ГЛАВА 17

Мы вошли в его квартиру, держась за руки. Ему удалось отпереть дверь, не выпустив мою руку из своей. Казалось, он не хотел отпускать меня ни на секунду.

Моё сердце бешено колотилось в груди, я не могла поверить, что это происходит. Что Джона и я были... чем бы это ни было.

Мой мозг настолько сопротивлялся этой идее, что я не могла дать ей название. Я боялась, что в ту секунду, когда я определю, что происходит, я всё сглажу и потерплю неудачу.

Может быть, это было совершенно невротично и надумано, но я ничего не могла с собой поделать. Каждый раз, когда Джона целовал меня, это было похоже на фантазию. Каждый раз, когда он прикасался ко мне, мне приходилось убеждать себя, что это не понарошку. И теперь, в его квартире, мне захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это реально.

Всё здесь было мне так знакомо. Я бывала здесь раньше сотни раз. Выпить перед игрой, на вечеринках, просто потусить, заехать за ним, когда я была за рулем, расслабиться после долгой ночи, поиграть в "Скрэббл" воскресным днём или в "500 злобных карт" вечером с моими братьями, судить турниры ФИФА, читать книги бок о бок, обменяться бутылками виски, историями и жизнью.

Чем больше я думала о том, как много этот мужчина значил для меня, как много значила для меня наша дружба, тем больше я погружалась в эту новую, физическую, весёлую, милую, сексуальную часть нас, и я знала, что не смогу распутаться так же легко, как в первый раз, если всё сложится не так.

Это закончится либо красиво, либо полной катастрофой. Но главное, я вообще не хотела, чтобы это заканчивалось.

— Выпьешь? — предложил Джона.

— Конечно.

Мы вошли в его кухню и, впервые за всё время я заметила, насколько разными были наши стили. Там, где моя была полна красок, цветов и милых штучек, у Джоны была простая нержавеющая сталь и предметы первой необходимости. Для мужчины, который неплохо зарабатывал на жизнь, он был настоящим минималистом.

Он подошёл к столу, где были выставлены бутылки с виски, а также два чистых стакана, которые только и ждали, когда ими воспользуются. Он налил нам на два пальца своего любимого японского виски и поднял их.

— Льда? — спросил он.

— Да, пожалуйста.

Он достал из морозилки поднос с идеально прозрачными гигантскими кубиками льда. Он очень гордился своей системой очистки кубиков льда, и они получались превосходными. Очевидно, трюк с кубиками льда был более сложным, чем мог бы предположить обычный человек. Хотя я любила всё, что связано с виски, я не была такой фанатичной по отношению к нему, как Джона.

И меня это устраивало. Даже если не устраивало его.

Он добавил кубик в мой стакан, но себе не стал класть лёд. Затем он передал мой бокал, и мы оба вздохнули, сделав первый глоток.

— Прекрасно, — сказала я ему.

Медленное обжигание последовало за глотком напитка, согревая меня изнутри.

— Ммм, — согласился он, затем поставил свой стакан на стойку и прошёл через кухню ко мне. Притянув меня в свои объятия, он сказал: — Так лучше.

Его рот нашёл мой, и у него был вкус виски и удовлетворения. Я тоже поставила свой стакан и обвила руками его шею. Джон опустил руки на мою талию и крепко притянул меня к себе.

Мы целовались в знакомом танце. Его мягкие, как подушка, губы двигались, пробовали на вкус и запоминали мои губы. Пока я делала то же самое с ним. А потом его язык — горячий, медленный и такой порочный. Джона осыпал поцелуями мою челюсть, покусывал мочку уха, пока я не начала извиваться и задыхаться, а затем начал посасывать мою шею.

Я скользнула руками по его груди, ощущая каждый бугорок и впадинку его впечатляющих мышц, пока не нашла край его рубашки. Мне нужна была его кожа, близость, которая ждала меня прямо под его одеждой, весь он. Я нуждалась в Джоне Мейсоне больше, чем хотела признать.

Его кожа была гладкой и твёрдой под моими прикосновениями. Мне нравилось, как он вздрагивал, когда мои пальцы касались его рёбер, как его учащённое дыхание указывало на то, что он боялся щекотки — слабость, которую я изо всех сил пыталась примирить с мужественным мужчиной, каким я его знала.

Он вернул должок. Запустив руки под мою поношенную футболку "Крафта", которую я завязала на подоле, чтобы она плотно прилегала. Он потянул за узел, пока тот не развязался. Затем моя слишком большая футболка исчезла где-то на полу позади меня.

Его очередь. Я стянула его рубашку через голову, наслаждаясь каждым сантиметром горячей кожи на своём пути. Потом мы оказались грудь к груди. Сердце к сердцу. Его тело переплеталось с моим, пока я не была уверена, где заканчивался он, и начиналась я.

— Спальня? — пробормотал он мне в губы.

— Да, — ответила я с мечтательным вздохом.

Его спальня была единственным местом, где я не проводила много времени. Он всегда закрывал дверь, когда я была в гостях, и хотя я раз или два пользовалась его ванной во время вечеринок, я никогда не позволяла себе задерживаться.

