Я вздыхаю, когда его язык встречается с моим. Он жадно прижимает меня к себе мозолистой рукой. Поцелуй становится нетерпеливым, требовательным и отчаянным, как обычно бывает при желании.

Он впивается зубами в мою нижнюю губу. Не со злостью или ненавистью, как тогда, на крыше, а с желанием. Это действие воспламеняет мое тело, распространяя огонь по каждой жилке. Мой рот движется в такт с его ртом, повторяя каждый взмах его языка, каждое движение губ.

Его пальцы зарываются в мои мокрые волосы, пробегают по шее...

Над нами раздаются раскаты грома.

Возможно, он должен был подбодрить нас, но вместо этого разлучает нас.

Я тяжело дышу, моргая под струями дождя, и он делает то же самое.

Прищурившись, я смотрю на небо, затянутое зловещими тучами, которые время от времени разрывает удар молнии. Сбросив ноги с его бедер, я прочищаю горло и заставляю себя встретиться с ним взглядом. Он долго изучает меня, а затем поднимает руку, чтобы смахнуть капельку воды с кончика моего носа. — Ты дрожишь, — говорит он едва слышно, чтобы я могла расслышать его за бурей.

Я сглатываю. — Мне холодно. — При этом его губы подергиваются. Я провожу пальцами по символу Ильи, вытатуированному на его груди. — У тебя сердце колотится.

— Да, так обычно бывает, когда ты прикасаешься ко мне.

Я поднимаю взгляд и замечаю ямочку на его щеке. Дрожание его губ искушает меня прижаться к ним своими, но я сдерживаюсь, так как наступает реальность.

Притворство. Отвлечение. Слабость.

Все это слова для описания того, что не должно было произойти.

Он осторожно берет меня за запястье и заводит его себе за шею, проделывая то же самое с другой рукой. — Что ты делаешь? — нерешительно спрашиваю я.

Он заходит глубже в воду, медленно поворачивая нас по кругу. — Это ты мне скажи, Маленький Экстрасенс. — Я закатываю глаза, а он улыбается.

Его следующие слова повторяют те, что он прошептал, когда поставил меня к себе на ноги, чтобы я танцевала при свете костра. — Позволь мне плыть за нас обоих.