Подняв оружие, мы спокойно входим в комнату и ищем любые другие признаки ее присутствия. С той самой секунды, как я увидел встревоженное лицо Матиса, я молча порицал себя за то, что настоял на том, чтобы мы посетили эту чертову штуку сегодня. Риона неважно себя чувствует, и все равно я заставил ее пойти со мной.

Это моя вина, что она сейчас в опасности.

Ты также доверил кому-то другому охранять ее сегодня ночью.

Это все моя вина.

Я едва не теряю контроль над реальностью и все остатки самообладания, когда мы проходим второй ряд полок, и из темноты третьего ряда появляются две знакомые фигуры. Между ними, гораздо более крупными, стоит еще одна, поменьше. Блеск серебряного пистолета, приставленного к ее виску, улавливается в мигающем свете.

Богдан Козлов приставил пистолет к голове моей жены, а Тирнан Моран крепко обхватил ее за плечи своей оставшейся рукой.

Убийственная красная дымка застилает мое зрение, и мир начинает крениться вокруг своей оси. Матис и Йейтс в тандеме направляют свои пистолеты на черепа мужчин.

Сын Игоря издает неодобрительное цоканье, насмешливо помахивая пальцем.

— Будь умнее, Бейнс, — кричит он. — Я могу всадить ей пулю в голову гораздо быстрее, чем твои головорезы успеют в нас выстрелить.

Я игнорирую его насмешливое предупреждение и сосредоточиваюсь на своей жене. Освещение темное, и я не могу разглядеть ее в деталях, но, судя по тому, что я вижу с расстояния пятнадцати футов, она не выглядит раненой. Единственным признаком повреждений является то, что ее искусно сделанная коса теперь распущена, а волосы падают вперед на лицо. И она босиком. Когда к ее голове приставлен пистолет, а двое мужчин держат ее в плену, панический вид был бы более чем оправдан, но она выглядит на удивление спокойной. С ее способностью подавлять и скрывать свои эмоции, насколько я знаю, она может быть на грани истерики. Если это случится, то каждая слезинка, вырвавшаяся из прекрасных глаз моей жены, станет еще одной полоской моего клинка по коже ее похитителей.

— Поговори со мной, детка, — зову я ее, не сводя взгляда с мужчины, держащего пистолет. — Ты ранена?

Не обращая внимания на предостерегающее рычание брата, просившего не шуметь, Риона отвечает мне.

— Я в порядке, — в ее тоне есть нотки, которые мне нравятся. Перед лицом опасности она держится за тот дикий огонь, который горит внутри нее. — Я хочу, чтобы в протоколе было отмечено, что в этот раз я ни в чем не виновата. Я не сделала ничего плохого.

— Я знаю, что ты не сделала, принцесса, — заверяю я ее. — Все будет хорошо. Скоро все закончится.

Если бы Нова сопровождал нас сегодня, у него уже были бы пули между глаз. Годы работы снайпером в армии сделали его смертоносным в обращении с оружием. Некоторые из тех выстрелов, которые я видел, должны считаться невозможными. В обычных обстоятельствах я тоже стреляю безупречно, но когда в прицеле стоит моя жена, я не могу заставить себя нажать на курок.

Вмешался Тирнан, которому следовало бы знать, что при мне следует держать язык за зубами.

— Ты прав. Скоро все закончится, потому что вы уйдете с дороги и дадите нам проехать. Если ты этого не сделаешь, мы будем вынуждены заставить Риону расплатиться за твою глупость.

— Единственные глупые люди здесь - это… — слова Рионы затихли, когда Богдан сильнее уперся стволом ей в висок.

Я замечаю, как она вздрагивает. Зверь, живущий во мне, трещит по прутьям своей клетки.

— Если ты вернешь мне ее хоть с одним синяком, я возьму пьесу из твоей книги и сдеру с тебя кожу живьем, Козлов, — пригвоздил его взглядом. — До тебя я был учеником твоего папочки, и, как и ты, он научил меня, где нужно резать, чтобы причинить наибольшую боль. Я с удовольствием продемонстрирую на тебе свои навыки.

Сын Игоря невесело усмехается.

— Может, он и научил тебя, но мы оба знаем, что я практиковался больше. Я отточил свое мастерство. Сделал из нее гребаное искусство, и если ты не уберешься с нашего пути, я буду резать ее лицо, пока мы не сойдемся.

Впервые с момента моего прибытия Риона показывает свой страх. Он быстро проходит, едва успев промелькнуть на ее лице, но я его вижу, и от этого мой гнев только усиливается.

— Хорошо, мы позволим тебе уйти. Вы можете забрать ее, — говорю я им, и слова эти словно пепел на языке.

То, как опускается лицо Рионы, разбивает мне сердце.

Все хорошо, малыш.

— Чушь собачья!— Тирнан сплевывает. — Я тебе не верю.

— Твой напарник только что угрожал вырезать лицо моей жене, — напоминаю я ему. — Мы вас пропустим. Никакого подвоха, — чтобы показать им, что я настроен серьезно, я опускаю пистолет на бок. Палец на спусковом крючке так и кричит, чтобы я его использовал, но я воздерживаюсь.

Свободная рука Козлова хватает Риону и тянет ее так, что она оказывается прямо перед ним, как живой щит. Глаза Тирнана при этом чуть не вылезли на лоб, и он, как испуганный ребенок, прячущийся за ноги матери, маневрирует так, чтобы оказаться частично позади Богдана.

