– Тебя только что уволили?

– Вообще–то, я только что прошла здесь собеседование, но работу я не получу, – ответила я, наблюдая, как её дыхание замедляется, когда её внимание переключается на наш разговор. Я так хорошо знала это чувство. Когда твоё сердце бешено колотилось, легкие болели, а твой мозг был пойман в собственную ловушку – и было так трудно вырваться из неё, если рядом не было никого, кто мог бы тебе помочь. Я могла бы немного отвлечь её.

– Меня уволили несколько месяцев назад, и это отстой. Отсюда и тошнота.

– Отсюда, – пробормотала она, снова подавив смешок. – Ты действительно учитель английского.

– Ну, не прямо сейчас, – я пожала плечами и достала из сумки мешочек в горошек. – Жвачку?

– Да, пожалуйста. У тебя когда–нибудь были панические атаки? Потому что, похоже, я распробовала его на вкус.

– Да, мне знакомо это, – я положила подушечку жвачки в её раскрытую ладонь и наблюдала, как она начала жевать её, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза.

Тушь потекла по её щекам, а сияющий тональный крем стерся с кончика покрасневшего носа, но она по–прежнему была великолепна в том смысле, который могли позволить себе только богатые люди. Не из–за операции. Просто...хорошо спит, дорогой уход за кожей, кто–то работает с твоими бровями, выбирая форму, соответствующую твоему лицу. (У неё были высокие дуги.) У нас были достаточно схожие черты лица: светлые волосы, голубые глаза, круглое личико, но если она была Барби, то я была Полли Покет.

– Я могу чем–нибудь помочь?

– Нет, если только ты не сможешь вытащить меня отсюда, – она не открыла глаза. – Тайком.

– Коридор выглядел довольно пустым. Думаю, там был только один парень. Хочешь, я пойду проверю?

– Нет, всё в порядке, – она вскинула голову и вытерла слёзы с ресниц другим бумажным полотенцем. – Снаружи толпятся фотографы, и мне удалось избежать встречи с ними по пути внутрь, но теперь организаторы мероприятия бродят вокруг, как пчелы, и хотят сделать фото.

Всего час назад я не видела ни того, ни другого, но это, вероятно, ничего не значило. Директор Бейкер упомянул о каком–то мероприятии. Я просто не подумала, что она проводится на территории школы. Хотя это имело смысл. Разрешить выпускникам пользоваться великолепными готическими зданиями Трумэна во время летних каникул? Один только внутренний двор стал бы прекрасным фоном для свадебных фотографий.

– Ты уверена, что не хочешь пойти на мероприятие? Потому что ты выглядишь потрясающе. Было бы пустой тратой красивого платья, если бы ты сейчас отправилась домой.

– Я не могу. Я просто не могу. Здесь слишком много людей. Это слишком... Я не...я просто... – её голос дрогнул, когда её охватил очередной приступ паники.

– Всё в порядке. Ты не обязана, – быстро выпалила я. Боже, я не думала, что буду разговаривать со случайной незнакомкой и помогать ей справиться с приступом паники, когда встала с постели этим утром. – Мы можем просто потусоваться здесь, пока мероприятие не закончится. У меня есть закуски, и на моем телефоне есть Netflix.

Она поправила юбку и шмыгнула носом.

– Корделия Монтгомери, – сказала она через мгновение и протянула мне руку.

– Делайла Эдвардс, – ответила я и пожала её руку, чуть менее энергично, чем директору. Корделия, казалось, нуждалась в мягком прикосновении.

– Делайла, ты хочешь это платье?

– Прошу прощения?

– Это платье от Elie Saab, стоит около пятнадцати тысяч, – сказала Корделия, как будто это имело больше смысла, чем её вопрос. Она покачала головой в ответ на мой вопросительный взгляд и глубоко вздохнула. – Не могла бы ты, пожалуйста, поменяться со мной одеждой? Я, наверное, смогу выбраться отсюда, если буду выглядеть как учительница.

Прежде чем я смогла полностью осмыслить её странную просьбу, мой мозг ухватился за логику.

– Ты намного выше меня. Я не думаю, что это сработает.

– Мы можем попробовать? Если получится, можешь оставить платье себе.

