ГЛАВА 3

ГЛАВА 3

– Я больше не уверена в этом, – вздохнула я.

Это выглядело совсем не романтично.

Витиеватый шрифт на коробке с макаронами пастельных тонов просто издевался надо мной. Я хотела, чтобы она выглядела в стиле Pinterest, разложенная на кровати с цветами и запиской, написанной от руки. Вместо этого коробка казалась совсем маленькой на фоне огромного матраса и терялась на фоне букета ярких георгинов.

Я не была сильна в подарках.

У меня никогда не было возможности в этом разобраться.

Мой отец был слишком богат, чтобы в чем-то нуждаться, и недостаточно сентиментален, чтобы ценить вещи, которые не мог купить сам. Итак, теперь я уставилась на то, что должно было стать подарком на помолвку, и плюшевая игрушка на кровати Делайлы уставилась на меня в ответ, осуждая за мой выбор.

Я оглянулась через плечо на Виктора, который всё ещё держал массивную коробку, в которой были доставлены цветы. Белая с серебром упаковка резко контрастировала с его испачканными чернилами руками.

Он спокойно поднял брови, как бы спрашивая: Что такое?

Я поморщилась от своей жалкой попытки преподнести подарок. Я должна была просто подарить им что-нибудь полезное. Может быть, стиральную машину. С другой стороны, у нас была домработница, так что мы с Дел даже не стирали сами. Даже когда она переехала к Бэку, я сомневаюсь, что он сам занимается стиркой. К тому же, у него, вероятно, всё равно была суперсовременная стиральная машина ...

Может быть, новый ноутбук, чтобы Дел могла перестать пользоваться той штукой, которая производила больше шума, чем реактивный двигатель. С другой стороны, на самом деле это был не подарок для супружеской пары.

Дюжина других идей пронеслась у меня в голове, наряду со всеми причинами, по которым они не сработали.

Я могла бы, по крайней мере, добавить туристический ваучер для них на поездку в Париж, тогда макароны имели бы больше смысла. Город любви и всё такое. Но Axent, компания Бэка, вероятно, управляла полудюжиной отелей в Париже, и у него был частный самолет. Так на что же они могут потратить ваучер? Диснейленд? Я не могла себе представить, чтобы Бэк помял один из своих отутюженных костюмов на Гиперпространственной горе.

– Как думаешь, стал бы Бэк добровольно кататься на американских горок?

– Если Дел попросит, – не задумываясь, ответил Виктор, но его веки дрогнули, а зрачки уставились на макароны. Я пропустила несколько мыслей вперед, и он пытался собрать их воедино.

Я даже не стала утруждать себя объяснениями, потому что Бэк и Дел собирались приземлиться в Бостоне после того, как провели всего неделю в Англии. Вряд ли они собирались снова улетать только для того, чтобы покататься на американских горках и познакомиться с Золушкой.

– Это хорошо, – сказал Виктор после минутного молчания.

Я повернулась к нему лицом, и на этот раз его безраздельное внимание было приковано ко мне. Он слегка кивнул мне, подтверждая свои слова. Виктор почти не разговаривал, если не было необходимости. И за последние несколько лет он нуждался в этом всё меньше и меньше, поскольку я понимала даже этот небольшой утвердительный наклон его подбородка, и это немного ослабило напряжение в моей груди.

– Ей это не понравится, правда? Она не подумает, что я плохая подруга только за то, что я купила её великолепное французское угощение? Она не подумает, что я плохая соседка по комнате, потому что я просто ворвалась в её комнату? – эта глупая дрожь в моей уверенности была не нова, но какое-то время она дремала. У меня никогда не получалось поддерживать какую-либо дружбу. Даже в детстве. Но я также не хотела поддерживать дружбу более десяти лет. Теперь, когда я этого хочу, беспокойство вернулось.

– Это хорошо, – повторил он.

– Это очень вкусные макароны, – сказала я, больше для того, чтобы убедить себя, чем его.

– Пойдем поедим чего-нибудь.

– Хорошая идея.

Съесть что-нибудь было чем-то большим, чем просто перекусить на скорую руку. Виктор приготовил сырную пасту с курицей и выложил на стол мои послеобеденные лекарства. Протеин и Аддералл. Съесть что-нибудь означало снабдить мой организм химическими веществами, необходимыми для замедления моих мыслей и, как следствие, облегчения тревожных.

Прежде чем я успела что-нибудь съесть, в соседней комнате пришло уведомление на мой компьютер. Это был знак того, что обеденный перерыв закончился. Большую его часть я потратила на подарок для Дел. Технически я могла бы сама установить для себя нужное время, но мне нужно было успеть на встречу.

– Я поем позже, – сказала я.

Виктор недовольно приподнял бровь, но ничего не сказал, когда я выбежала из кухни, чтобы заглушить непрекращающийся звонок в моем кабинете. Фици моргнул, глядя на меня со своего места на подоконнике, прежде чем снова отвернуться, чтобы посмотреть на улицу. Когда Дел переехала сюда в прошлом году, она привезла с собой пушистого серого кота. Чаще всего он следовал за мной повсюду, как тень, когда Дел не было дома.

