Я никогда, никогда не представляла себе ничего подобного.

— Держи одну руку на груди, Белла, — хрипло говорит Габриэль. — Другой - правой - проведите по животу. Медленно... — Его руки упираются в шезлонг, а тело напрягается, когда я издаю еще один тихий стон. — Медленно, прямо там, где я тебя целую, вниз, до самого края ткани. Проведи им туда-сюда, как я провожу языком по твоей коже. Дразня тебя. Еще не касаясь. Просто дразню.

Я сжимаю свои бедра вместе, двигаюсь в шезлонге, затаив дыхание. Я никогда так сильно не нуждалась в прикосновениях, никогда так сильно не жаждала этого. Все мое тело словно пульсирует, мое возбуждение почти невыносимо, и если он чувствует что-то подобное...

— Поиграй со своим соском, Белла, — хрипло пробормотал он. — Возьмись за грудь, сожми ее - вот так. Да. Хорошая девочка. Ты так возбуждена для меня сейчас, не так ли? Тебе нужны мои пальцы на твоем клиторе, не так ли? Тебе это нужно.

Я беззвучно киваю, веря, что он все еще не собирается прикасаться ко мне. Что все это - часть игры. И так оно и есть.

— Запусти пальцы под бикини, Белла, — хрипит Габриэль. — До самого клитора. Раздвинь себя. Ты мокрая?

Мой палец проникает между складок, и боже. Я вся мокрая. Между моих бедер растекается озеро возбуждения, горячее и скользкое, и я стону, когда мой палец едва касается моего клитора, и электрическое удовольствие пляшет по моей коже.

— Да, — удается мне. — Я очень мокрая.

Стон, вырвавшийся изо рта Габриэля, звучит почти болезненно. Его тело на мгновение напрягается, раскачиваясь надо мной, и я слышу, как он втягивает воздух, словно пытаясь взять себя в руки.

— Хорошая девочка, — вздыхает он. — Я хотел, чтобы ты была мокрой и красивой для моих пальцев. Для моего языка. Погладь свой клитор для меня, Белла. Так, как ты бы хотела, если бы я лизал твою сладкую киску. Если бы там была моя рука. Погладь свой клитор так, как тебе нравится. Медленно, пока что.

Я киваю, палец снова гладит мой клитор, и я стону. Он такой приятный, набухший и чувствительный под кончиком моего пальца, и все, что происходило до этого момента, заставляет меня возбуждаться, так отчаянно нуждаться в удовольствии, как никогда в жизни.

— Мне так хорошо, — задыхаюсь я, мой голос почти хнычет, и Габриэль снова стонет, звук скрежещет между его зубами.

— Да, это так, — бормочет он. — Ты так возбуждена для меня, Белла. Такая мокрая и готовая. Ты можешь кончить, когда захочешь, милая. Медленно или быстро, как захочешь. Я заставлю тебя кончить, как только ты этого захочешь. Я знаю, что тебе это нужно, детка. Тебе нужно кончить для меня, не так ли?

— Да, — хнычу я, потирая свой клитор уже двумя пальцами, быстрыми, жесткими кругами. Часть меня хочет не спешить, затянуть процесс, но я не помню, чтобы когда-нибудь так сильно нуждалась в разрядке. Ощущения восхитительно приятные, как когда я трогала себя в душе после тренировки с Габриэлем в то первое утро, только лучше. Все усиливается из-за него, он склоняется надо мной, шепчет мне всякие непотребности, его тело горячее и твердое, накрывающее мое. Я чувствую защиту, а не угрозу, возбуждение, а не панику, и я чувствую жар его тела и тепло его дыхания на моей коже, при этом он ни разу не прикоснулся ко мне. Это сводит меня с ума, и я выгибаюсь в руке, задыхаясь и хныча, когда подхожу к краю.

— О Боже, о Боже, Габриэль...

— Вот так, детка. Ты хочешь кончить для меня. Это будет так приятно, когда ты это сделаешь.

Что-то останавливает меня на самом краю, досадная остановка, которая не уменьшает удовольствия, но и не позволяет ему идти дальше. Я почти умоляю Габриэля прикоснутся ко мне и довести меня до конца, но прикусываю губу, боясь, что если я это сделаю, то запаникую от его прикосновений и окончательно потеряю контроль.

А я так хочу этого.

— Я… — Я прикусываю губу, продолжая поглаживать свой клитор, мои бедра дрожат от того, насколько я близка к этому. Как сильно мне нужно кончить. — Я так близко. Пожалуйста...

— О, я знаю, что ты близка. — Хриплый, полный похоти голос Габриэля заполняет мои уши, когда я закрываю глаза, подбадривая меня, усиливая мое возбуждение, заставляя желать того, что я даже не могу себе представить. — Ты хочешь кончить для меня, детка. Тебе это нужно, Белла. Отпусти себя. Кончи для меня. Кончай так сильно, детка, как того желаешь. Это будет очень приятно, черт...

Что-то в этом рваном проклятии, в его прерывистом дыхании, когда он говорит это, как будто он представляет, как входит в меня прямо сейчас, толкает меня к краю, мой оргазм на грани срабатывания его, толкает меня за край, в самое изысканное удовольствие, которое я когда-либо испытывала за всю свою жизнь.

— Габриэль! — Я выкрикиваю его имя, голова откидывается назад, пальцы ласкают мой клитор, бедра вздымаются вверх, а свободная рука опускается на край шезлонга и крепко сжимает его, пока я извиваюсь и стону. Удовольствие бежит по моей коже, мышцы напрягаются, волна за волной накатывает на меня, и я не знала, что такое возможно. Габриэль парит надо мной, не касаясь меня, но его жар все равно проникает в меня, даже с расстояния в несколько дюймов, и я тяжело кончаю под ним.

