Глава 4

Тремя днями позже….

Дрю ушел, вернувшись к Бетти после того, как Лив напомнила ему, что он не имеет над ней власти. Она не принадлежала ни к его стае, ни к ее членам. Она не могла обращаться, следовательно, он не мог ее защитить.

— Нет, ты не часть моей стаи, но это не значит, что мне все равно, что с тобой случится, особенно когда ты лечишь одного из волков, которые принадлежат моей стае. Мне не нравится оставлять тебя наедине с Ксаном Дэвисом по нескольким причинам, которые, я думаю, ты достаточно умна, чтобы понять. Остановись на минуту и подумай о том, что ты просишь меня сделать, — сказал он слишком тихо, слишком холодно. — Я дам тебе немного пространства, но не думай, что я отдаю тебе полный контроль над ситуацией. Ксандер Дэвис, в конечном счете, моя ответственность, и, если я когда-нибудь узнаю, что он представляет угрозу, я покончу с этим.

Он, молча, ждал ее согласия. Любой другой мужчина на ее месте велел бы ему идти на все четыре стороны, но Дрю Тао явно не стал бы отклоняться от своего решения, ни вправо, ни влево, и он сказал правду. Ему не нужно было давать ей то, о чем она просила.

— Хорошо, но не мог бы ты его оттащить? — женщина указала на Райкера, которому удалось скрыться в тени. — И пусть инфорсер не пытается слиться со стеной, я все равно его вижу.

— Лив…

— Хорошо. Дай мне телефон, электрошокер. Что угодно!

— Если с Ксаном не все в порядке, то мы его забираем.

— Он откроется мне только в том случае, если будет чувствовать себя в безопасности. Вот почему я упрашиваю вас. Знаю, что могу ему помочь. В глубине души я знаю, что он не причинит мне вреда. Не могу сказать почему, но чувствую это.

Дрю кивнул и посмотрел на Райкера, бросив на него странный взгляд, как будто у них была телепатическая связь, и между ними был какой-то секрет. Чепуха, конечно, но она не могла избавиться от чувства, что Дрю что-то от нее скрывает.

— Райкер побудет снаружи пару дней. Если он почувствует, что ты в безопасности, он уйдет. Если нет…

— Спасибо тебе.

— Не благодари меня. Если повторится то, что я видел в баре Джи, Райкер поступит с Ксаном так, как сочтет нужным. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Лив сглотнула и посмотрела на страшного волка в углу.

— Я понимаю. Этого не случится.

Женщина просидела несколько часов после того, как Альфа ушел, анализируя их разговор. Зная, как вел себя его отец, она ожидала чего-то другого, если не спора с ним.

Лив не сдвинулась с места, когда Райкер шагнул вперед. И если Дрю это не нравилось, то проклятому страшному инфорсеру, который появлялся только тогда, когда хотел, чтобы его видели, чертовски не нравилось, и это было совершенно ясно по тому, как он смотрел сквозь нее.

— Я не могу обращаться с ним в чьем-то присутствии. Если хочешь, чтобы ему стало лучше, доверься мне. Я справлюсь с этим.

— Один шанс, — Райкер скрестил руки на груди и сердито посмотрел. — Не облажайся, — он говорил с ней, но смотрел на Ксана. И такое отношение делало ее работу почти невозможной.

Дрю оставил электрошокер, наручники и приказ удерживать его так же, как и раньше, если он посмотрит на нее косо. Он также оставил ей сотовый телефон с его номером на быстром наборе. И Райкер, он вонзил кинжал в дерево снаружи, очень по-человечески, и не то, что она ожидала от инфорсера. Возможно, он хочет сказать, что он присматривает за Лив, и она под защитой стаи — хочет она того или нет.

У нее возникла идея, что это было гораздо больше связано с Ксаном и явной неприязнью инфорсера к волку. Ее двор ни в коем случае не был территорией Райкера, и у него была пара, которую он обожал, но это чертовски злило Ксана каждый раз, когда он его видел. Он рычал, метался и еще больше рычал, но ни разу не потерял контроль.

В конце концов, он выйдет на свежий воздух и «воссоединится с природой». Лив знала, почему он ушел. Они занялись старомодной привычкой, метить территорию в Блэк-Хиллс. С тех пор Ксан мочился на одно и то же чертово дерево каждое утро после таинственного исчезновения Боуи. С таким темпом дуб погибнет к лету.

Дрю не нравилось, что она живет не на земле стаи. А на границе, ее коттедж стоял так далеко от стаи, что потребуется время, чтобы спасти ее, если она понадобится. Но что-то подсказывало Лив, что это не так.

В Лос-Лобос она могла попасть двумя путями: на снегоходе и на машине. Машина, которую она переделала, способная проехать по неровным тропам, по которым ездил грузовик с припасами, но и способная поехать в Спрингс, если ей понадобится пройтись по магазинам. И сани, ну, они годились, когда зимы Южной Дакоты не давали проехать на машине, и ей нужно было добраться до офиса. В этом не было бы необходимости, если бы у нее было жилье в Лос-Лобосе. Но этого никогда не случится.

Лив утверждала, что может прожить и без этого. Управлять домом, где электричество работает на генераторах все время, будет дорого, поэтому она решила жить за пределами Спрингса, на границе, несмотря на великодушное приглашение стаи. Ей было не по себе от мысли, что придется жить в Лос-Лобос.

