Глава тринадцатая

СТАНЦИЯ ИКС, 1940–41

Сильвия

Моим местом назначения был небольшой торговый городок Блетчли, известный только кирпичными заводами, которые оставляли пыльный душок в осеннем воздухе.

Поскольку встретить меня было некому, я потащила тяжелый чемодан с вокзала, жалея, что не взяла поменьше книг, и побрела по изрытой колеями дорожке, которая плавно поднималась кверху и с одной стороны была окружена лесом. Очень порадовало, что приехала я при дневном свете, а не в потемки, так как тьма сделала бы грязную дорогу еще более опасной.

У ворот Блетчли-Парка, так называемой Станции ИКС и моего конечного места назначения, увидела высокую заборную сетку, обнесенной колючей проволокой, и часового на посту. И то, и другое указывало на то, что здесь располагался военный объект, секретный, и я глядела туда с настороженностью. Но затем выпрямилась и предъявила распоряжения караульному. После внимательного изучения он подмигнул мне и усмехнулся:

— Добро пожаловать в дурдом!

Было разрешено пройти.

Дорожка с выбоинами тянулась к большому и довольно унылому старинному величественному имению, построенным в викторианскую эпоху из красного кирпича, с фронтонами и ориентальными столпами, оттеняющими возвышающуюся секвойю Веллингтония и небольшое озеро, сверкающее вдали. С десяток деревянных и бетонных домов были разбросаны по территории, а несколько надворных построек, которые, вероятно, были старыми конюшнями, выглядели так, будто их тоже реквизировали.

Будучи на треть любопытной и на одну долю нервной, я направилась ко входу в поместье, которое кишело серьезными мужчинами и женщинами. Как ни странно, большинство из них были в штатском. В вестибюле я окинула взглядом витиевато украшенные резьбой потолки, витражные окна и обшитые дубовыми панелями гостиные, и как только мои ноги ступили на плотный ковер, меня направили в кабинет на втором этаже для встречи с военачальником Трэвисом.

Я негромко постучала в дверь и подпрыгнула, когда зычный голос рявкнул:

— Войдите!

За столом, заваленным бумагами, сидел мужчина, ровесник моего отца, довольно низкого роста и с усами щеточкой. Он выглядел усталым, вовсе истощенным, глаза были покрасневшими, однако голос бодрым:

— Добро пожаловать в Блетчли-Парк, Вудс. Перед тем, как продолжу разговор: Вы подписали Договор о неразглашении государственной тайны, а утечка данных равносильна государственной измене и влечет за собою максимальный тюремный срок в четырнадцать лет. Полагаю, мне не нужно заострять внимание на этой теме.

— Нет, сэр, — пылко отозвалась. — Я здесь, чтобы выполнить свой долг.

— Молодец. Лингвист, верно? Французский, немецкий, латынь и греческий, частично знаете русский. Изучали математику? И знаток в разгадывании кроссвордов, верно? Как думаете, как быстро сможете освоить новый язык?

Я удивилась, однако постаралась не показывать виду.

— Что ж, сэр… один из языков романской группы будет весьма несложным; мне говорили, что польский, чешский и сербохорватский похожи на русский, так что я…

— Замечательно! Приступайте к своим обязанностям к завтрашнему утру. У Вас имеется остаток дня, чтобы обосноваться. Вам отведено место проживание. Свободны.

— Благодарю, сэр, — ответила, все еще не понимая, в чем будут заключаться мои обязанности.

Но болтливые рты топят корабли — вот и все что «нужно было знать».

Когда я садилась в блетчливский автобус, направлявшийся к месту проживания, сделалось любопытно, что же принесет завтрашний день.

Вскоре, проехав несколько медлительных миль по проселочным дорогам, сообщили, что я прибыла в новое место жительство, весьма милый старинный помещичий дом. Широкая дверь распахнулась, и я в изумлении отступила назад.

— Барбара!

Моя подруга усмехнулась со входа в новое жилище.

— Приветик, Вудс! Не ожидала увидеть так скоро.

— Я тоже. Как прекрасно! Ты дислоцирована… то есть… я не должна спрашивать.

Барбара рассмеялась и открыла дверь шире.

— Ты имеешь в виду неведомую Станцию ИКС?

Я кивнула: счастливая, но растерянная.

— Поверить не могу, что никто нам не сказал! — воскликнула Барбара. — Могли бы вместе приехать из Уилмслоу, так было бы гораздо веселее. Увлекательное путешествие, правда ведь? Заметь, — она продолжила: — я встретила весьма симпатичного подполковника, который поделился выдержанным бренди и позволил выиграть пять шиллингов в карты. Я была в стельку пьяна, когда пересаживалась с одного поезда на другой в Крю. Чуть было не вернулась обратно в Уилмслоу!

Я не могла удержаться от улыбки. Барбаре всегда везло.

— Это место довольно внушительное, — сказала я, глядя на импозантную лестницу, ведущую в зал над входом.