— Вот и все, детка, — рвано дышит он. — Боже, ты так чертовски великолепна. Такая охренительная, когда ты так кончаешь для меня. Боже, ты, блядь, такая сладкая на вкус, такая идеальная, блядь...

Его голос невозможно рваный, как будто он тоже на грани, а он даже не прикоснулся к себе. Он продлевает мой оргазм, затягивает его, пока я не задыхаюсь и не обмякаю под ним, мои пальцы замирают, а я смотрю на него с ошеломленным выражением лица.

Он выглядит разбитым. Его полу-высохшие волосы вьются вокруг лица, каждый мускул напряжен до предела от усилия удержаться на месте, а когда я провожаю взглядом его точеное тело, то вижу очертания его эрекции, рельефно выделяющиеся на фоне ткани шорт.

Габриэль делает глубокий взволнованный вдох и начинает приподниматься и отстраняться от меня.

— Подожди! — Вслух произношу я, поднимая на него глаза, и он замирает. В его потемневших глазах появляется настороженность, как будто он не уверен, что последует дальше. — Я хочу, чтобы ты тоже кончил.

— Белла. — Он тяжело сглатывает, и я вижу, как напрягаются мышцы на его руках, как сгибаются его ладони по обе стороны от меня. — Мне не нужно...

— Нет, нужно, — шепчу я, задыхаясь. — Я вижу, какой ты твердый. Как сильно это тебя завело.

Габриэль стонет, его голова падает вперед.

— Боже, продолжай говорить со мной в таком тоне, Белла, и я кончу, даже не коснувшись себя. — Он издал придушенный смешок и снова поднял на меня глаза. — Я беспокоюсь о тебе. Я хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Это было...

— Невероятно, — вздохнула я. — И страшно, и хорошо, и запутанно, и... — Я вдыхаю. Последующие толчки все еще сотрясают меня, и я не знаю, как я буду относиться ко всему этому утром, но я знаю, чего хочу сейчас. — Прикоснись к себе, — вздыхаю я. — Прямо там, где ты сейчас. Позволь мне смотреть, как ты кончаешь для меня. И ты можешь представить, что это я прикасаюсь к тебе точно так же, как мы только что делали для меня.

Габриэль облизывает нижнюю губу, и я вижу, как его пробирает мелкая дрожь.

— Ты уверена? — Хрипит он. — Белла...

— Я уверена. — Я тяжело сглатываю. — Позволь мне посмотреть, как ты кончаешь.

Габриэль делает медленный, дрожащий вдох, поддерживая себя одной рукой, а другой медленно тянется вниз. Он развязывает шнурки шорт, ловко распахивая их одной рукой, и у меня перехватывает дыхание, когда я вижу, как его рука проскальзывает в пояс и слегка сдвигает их вниз по бедрам, освобождая его твердый член.

Я задыхаюсь, а он замирает.

Он огромный. Длинный и толстый, такой жесткий, что его кончик почти касается живота, а вены выделяются на фоне напряженной плоти. Кончик набух и блестит от его собственного возбуждения, и Габриэль снова вздрагивает, его рука сгибается на бедре.

— Я могу остановиться...

Я быстро качаю головой.

— Не останавливайся, — вздыхаю я. — Я хочу посмотреть.

Габриэль издал рваный смешок.

— Я не знаю, как долго это продлится, — признается он, протягивая руку вниз и проводя кончиками пальцев по своему напряженному стволу, словно проверяя силу своего возбуждения. — Ты так чертовски красива, когда кончаешь, Белла. Я никогда не видел ничего настолько чертовски великолепного. Я хочу смотреть, как ты кончаешь снова и снова... — Его бедра подрагивают, рука двигается, чтобы схватить его вал, и глаза закрываются, когда я вижу, как все его тело напрягается от удовольствия. — О, блядь, боже. Мне так нужно кончить.

Я смотрю на него, желая сделать то же самое, что он сделал для меня, уговаривать его, бормотать грязные вещи, пока он гладит свой член для меня. Но все, что я могу делать, это смотреть, мои глаза жадно вбирают каждый дюйм его тела. Я никогда не видела ничего более эротичного, чем Габриэль, нависший надо мной, его мускулы тверды и напряжены, его рука плотно обхватывает его пульсирующий член, когда он начинает гладить его для меня, его челюсть сжата, когда он стонет от удовольствия.

— Боже, так намного лучше, — вздыхает он. — Так чертовски хорошо, когда ты смотришь на меня. С таким выражением лица. Как будто ты хочешь меня съесть.

И тут я нахожу в себе крошечную капельку смелости.

— Что бы ты хотел, чтобы я сделала с тобой? — Шепчу я, и глаза Габриэля снова ненадолго закрываются, а из них вырывается еще один стон, когда он проводит ладонью по своему набухшему кончику.

— Так много всего, черт возьми, — вздыхает он. — Твоя рука на моем члене, вот так, чтобы ты почувствовала, как я тверд для тебя. Как сильно ты меня заводишь. Твой рот - боже, твой рот сводит меня с ума, прижатый прямо к кончику, вот здесь... — Он прижимает большой палец к кончику своего члена, поглаживая его, когда он стонет, и моя рука снова скользит вниз к краю моего бикини, без всякого приказа. — Твой язык скользит по мне, все ниже и ниже... — Его рука снова скользит вниз, к основанию, крепко сжимая его, когда его бедра выгибаются вперед. — Твой горячий рот обхватывает меня. Я бы умер, если бы ты отсосала мне, Белла. Мне бы было так охуенно хорошо, когда твои губы обхватили бы мой член.