Мне всегда было интересно, что будет в личном пространстве Джоны? Безгранично интересно. Вот почему я никогда не давала себе свободы подглядывать. За последние десять лет, в моей решимости никогда больше не влюбляться в него, некоторые вещи должны были оставаться запретными, иначе моему сердцу не хватило бы выдержки.

Заправил ли он свою постель или оставил её смятой. Независимо от того, нашла ли одежда корзину или потерялась на полу. Были ли его стопки книг рядом с кроватью просто для галочки или они выглядели так, как я ожидала.

Задавалась ли я иногда вопросом об этих вещах? Знаете, я была всего лишь человеком. Как я могла не задаваться такими вопросами?

Представляла ли я его свернувшимся калачиком на своей большой кровати с практичным темно-синим одеялом и ровно двумя подушками, аккуратно сложенной одеждой в корзине, безупречно чистой ванной... иногда? Были ли у меня фантазии о том, как он читает в постели, прежде чем заснуть, при единственном свете во всей квартире от его прикроватной лампы? Без рубашки. В одних спортивных штанах и очках для чтения...

Хм. Не то, чтобы я когда-нибудь призналась бы в этом кому-нибудь вслух.

Так что этот приглашающий взгляд в его спальню заставил меня почти закружиться от предвкушения. Дело было не только в том, что должно было произойти внутри комнаты, но и в самой комнате.

Он целовал меня на пути через кухню и дальше по коридору, не отрываясь от моего рта, но каким-то образом всё ещё направляя нас в правильном направлении и обходя любую навязчивую мебель. Он толкнул дверь за моей спиной, и мы оказались там. Спальня Джоны.

Комната напоминала мне его во всех отношениях. Начиная от чистых и опрятных поверхностей — особенность, с которой он никогда не сталкивался в детстве. К тому, что всё было нетронутым и совершенным. Но прямо тогда всё, на чем я могла сосредоточиться, было его прикосновением. Его отчаянная потребность обладать мной. Жар, который он создал под моей кожей, в самом центре меня, пульсирующий и бьющийся, заглушающий всё остальное, пока не остались только он, я и то, что должно было произойти.

Он подвёл меня к кровати, и я приземлилась на его идеально заправленное одеяло. Ему потребовалась секунда, чтобы снять ботинки и поставить их на полку возле своего комода, прежде чем присоединиться ко мне на матрасе.

После того как он растянулся рядом со мной, положил на мой живот и склонил ко мне голову, я сказала:

— Мне тоже нужно убрать обувь, прежде чем мы продолжим или...

Его глаза сразу сузились.

— Ты ещё этого не сделала?

Я знала, что он дразнится, но мне было интересно, был ли он также смутно серьёзен.

— Я могу, если тебе это нужно.

— Что ты имеешь в виду, если мне это нужно?

Я улыбнулась. Я ничего не могла с этим поделать. Неужели он действительно не видел, каким аккуратистом-чудаком он был? Но вместо того, чтобы спросить его об этом напрямую, я сказала:

— Моя квартира сводит тебя с ума? Будь честен.

Его дразнящий хмурый взгляд превратился в замешательство.

— Что ты имеешь в виду? Почему она должна сводить меня с ума?

— Она такая грязная по сравнению с твоей. Повсюду валяется обувь. Повсюду одежда. Иногда повсюду пыль. Твоя квартира в идеальном порядке. По сравнению с этим, я как торнадо.

— Мне нравится это в тебе, — честно сказал он. — Мне нравится твоя квартира. Я бы никогда не назвал её аккуратной, но это ты. Я предпочитаю её своей.

— Прекрати врать, — игриво потребовала я. — В твоей квартире так чисто, что, держу пари, я могла бы есть с твоего потолочного вентилятора. Ты ни за что не предпочтёшь мою этому убежищу без микробов.

Его глубокий раскатистый смех вибрировал во всех местах, где его тело касалось моего.

— Ты думаешь, раз я нанял клининговую компанию, я каким-то образом лучше веду хозяйство, чем ты?

Клининговая компания. В этом было больше смысла. И всё же я пожала плечами.

— Я думаю, ты любишь порядок... А я совсем не такая.

Он поцеловал меня в висок, а затем в уголок рта, позволив своему рту задержаться, а затем медленно отстранился.

— Ты знаешь мою маму. Она никогда не была... я не знаю... аккуратной. Но дело было не только в том, что в моём доме был беспорядок. Дело было в том, что это было похоже на физическую версию моей мамы. И на что она была способна. Дыры в стене, сломанная мебель, матрасы на полу. Я вырос в небезопасных условиях, которые обычно пугали меня. Честно говоря, я вырос в грязи. Давным-давно я дал себе обещание, что, как только я уйду из её дома, я никогда не вернусь к этим стандартам. У меня всегда был бы безопасный и здоровый дом, — он поджал губы, прежде чем поспешил объяснить. — Я действительно знаю, как содержать свой собственный дом в чистоте. Клининговая компания это просто... удобно. Я много работаю, ты же знаешь?

И я знала. Это было не то, что он должен был мне объяснять. Я его прекрасно понимала.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — сразу же сказала я ему.