— Добро пожаловать в Кроули-Грейндж, — театрально поприветствовала Барбара. — Вообще-то, он довольно отвратителен, пусть вход не дурит. Они разделили комнаты наверху на крохотные фанерные кабинки, в которых воняет мышами; отопления нет, так что пристрастишься к курению, чтобы не околеть, а летучие мыши на чердаке будут мешать спать по ночам, — девушка вздрогнула. — Здесь живут парочку Ренов, и только мы с тобой из Женских вспомогательных ВВС. Утром все вместе сядем на автобус, впрочем, они, естественно, не признаются, где работают.

— Естественно, — улыбнулась я, зная, что «Рены» — это прозвище для женщин, служащих в Женской королевской военно-морской службе. — Никто ничего толком не знает ни о ком, ни о чем и где.

— Да, не спрашивай меня во сколько отправляемся в путь, поскольку я не знаю и не рассказала б, даже если б знала. Господь свидетель тому, как мы вообще ведем войну, — Барбара засмеялась.

— Можете шутить на эту тему сколько влезет, — съязвила девушка постарше в военно-морской форме, — мы подписали Договор о неразглашении государственной тайны. Вас уже могут посадить в тюрьму за сказанное, — и спустилась вниз по лестнице, оставив меня пристыженной, а Барбару — злой.

— Не обращай внимания, — сказала она, взяв за руку и ведя в нашу общую кабинку. — Я так счастлива, что ты будешь ночевать со мной — ты ж не храпишь. Даже позволю занять верхнюю койку. А теперь посмотрим, чем мы будем пировать: хлеб, поджаренный в шкварках от баранины, несомненно, с прошлого воскресенья. Аллилуйя! Это может быть капустный суп! С положительной стороны: каждый месяц, пока патефон работает, в мэрии устраивают дискотеку, и приглашаются вся авиация союзников и армейские подразделения в городе.

— Как, во имя всего святого, ты так быстро обо всем разузнала?

— Болтуны топят корабли, а не деревенские пляски, — ответила Барбара, подмигнув, а затем развела руками, открывая дверь в крошечное мансардное помещение, заставленное двумя двухъярусными кроватями, неустойчивым шкафом и столиком, на котором стоял фарфоровый таз для умывания. — В целом, неплохое местечко для ночлега.

Наутро мы вдесятером сели в специальный автобус, который курсировал по округу, забирая таких же, как мы, жителей деревень вокруг Блетчли-Парка, или БП, как стали его называть. То был военным транспортом, жутко холодным ввиду открытых створок вместо дверей. За все время поездки Рены не заговорили ни с Барбарой, ни со мной. Было весьма неловко.

Как только мы прибыли, Рены пошли своей дорогой, а нас с Барбарой отправили на отведенную работу. Мне было любопытно узнать, какую должность буду занимать. Я надеялась, что приписали не нудные канцелярские обязанности и ведение документации — должности, которые обычно отводили женщинам.

Меня направили в Домик 8, ветхое одноэтажное деревянное здание, где встретил разгневанный краснолицый мужчина в штатском, за спиной которого виднелась огромная металлическая машина.

— Боже правый! Это полный абсурд, — взревел он, свирепым и презрительным взглядом скользнув по мне. — Мне нужны математики, а они присылают лингвистов!

Я вздрогнула от злобной нападки, но стояла на своем:

— Я изучала углубленную математику на первом курсе в Оксфорде, — сказала я, выпятив подбородок.

Мужчина сузил глаза.

— Всего один год? Ты бесполезна.

Он захлопнул дверь перед носом, оставив меня раздраженной хамством, но в то же время более чем напуганной.

Я поплела обратно в главный дом, и военачальник Трэвис одарил меня угрюмым взглядом, когда я постучала в его дверь. Похоже мужчина ожидал меня.

— Тьюринг отправил паковать вещи, да?

— Своего имени он не называл, — слабым голосом ответила я.

— Не берите в голову, Вудс, он всегда такой. Имеется еще кое-какая работка для Вас, пока я не перекинусь парой слов с Тьюрингом. Явитесь в Домик 3.

Я ловко отдала честь и вышла из кабинета, отчаянно надеясь, что в этом чужом месте я буду хоть кому-то нужна.

И оказалась нужна.

— Приветствуем в Домик 3, — произнес гладко выбритый мужчина в форменной одежде ВВС.

Я прищурилась от тусклого освещения, удивляясь, отчего же они до сих не открыли затемненные шторы. Внутри было холодно и сыро, и я уже знала, что с мая месяца не было коксования, а значит, не было и отопления. Но, по крайней мере, чугунная печь не источала неприятных паров. Лишь оставалось носить пальто в помещении. Я уже страшилась зимы.

— Я командир эскадрильи, Роберт Хамфрис. Это Секция отчетности «Энигмы» германской армии и военно-воздушных сил. Мы занимаемся переводом, трактовкой и распределением разведданных под кодовым наименованием УЛЬТРА. «Энигма» — это коварная машина, которую нацисты используют для кодирования сообщений, и мы разгадали некоторые. Будете переводить эти сообщения. Боже правый, Вы ведь говорите по-немецки, верно?

— Да, сэр.

— Свободно?

— Полагаю, что ответ утвердительный, сэр.

— Вы хороши в разгадывании кроссвордов? Временами сообщения поступают неполными, и тогда приходится отгадывать для того чтобы найти недостающие слова или буквы. Справитесь с этой задачей, Вудс?