У нее не было причин жить с волками, и никогда не будет. У нее там офис только потому, что Дрю думал, что она может помочь стае, она знала о волках, и верила, что сможет что-то изменить. Может быть, просто на всякий случай, болтаясь среди оборотней, она сможет снова обращаться. Последнее она оставила при себе. Нет смысла показывать им, какая она на самом деле неудачница.

Женщина заверила Альфу, что, если он хочет, чтобы Ксан открылся и начал исцеляться, его инфорсер должен уйти и перестать висеть над ними, как петля для повешенья. Поэтому, поколебавшись, Райкер уступил, чтобы позволить ей делать свою работу. Это одновременно и встревожило ее, и успокоило. У Лив было предчувствие, что он не совсем ушел. Временами она видела Ксана, смотрящего в окно, как будто он чувствовал, что кто-то там наблюдает за домом.

— Можно я лягу на что-нибудь другое, а не на розовый диван? Кажется, у меня крапивница, док. — Ксан почесал шею.

— Крапивница? Неужели? — Лив провела кончиком ручки по блокноту, рисуя альпийский пейзаж позади лица Ксана, используя отрицательное пространство бумаги, чтобы показать его снежную шерсть. Она только что набросала напряженное выражение его лица, решительную линию подбородка, холодную твердость экзотических глаз. Взгляд «не шути со мной», который умолял ее сделать именно это.

Она не могла выбросить белого волка из головы, пока он говорил. Как выглядел его волк? Она хотела спросить его, прекратить текущий разговор и копнуть глубже в непрофессиональные области, спросить волка, как выглядит его животное. Это будет такая же большая ошибка, как спросить, какого цвета его нижнее белье. Ей не нужно было знать, как выглядит его волк, и это перевело бы разговор в более личное русло, так, как она пообещала себе никогда больше не говорить с пациентами. Разговоры о волке или звере, это вторжение на личную территорию, она не могла так делать.

Был ли у него мех, как белоснежный снег, как она себе представляла, или гораздо темнее? Кайла сказала, что у его сестры самый черный мех, который она когда-либо видела, и они близнецы.

— Я думаю, будет лучше, если мы проведем эти сеансы здесь, а не в Лос-Лобос, в моем офисе, где диван коричневый. Больше уединения. Ты устроил в городе настоящую сцену, и пока все не уляжется, нам лучше поговорить здесь. И это не розовый, а цвет фуксии!

Штрих-штрих-штрих. Ручка двигалась по бумаге, вырисовывая волчицу. Ее животное? Лив нахмурилась и перевернула страницу, пряча изображение.

— Розовый. Он определенно розовый, — Ксан сел. — Что ты только что написала?

— Ложитесь обратно, мистер Дэвис, и постарайтесь расслабиться. Я не враг, — Лив уставилась на бумагу, подняла ручку и легонько провела ею по листочку, стараясь больше не волновать его, записывая то, что казалось профессиональным, чтобы вернуться к более деловым мыслям.

Он выдохнул и откинулся на подушку, уставившись в потолок.

— Расскажи мне о своем детстве, — Лив взглянула на него. Он казался спокойным, совсем не похожим на человека, который всего несколько дней назад разгромил бар и орал как сумасшедший. Он казалось… Женщина провела ручкой по бумаге и снова начала рисовать. Она быстро перевернула страницу и вернулась к своим заметкам. Более безопасный. Лучше.

— Причем тут мое детство?

— Ну, многое может случиться, пока ты ребенок, что повлияет на тебя как на взрослого, — стук-стук-стук. Она стучала ручкой по блокноту.

— Я родился. У меня есть сестра-близнец. Мы выросли. Я ушел. Конец.

— Х-м-м-м…

Что ты недоговариваешь, Ксандер Дэвис? Штрих-штрих-штрих. Боже, неужели ручка может быть такой громкой?

Ксан спрыгнул с дивана.

— Что ты написала?

Он потянулся к блокноту, лежащему у нее на коленях, и Лив вскочила, сунув свои записи под попу и усевшись на них.

— Личные записи, чтобы помочь в наших разговорах. Ничего отрицательного, уверяю.

— Если они не плохие, почему я их не вижу?

— Потому что они личные.

— Не тогда, когда они обо мне, — он потянулся к ее попе, но она оттолкнула его руку.

— Ложись, мистер Дэвис. Я бы хотела поговорить с тобой о твоей матери.

— Что с ней? — он взглянул на нее и фыркнул.

— Она была человеком.

Он плюхнулся на диван и закинул руки за голову.

— И есть человеком. Она жива, хотя я думал, что она мертва, пока не пришел сюда, и Ксио не сказала мне обратное.

Лив вытащила блокнот.

— Интересно.

Штрих-штрих-штрих.

Ксан встал с дивана, схватил записи, перепрыгнул через оттоманку и побежал на кухню. С колотящимся сердцем Лив бросилась за ним.

— Верни мне мои записи.

— Нет, — он прочел первую страницу. — Пациент возбужден и не может сосредоточиться? — он посмотрел на нее. — У меня нет недостатка в концентрации. Я один из самых целеустремленных людей, которых ты когда-либо встречала.

— Ксан… пожалуйста, — Лив помчалась на него, и он зашел за кухонный стол.