— Я обнаружила, что воспитанники детского сада почти всегда лучше разбираются в том, что взрослые уже должны знать. Делиться, сопереживать, сострадать, вздремнуть, когда это необходимо.

— Знаешь, ты не ошибаешься, — она раздражённо вздохнула. — Иногда я так сильно скучаю по этому, что это причиняет боль. Что я делаю со своей жизнью, Элиза?

Она переключилась с ярости "транспортная развязка" на свой нынешний страх перед карьерой так же резко, как обычно. Я помчалась навёрстывать упущенное, но это был хорошо проторенный разговор, и я точно знала, что сказать.

— Ты следуешь за своими мечтами, Клэри-бэри. Ты берёшь под контроль своё будущее.

Её пауза была безмолвной. Я представила её на другом конце провода: волосы собраны в высокий хвост, щёки раскраснелись и надулись, когда она затаила дыхание. Она как раз заканчивала школу на сегодня, так что, вероятно, на ней был грязный поварской халат, перепачканный мукой и измазанный глазурью. Моя подруга была жестокой и красивой, но ей пришлось через многое пройти. Мы вели этот разговор, как минимум, раз в день. Иногда столько раз, сколько требовалось, чтобы убедить её придерживаться выбранного курса.

Мы с Клэр познакомились через наш общий круг друзей-шеф-поваров. Сестра Клэр, Кайя, управляла одним из ресторанов Эзры Батиста "Сарита". Кайя и Уилл были друзьями, и в один из наших воскресных вечеров Клэр присоединилась к Кайе. Мне довелось сидеть рядом с ней во время ужина в стиле фьюжн корейской кухни, где наши друзья заказали почти всё, что было в меню. Мы передавали тарелки по-семейному, пока не наелись до отвала и не остались последними посетителями ресторана.

Клэр только недавно переехала в Дарем, решив жить со своей сестрой. Она сбежала из своего маленького родного городка, чтобы избежать неудачной помолвки, работы, которую ненавидела, и жизни, которая казалась заранее подготовленной. Мы сблизились из-за того, что были наименее образованными в еде людьми в помещении, с раздражающими братьями и сестрами и нашей любовью к настоящим криминальным подкастам. Наша дружба выросла в геометрической прогрессии за последние три года, когда мы оба вступили в неопределённую карьеру — я в начинающий бар и владение малым бизнесом, а Клэр, когда она поступила в кондитерскую школу и впервые за всю свою жизнь научилась жить самостоятельно.

Наша дружба дала мне жизнь. И радость.

Внезапно она с трудом перевела дыхание.

— Ладно. Ты права. Ладно.

— Кроме того, ты ненавидишь детей.

Она рассмеялась.

— Я не испытываю к ним ненависти. Мне просто... они на самом деле не нравятся. Но в любом случае, ты позвонила не для того, чтобы решать все мои проблемы.

— Мне нравится решать твои проблемы, — искренне сказала я ей. — Они намного хуже моих.

На этот раз её смех вырвался из неё, как выстрел из дробовика.

— Ты сучка!

— Ты знаешь, что это правда.

— Тогда ладно, — она хихикнула. — Расскажи мне о своих куда меньших проблемах.

Настала моя очередь вздыхать. И это был тяжёлый удар. Длинный и протяжный, с прямой линией до самых костей.

— Ада только что была здесь. Она сказала, что подслушала, как Уилл спрашивал совета у Лолы насчёт открытия второго бара и хотел поговорить с агентом по недвижимости.

— Второй бар? Это могло бы быть хорошо.

— Да, возможно. Я просто не уверена, что он включает в себя Чарли и меня. Такое ощущение, что это дело он хочет вести сам.

— Ты спрашивала его об этом?

От её уравновешенного вопроса у меня волосы на затылке встали дыбом. Я не хотела логики и разума. Я хотела гнева и мести.

— Я чувствую, что сначала мне следует провести некоторую разведку. Хорошо подготовиться. Это может быть просто барный слух, ничего больше.

— Ну, слухов всегда летает много.

Я могла слышать улыбку в ее голосе. Она знала всё о нашей давней драме по неразобранным слухам. Для такого небольшого штата недопонимание было серьёзной проблемой.

— Однако он пришёл от Ады. Она сверхнадежна.

Клэр промурлыкала.

— Ада — лучшая.

— Что мне с этим делать, Клэр? Я могу справиться с тем, что Уилл каждый день ведёт себя как придурок. Но это кажется чрезмерным даже для него.

— Хорошо, но почему? Чего ты боишься? Будет ли он двигаться дальше в своей жизни без тебя? Или что не будет сначала спрашивать твоего разрешения?

На её вопросы было трудно ответить, и я, честно говоря, не хотела их обдумывать.

— Боже, Клэр, вот зачем ты так? — я заскулила, звуча очень похоже на детсадовцев, которых она оставила позади. — Это не так. Я зла, потому что он действует за моей спиной, забирает то, что принадлежит нам, и разрушает это.

Её тон был нежным.