Делая вид, что к ее черепу не прижат пистолет, моя жена драматично закатывает глаза, когда смотрит, как это делает ее брат. Я почти уверен, что ее губы также произносят слово "киска".

О, как эта женщина была создана для меня.

Не думаю, что она еще осознает это, но Риона владеет моим сердцем.

— Он врет, он не позволит…

— Хватит болтать, мать твою, — огрызается Богдан на нервного ирландца. — Нам нужно убираться отсюда, а твое тявканье не поможет.

— Ты должен его слушать, - недовольно вздохнув, пробормотала Риона себе под нос.

Богдан крепче сжимает ее в объятиях и прижимает к своей груди.

— И ты тоже. Вам обоим нужно держать язык за зубами.

Каждый шаг, который они делают к двери позади нас, мы повторяем за ними и делаем шаг назад. Позволяя этому происходить, я испытываю свое терпение так, как никогда раньше. Это болезненно. Все, чего я хочу, - это броситься вперед и вернуть ее в свои объятия. И как только я узнаю, что она в безопасности, я хочу всадить пули в глотки Богдана и Тирнана.

Когда страх, который она пытается сдержать, выходит на поверхность, я мягко качаю ей головой.

— Все в порядке, принцесса. Просто не своди с меня этих прекрасных глаз, — она делает то, что ей говорят. — Скоро мы поедем домой.

— Не лги ей!— кричит Тирнан, его лицо становится красным в свете мигающих огней. — Это не ее дом! И никогда им не был. Так же, как она никогда не была твоей!

Заложив руки за спину, я делаю два шага вперед и наклоняю голову к ним.

— Я не лгал.

Так как он, похоже, никогда не научится, брат моей жены открывает рот, чтобы изрыгнуть еще больше дерьма, но у него никогда не будет возможности произнести его вслух.

Пока они так сосредоточенно смотрели на нас, стоящих перед ними, они держались спиной к выходу. Риона был права. Они глупы. Попытка украсть то, что принадлежит мне, была их первой ошибкой. Выбор комнаты с одной дверью стал их второй ошибкой и гибелью. Хотя барная стойка находится в сантиметре от земли, Козлов оказался умнее всех, и их ошибка осенила его на пять секунд позже. Он крутится, увлекая за собой Риону, и в это же время Нова и его команда отрезают их от двери.

Тирнан валится на землю, а Богдан пытается удержать мою жену, прижав ее к себе. Он поднимает пистолет, чтобы выстрелить, но в это же время Нова бросается на спутавшуюся пару.

Все трое падают на кафельный пол, и мой мир на мгновение заканчивается, когда выстреливает пистолет.

Меня окружает хаос. Свет мигает. Заработала пожарная сигнализация. В комнату вбегают новые вооруженные люди. Но внутри меня все смертельно тихо и неподвижно. Мои барабанные перепонки не воспринимают никаких звуков, а глаза не хотят видеть ничего, кроме того места, где она исчезла между двумя телами. Никто не двигается.

У меня внезапно слабеют колени, и я, спотыкаясь, делаю два шага вперед. Кажется, я произношу ее имя, но я не могу быть уверен.

Пожалуйста, будь в порядке.

Я заставляю себя сделать еще несколько шагов к ней, и на этот раз, когда я открываю рот, я знаю, что мне действительно удалось произнести ее имя, потому что мой рев эхом отдается во мне, когда все снова оказывается в фокусе. Мир вокруг меня ускоряется и возвращается к своему обычному ритму.

— Риона!

Я добираюсь до них как раз в тот момент, когда Нова поднимается с того места, где он частично скрывал тело моей жены. Едва ли я смогу бросить на друга более чем мимолетный взгляд, пока не узнаю, ранена ли Риона, я беру ее на руки и поднимаю с тела бессознательного русского в стиле невесты.

Впервые после выстрела сердце забилось у меня в груди, когда ее дрожащие руки обхватили мою шею и прижали к себе. Единственный звук, который она издает, - это ее затрудненное дыхание.

— Поговори со мной, детка, — прошу я в ее волосы, когда опускаю голову к ней и вдыхаю ее воздух. — Ты в порядке? Ничего не болит?

Она качает головой в ответ.

Я осторожно пытаюсь побудить ее ослабить хватку на моей шее, чтобы я мог видеть ее лицо, но она отказывается.

— Риона, — бормочу я. — Позволь мне посмотреть на тебя. Мне нужно увидеть, что с тобой все в порядке, своими глазами. Пожалуйста.

Должно быть, просьба — это то, что наконец-то действует на нее, потому что ее руки ослабляют хватку на моей шее настолько, что я наконец-то могу увидеть ее лицо и грудь. Мое сердце снова начинает барахлить, когда я обнаруживаю, что ее бледная кожа окрасилась в пунцовый цвет. Я бесцеремонно ставлю ее на нетвердые ноги перед собой, чтобы провести обеими руками по ее телу. Я ищу источник крови, но ничего не могу найти.

— Это не мое, — наконец говорит она. — В меня не стреляли.

Мой взгляд устремлен на ее слегка ошарашенные глаза.

— Тогда кто…

— Не волнуйся, Рик, это был просто сквозной выстрел, — объявляет Нова позади меня.

Повернувшись, я вижу, что мой второй командир держит правую руку над огнестрельной раной в верхней части левого плеча. Он немного бледен, но не похоже, чтобы он был близок к смерти. Слава Богу, блядь.