– Подожди, – я рванул вперед, сердце подскочило к горлу, но она открыла ящик прежде, чем я смог её остановить.

– Хм, – она вытащила пульт, но не сводила глаз с остального содержимого ящика. Я мысленно проклял себя за то, что выбрал тумбочку, достаточно большую, чтобы вместить эту коллекцию. – У меня есть наручники и фаллоимитаторы, но что это... – она склонила голову набок.

– Это регулируемая распорка, – сказал я и закрыл ящик, не встречаясь с ней взглядом, хотя чувствовал её взгляд на себе.

– Регулируемая распорка, – повторила она и включила телевизор, который ожил с бодрым негромким звуком. – О, для ног. Поняла.

Вот и рухнул мой план стать Прекрасным принцем во всём, что касается оргазма. По крайней мере, она не убежала с криками, хотя, возможно, это из–за её физического состояния, а не из–за чего–то другого.

– Я быстро приму душ, хорошо? Позови мне, если почувствуешь себя хуже, – я схватил фланелевые брюки с изножья кровати и свежую футболку. Обычно я спал голым, но это, вероятно, не понравилось бы ей. Когда я скрылся в ванной, то оставил дверь чуть приоткрытой на случай, если ей снова понадобится медицинская помощь. Затем я принял самый холодный душ в своей жизни.

К тому времени, как я вышел, Дел уже устроила вокруг себя гнездо из одеял и подушек, не сводя глаз с фильма пастельных тонов, полного платьев с оборками.

– Мария–Антуанетта?

– Эмма, – прошептала она, уткнувшись носом в пушистое одеяло, и подвинулась на несколько дюймов, когда я забрался в постель.

– Ты ведь не одна из тех девушек, которые ждут мистера Дарси, не так ли?

– Нет, – фыркнула она и махнула пультом в сторону телевизора. – Там есть мистер Найтли.

Мистер Найтли действительно был там, демонстрируя свою задницу на экране. Дел никак не отреагировала, несмотря на то, что только что заявила о своем предпочтении этому мужчине.

– Могу я спросить тебя кое о чём?

– Конечно.

– Что хорошего в распорке? Ну в сексуальном плане, что ты получаешь от этого?

Я чуть не подавился воздухом в своих легких. Ладно, если это было то, о чём она подумала при виде задницы Найтли, я бы включил этот фильм на всех экранах в доме.

– Очевидно, что можно было бы привязать чьи–то лодыжки к столбикам кровати, если бы хотели, чтобы их ноги были раздвинуты, но таким образом мой партнер остается достаточно подвижным, чтобы попробовать несколько разных поз и активно участвовать, – ответил я как ни в чем не бывало, не отрывая глаз от фильма.

– Хорошо, но я имею в виду, разве они всё равно не раздвинули бы ноги? Зачем их раздвигать силой?

– Их не раздвигают насильно, – ответил я. – Согласие и общение являются ключом к любой сексуальной практике, особенно в БДСМ, – когда она не отреагировала на эти слова, я продолжил. – Это форма подчинения. При использовании женщина должна уступить контроль мне. Я решаю, чего я хочу, как я её хочу, когда, как и как часто она достигает кульминации.

Это последнее слово, наконец, заставило её вздрогнуть. Верно. Это. Причина, по которой она появилась здесь сегодня вечером.

– Поняла. Спасибо, – сказала она гораздо более резко.

– Что делает Паркер, чтобы помочь тебе с этим?

– Я не хочу говорить об этом прямо сейчас.

– А он знает? – спросил я.

На мгновение воцарилось молчание.

– Нет, – тихо призналась она, не отрывая глаз от экрана. – За эти годы я довольно хорошо научилась притворяться.

– Сколько? – спросил я.

– Сколько оргазмов я симулировала?

– Со сколькими мужчинами ты переспала, и они ничего не сделали для твоего удовольствия?

– Всё не так. Я нахожу это довольно приятным.

– Сколько.

– Мне кажется, что первый парень, с которым я переспала, не в счет. Нам обоим было по пятнадцать, мы не понимали, что делаем, и были так смущены, что после этого больше не разговаривали. Но через некоторое время я рассказала двум своим бывшим. Первый так зациклился на этом, что больше не мог ничего поделать. А второй так старался, что ему это снилось в снах, вызывая стресс, так что в итоге я просто снова притворялась ради него. Когда я встретила Паркера, я решила, что ему лучше оставаться в неведении.

Четыре. Я посчитал первого, потому что у меня было чувство, что он всё–таки кончил. Четыре придурка слишком поглощены собственными членами, чтобы заставить свою девушку кончить.

– Я слышу, как ты думаешь, – она приподнялась с подушек, кутаясь в накидку из одеяла на плечах, её волосы растрепались.

– О чём я думаю?

– Что они все идиоты, и ты определенно мог бы довести меня до оргазма, если бы у тебя был шанс.

Я ухмыльнулся и заправил волосы за ухо.

– Что–то вроде этого.

– Я всё это уже слышала. Моя сексуальная неопытность – не тот вызов, которым ты можешь доказать свою мужественность. Это не соревнование.

– Я знаю.

– Знаешь? Потому что спать с кем–то – это значит соединиться с человеком, который мне небезразличен, а не быть затраханной до беспамятства тем, кто в этом лучше остальных.

– Я понимаю, что оргазм – не единственная хорошая вещь в сексе, блондиночка. Я просто думаю, что человек, который тебе небезразличен, должен достаточно заботиться о тебе, чтобы убедиться, что ты время от времени испытываешь прилив оргазма.

– Я даже не знаю, почему я говорю с тобой об этом, – фыркнула она и откинулась на гору подушек. Однако некоторые из них сдвинулись, и теперь половина её головы покоилась у меня на животе, её волосы разметались, как солнечные лучи, по моей темной рубашке.

– Эй, блондиночка? – спросил я некоторое время спустя, когда Найтли и Эмма развлекались под каким–то цветущим деревом, как будто это не было кошмаром при поллинозе.

– Хммм?

– Прости, что отравил тебя.

– У меня бывали ночи и похуже, – вздохнула она тихим и усталым голосом. Она вытащила одно из одеял из своего гнездышка, чтобы прикрыть мои ноги и большую часть себя, добавив это к накидке, в которую всё ещё была завернута.

– Из моего пресса получается действительно неплохая подушка, – усмехнулся я.

Она высунула руку из своего кокона и потянулась, чтобы погладить мой живот. Раз, два, три её пальцы постучали по нему. Она больше ничего не сказала, прежде чем её рука снова спряталась под одеяло, как у маленького рака–отшельника. Мне пришлось сказать себе, что она просто накачалась антигистаминными препаратами, потому что в противном случае это было бы самое милое маленькое дерьмо, которое я когда–либо видел.