Через мгновение она ко мне подбегает со свежем хлебом из местной пекарни на соседней улице в руках. И хотя я знаю, что Глеб не покупал продукты, специально заботясь о здоровье нашей дочери, я могу расцеловать его за то, что он дает мне лучшие материалы для работы.

Мои щеки теплеют, когда я думаю о буквальной интерпретации этого чувства. Если быть честной с собой, я могла бы поцеловать Глеба по многим причинам. Одна мысль о том, чтобы прижаться к его губам, заставляет мой пульс учащаться. Надежда на то, что он обнимет меня, вызывает бабочек в моем нутре.

Невероятно, как сильно на меня влияет одна только мысль о том, чтобы быть с ним. Мои пальцы дрожат от предвкушения ужина с ним, и я стараюсь не порезаться, нарезая свежие хлеб. Улыбка подергивается в уголках губ, когда я намазываю хлеб маслом. Может быть, я смогу найти способ сделать ужин более романтичным.

Но когда я укладываю намазанные маслом ломтики на сковороду, меня начинают одолевать сомнения. Я уверена, что мое сегодняшнее поведение мало способствовало устранению разногласий между нами. Сегодняшний день напомнил ему о том, почему я ему больше не нужна.

Мое сердце замирает, и мгновенное ликование исчезает, когда наступает холодная, жесткая реальность. И я снова задаюсь вопросом, будет ли он когда-нибудь снова думать о будущем со мной. Последовавшая за этим боль во всем теле говорит мне правду.

У Глеба нет причин переосмысливать свой выбор.

Я - испорченный товар. И на мне слишком много потребительских предупреждений.