— Предположительно.

— Предположительно, — прорычала я.

— Ты ещё ничего не знаешь наверняка. Я просто говорю, что ты, возможно, захочешь изучить это со всех сторон, прежде чем разведёшь костры, которые не сможешь потушить.

Вот почему я позвонила ей. Я знала, что она могла разговорить меня и отвести от края. В то время как мой разум кипел, придумывая всевозможные надуманные сценарии, которые были слишком невозможны, чтобы когда-либо осуществиться, она напомнила мне о рациональной реальности. То, что у меня были сильные чувства, не означало, что я всегда была права.

— Я знаю, тебе нравится вся эта кондитерская затея, но ты когда-нибудь думала о том, чтобы стать психотерапевтом?

Она снова рассмеялась.

— Да, не уверена, что мне всё же нравится этот кондитерский концерт. Может быть, на третий раз я не ошибусь.

— Ты справишься, — мягко подбодрила я. — Ты самый умный человек, которого я знаю. Если ты умеешь готовить круассаны и слоёное тесто, я уверена, что ты справишься с дизайном торта.

Она зарычала.

— Я не так уверена.

Настала моя очередь смеяться.

— Говорит женщина, которая явилась с фруктовыми тарталетками, которые буквально изменили мою жизнь на прошлой неделе.

Наличие лучшей подруги-кондитера, которой нужны были люди, чтобы попробовать её рецепты на вкус, имело свои преимущества.

— Ты преувеличиваешь, — сказала она со своим обычным самоуничижением. — У меня всё ещё не совсем подходящее тесто, и мне не следовало использовать абрикосы.

— Остановись, — приказала я с нехарактерной резкостью в голосе.

Но, честно говоря, девушка могла бы вынести только то, что её лучшая девушка не видит себя должным образом.

— Абрикос был эпичным. И выпечка буквально таяла во рту. Когда мы сможем повторить это снова?

Она поддалась моим флюидам девушки-босса.

— У меня есть пирожные, которые выбиваются из списка. Как насчёт того, чтобы я принесла одно завтра вечером, и мы подсластим и напьёмся, пока прикидываем, что тебе потребуется, чтобы открыть свой собственный бар?

Я улыбнулся её вере в меня.

— Давай откроем его вместе. Половина бар. Половина пекарня. Мы могли бы поделиться нашей любовью к тортам и виски со всем миром.

Она ахнула.

— Это гениально! Пекарни всегда находятся в одном ряду с кофейнями. Это прекрасно, но бар и пекарня? Революционер.

Теперь я по-настоящему улыбалась. Дневной стресс сменился блаженством от осознания того, что эта девушка прикрывает мою спину.

— Это верно. Революция виски и тортиков. Но я не могу завтра вечером. Джона приглашает меня на ужин.

— Ах.

— Ты хочешь пойти? Он платит.

Она издала гортанный звук.

— И быть третьим лишним? Нет, спасибо.

— Ты же знаешь, что мы просто друзья.

Она снова издала этот звук.

— Я знаю, он думает, что его дружба с тобой превыше моей дружбы с тобой. Ему не нравится, что я околачиваюсь поблизости, Элиза. Он очень территориален.

Не желая снова ссориться с Клэр из-за капризности Джоны, я спросила:

— Как насчёт воскресенья?

— Воскресенье это хорошо, — быстро согласилась она. — У меня будет время усовершенствовать бисквит и приготовить смородиновый крем в самый раз.

Теперь она говорила на другом языке.

— Тогда это свидание.

— Это свидание, — согласилась она. — Повеселись с Джоной.

— Ты знаешь, однажды вы, ребята, полюбите друг друга.

Она фыркнула.

— О, Элиза. Ты бредишь.

Я засмеялась и сказала:

— Пока, детка.

Она отключилась, не попрощавшись в ответ. Что было так мило. Ответила без приветствий. И повесила трубку, не попрощавшись. А также разозлилась на Джону. Чёрт.

Между Джоной и Клэр действительно была напряжённость. Но иногда Клэр была слишком прямолинейна для её же блага. Она была сама честность в противостоянии, когда Джона хотел спокойствия и непринужденности.

Почему люди в моей жизни были такими сложными?

Почему Уилл захотел открыть бар без меня?

Почему я всё ещё чувствовала себя такой неуютно одинокой после моего разговора с Джоной?

У меня были планы на эту неделю. Мне придётся работать с любимыми людьми. Я была занята. И всё же ноющее чувство в уголках моего сердца говорило, что могло бы быть лучше, чем это. Что в моей жизни не хватало какого-то ключевого элемента.

И вскоре вслед за этим одиночеством... появилось таинственное предвкушение завтрашней ночи. Наполовину тревожное беспокойство, наполовину возбуждённый восторг.

Лучшая часть моей дружбы с Клэр и Адой заключалась в том, что они были свободны от этих враждующих, сложных, глупых эмоций.

Так почему же мое свидание за ужином с Джоной было тем, чего я больше всего ждала?