нужна помощь. Мне нужно правильное предложение.

Он упомянул, что есть несколько потенциальных предложений и команд, но не уточнил деталей. Это первый раз, когда он ведет переговоры о контракте с тех пор, как мы вместе, и, наверное, я думала, что буду принимать в этом более активное участие.

– Что думает Ди? – спрашиваю я.

– Она просто хочет получить деньги.

Клэй теребит рукой волосы, его взгляд устремлен куда угодно, только не на меня. В последнее время это вошло у него в привычку, и я ненавижу это. Но когда его внимание возвращается к моему лицу, я почти жалею, что это произошло.

– Проблема не в том, что я несчастлив, а в том, что счастлива ты, – говорит он. – Тебе здесь нравится. Ты можешь заниматься своим искусством, заводить друзей, и это никак не вяжется с тем дерьмом, что творится у меня в голове. Ты – яркая и радужная, а я – буря, и ты пытаешься сделать из меня того, кем я не являюсь.

Такое ощущение, что он дал мне пощечину. Правда об этом задевает меня настолько сильно, что я делаю шаг назад.

Когда мой телефон зажужжал, я подняла его, чтобы выключить звук, но изображение на экране, сопровождающее текст, заставило меня открыть рот.

Там фотография крошечного розового ребенка, зажатого в руках моей усталой, улыбающейся сестры.

Я жажду быть с ними, улыбаться, смеяться и ласкать ребенка. В то же время я сокрушаюсь, что упустила шанс быть рядом.

Мари: Она здесь :) Что мне теперь делать?

Ее слова – приглашение и спасательный круг.

Я не осознавала, как много в своей жизни я откладывала в последние месяцы, ожидая, пока Клэй примет решение, к которому он не приблизился.

В которое, похоже, он не намерен меня посвящать.

Боль в груди усиливается, пока не становится трудно дышать. Я поднимаю лицо, чтобы увидеть бесстрастное выражение лица Клэя.

– Может быть, нам стоит сделать перерыв, – слышу я свой голос.

Я ожидаю, что он притянет мое лицо к своему, будет целовать меня до тех пор, пока я не смогу дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Или скажет, что невозможно отстраниться от того, с кем ты клялся, что ты один и тот же человек.

– Перерыв от чего? – его голос такой тихий, что я почти думаю, что мне это почудилось.

Это я поднимаю проблему, которая стояла между нами неделями, месяцами, но почему-то я чувствую себя более беспомощной, чем когда-либо.

– От нас? От того, что мы притворяемся, что все хорошо, хотя на самом деле это не так? От того, что мы каждый день проходим через одну и ту же схему и живем в неопределенности?

Я бы приняла сердитого Клэя. Черт, я бы даже приняла обиженного Клэя, потому что это означает, что я все еще могу причинить ему боль.

Когда он кивает в сторону двери, ожидая, что я уйду первой, я понимаю, что не получу ни того, ни другого.

И это больнее всего.