Теперь прояснилась деталь стоимостью 15 000 долларов. Эта девушка была готова расстаться с дизайнерским платьем стоимостью в пятнадцать тысяч, только чтобы не участвовать в этом мероприятии. У неё либо был худший случай социальной тревожности, который я когда–либо видела, либо она была достаточно богата, чтобы это для неё ничего не значило. Возможно, и то, и другое.

– Разве ты бы не предпочла просто переждать? Ты можешь надеть это платье в другой раз.

– Пожалуйста. Я просто хочу домой.

Я распознала этот тон в её словах. Тот, который умолял людей понять, что, даже если это кажется иррациональным, ваш мозг не способен справиться с ситуацией. Я не представляла, что завершу этот день в дизайнерском платье, но, учитывая, что большинство социальных ситуаций ставили меня в тупик, я не могла отказать Корделии в просьбе.

– Ладно, мы можем попробовать.

Десять минут спустя лодыжки Корделии высунулись из–под моих джинсов, а пуговицы моей блузки натянулись у неё на груди, в то время как она стояла позади меня, затягивая потуже шнуровку своего платья. Это была самая тяжелая вещь, которую я когда–либо носила, и она прошуршала по кафелю ванной, но от одного вида моей верхней половины тела в зеркале в ванной у меня перехватило дыхание. До этого момента я никогда не жалела, что надела простое платье на выпускной. То, как платье облегало моё тело, скрывало мою квадратную фигуру. Оно облегало мою талию и струилось по бедрам потрясающей голубой волной.

– Готово, – Корделия хлопнула в ладоши. В ту секунду, когда она смогла застегнуть мои джинсы, её плечи расслабились, а на губах появилась яркая улыбка. – Ты выглядишь потрясающе.

– Спасибо, я чувствую... – я глубоко вздохнула.

– Я знаю. Мне нравится это платье. Если бы я могла, я бы надела его дома, сидела в нём на диване перед телевизором. Вообще–то, я сделала это вчера, – она ухмыльнулась моему отражению через плечо. – Хочешь узнать самое интересное?

Её руки обвились вокруг моих бедер, и я напряглась, но затем они исчезли в складках юбки.

– Не может быть! В нём есть карманы! – я засунула в них свои руки в ту же секунду, как исчезли руки Корделии. Лучшее. Платье. На свете.

– Вот, тебе стоит взять и это. Оно стоит немного, но я купила его специально к платью, – она сняла ожерелье и бросила его мне в руку. Оно было золотым, с единственной голубой жемчужиной, которая покоилась в углублении ключицы.

– Спасибо, – ответила я, мысленно прикидывая стоимость такси до дома, потому что я не собиралась ехать на метро в бальном платье. Одно только ожерелье, вероятно, окупило бы это, потому что, когда я его застегивала, оно совсем не походило на бижутерию.

– Ты можешь дать мне пару минут форы? – Корделия улыбнулась и попятилась к двери. Она смыла испорченный макияж и теперь выглядела моложе, примерно моего возраста.

– Конечно, – кивнула я. – Я просто ещё немного посмотрю на себя в зеркало.

– Эй, Делайла? – я вздрогнула. Слова слишком похожи на эту чертову песню¹. Корделия невозмутимо продолжила. – Большое тебе спасибо. Я надеюсь, ты получишь эту работу.

Внутри у меня снова всё сжалось. Я просто забыла обо всём этом.

– Спасибо. Возвращайся домой целой и невредимой.

Корделия вышла, а я вздохнула и достала телефон, увидев, что пропустила два звонка и три сообщения от Паркера, спрашивающих, как всё прошло и какую пиццу я хочу. Я написала ему ответное сообщение с извинениями и сказала, что опаздываю и что хочу гавайскую пиццу – как будто я когда–либо заказывала какую–то другую. То, что он не любил ананас, не означало, что я изменю своё мнение в ближайшее время.

Я сделала около 60 снимков себя в этом платье, прежде чем выйти из ванной и направиться к выходу. Высокая рыжеволосая женщина с наушниками в руках стояла посреди коридора, крепко прижимая к груди планшет. Скорее всего, она была одна из организаторов мероприятия, о котором упоминала Корделия.

– Ладно, Джоуи, если она не придет, это всё, – рявкнула она в наушники, прежде чем её внимание привлекла я. – Стой, я вижу её.

Видит её?

– Мисс Монтгомери.

О нет. Подходящее платье, неподходящий человек.

– Нет, нет, я как раз ухожу.