– Что там такого интересного, а? – спросила я, опускаясь в кресло. Я посмотрела мимо его огромного тела на серое небо, мокрые тротуары и безлистую магнолию перед моим домом. Обычно это обеспечивало дополнительную частичку уединения. Моя спина напряглась, когда прохожий посмотрел на мои окна, хотя отсюда меня было едва видно. Может быть, мне стоит подумать о том, чтобы посадить там вечнозеленое растение.

На мой компьютер снова пришло уведомление, что вырвало меня из сумбурных мыслей. Я нажала на запланированную встречу. Лицо Моники заполнило мой экран, секундой позже камера Амани тоже ожила. Я закрыла предварительный просмотр их камеры. Несмотря на то, что я стала лучше впускать других в свой дом, физически или в цифровом виде, мне не хотелось визуального напоминания.

– Доброе утро, дамы, – пропела Амани.

Её бодрый голос немедленно вызвал улыбку на моих губах.

– Добрый день, – я вывела окно для заметок о встречах сбоку экрана. – Как дела на западном побережье?

– Абсолютно по-западному, – она забарабанила пальцами по клавиатуре. – Бадум-Тсс.

Моника только усмехнулась и слегка покачала головой. Амани было 28 лет, она была полна уверенности и позитивной энергии и руководила нашей небольшой командой по маркетингу и коммуникациям. Моника была полной её противоположностью. Она работала в различных благотворительных организациях почти сорок лет. Если возникала практическая проблема, мы обращались к ней. Как основатель фонда Терезы Монтгомери, я отвечала за все управленческие решения. За фондом стояла гораздо большая команда, но на этих пятничных собраниях были только мы.

– Дай определение профессиональной, – сказала я через несколько минут после того, как Амани объявила, что ей нужна моя профессиональная фотография для веб-сайта.

– Сделанная не на чей-то телефон, а человеком, у которого есть какой-то профессиональный опыт работы с камерой.

Я поморщилась.

– Хочешь, я найду тебе фотографа? – спросила Моника, не озвучивая того, что она на самом деле имела в виду. Надежного фотографа. Осмотрительного фотографа. Кто войдет в мой дом и выйдет из него через десять минут.

Я не сомневалась, что она сможет найти такого или у неё уже был такой в её старом справочнике, но она не должна тратить своё время и ресурсы на помощь мне.

– Нет, я справлюсь, – ответила я. – Спасибо.

– Я бы не спрашивала, если бы это не было важно. Мне жаль, – сказала Амани. – Но люди нам недостаточно доверяют. По крайней мере, не те, с кем нам нужно связаться, те, кто не находится постоянно в Сети и не следит за страницами высшего общества. Они слышат Монтгомери и думают о твоём отце. И мне жаль, но твой отец – отстой. Я видела то интервью 2002 года, где он...

Моё внимание переключилось с экрана на Виктора, заполнившего дверной проем в мой офис, такого высокого и мускулистого, с маленьким подносом в руках. Он приподнял брови, словно спрашивая разрешения, и я дала ему его легким кивком.

Виктор точно знал, под каким углом установлена камера, и старался не попадать в кадр, когда ставил мой обед на стопку папок на моём столе.

– Спасибо, – одними губами произнесла я.

– Это Виктор? Привет, Виктор, – проворковала Амани. Ей нравилось называть его моим призраком, потому что она никогда его не видела, и для меня всё появлялось просто из воздуха.

– Амани, – ответил Виктор, собирая различные стаканы с моего стола.

– Боже, я люблю его сильный и мужественный голос, – вздохнула она. – Подожди, он может ещё раз произнести моё имя? Я хочу это записать.

Виктор приподнял брови, и я в ответ пожала плечами.

– Тебе решать.

Его плечи поднялись и опустились в беззвучном вздохе, прежде чем он кивнул.

– Амани, включи свой диктофон.

– Боже мой, это происходит. Ладно, – она порылась в своём компьютере, широкая улыбка расплылась на её лице. – Ладно, давай.

Виктор посмотрел на меня таким сосредоточенным взглядом, что у меня сжались легкие и воздух судорожно вырвался из груди.

– Амани, – сказал он, понизив голос до низкого рокота.

– Мурашки по коже! – взвизгнула Амани.

Однако я не прерывала зрительный контакт с Виктором. Что-то тяжелое повисло в воздухе между нами, и, может быть, только может быть, если я буду смотреть на него достаточно долго, это прояснится. Это превратилось бы в правду. То, что мы оба могли бы признать.

Потому что другая женщина только что заявила, что ей нравится его голос. Потому что ей понравилось, как он произнес её имя. Потому что он повторил его снова, когда она попросила его об этом.

Это было ерундой.

Небольшое одолжение.

Глупость.

И всё же я всё ещё не могу заставить воздух вернуться в мои легкие.

– Если он когда-нибудь захочет присоединиться к команде, он вполне мог бы озвучить что-нибудь для наших социальных сетей, – сказала Амани по другую сторону экрана.