ГЛАВА 39

ЭМЕРИК

От ее крика я чуть не вывалился из внедорожника и не упал на колени на гравийной дорожке. Мы нарушили все известные человеку правила дорожного движения, добираясь сюда, и я чувствовал, как маленькая частичка моей и без того черной души увядает и умирает с каждой мучительной минутой, которая проходила.

     Мне просто нужно было добраться до нее.

     Это все, что я знал, когда обнаружил, что ее увезли в хижину, и это все, что я знаю сейчас, когда мчусь к открытой входной двери. Я так сосредоточен на ее истошных криках, что едва замечаю, как охранник, стоящий на коленях над изуродованным телом Богдана, сообщает, что русский психопат еще дышит. Хорошо. У меня есть на него планы, и он еще не успел умереть по моей вине. Я обещал его отцу, что он тоже попрощается с сыном, а я человек слова.

     Если бы ее крики сейчас не разрушали мои внутренности, я мог бы почувствовать некоторое облегчение, зная, что она предусмотрительно взяла с собой Цербера, но сейчас я не способен чувствовать ничего, кроме тошнотворного ужаса.

 Не обращая внимания на катастрофу, в которую превратилось мое убежище вдали от города, я бегу через дом. Я добегаю до коридора, ведущего к двери в подвал, когда ее крики затихают и еще одна часть моего существа исчезает.

Нет!

     Из-за бешеной скорости, с которой я лечу вниз по деревянной лестнице, я не знаю, как мне удалось спуститься и не съесть дерьмо.

     Облегчение, которое я надеялся получить, когда она окажется в поле моего зрения, не приходит, когда я нахожу ее на бетонном полу. Нет, мой ужас только усиливается, пока не лишает меня возможности дышать.

     Под полуобморочным, полуголым и обескровленным братом лежит моя истеричная жена. Я не знаю, сколько лет пройдет, прежде чем зрительный образ, который сейчас впечатывается в мой мозг, перестанет причинять боль, но знаю, что это произойдет не скоро.

     Тирнан, бледный и неподвижный, прижимает Рионах к земле своим мертвым весом. В ее залитой кровью руке - кинжал, похожий на горлышко разбитой бутылки из-под ликера. Судя по открытым ранам на изуродованных яремной вене и торсе Тирнана, она много раз вонзала в него свое самодельное оружие и не собирается останавливаться. Слабая, она поднимает стакан, чтобы снова вонзить его в бок.

— Ты чудовище, —  задыхаясь, произносит она, но ее слова едва слышны с того места, где я стою.

— Чудовище. Я твоя младшая сестра. Зачем ты сделал это... зачем ты сделал это со мной?

     На этот раз острие зеленого стекла едва проникает в плоть Тирнана.

     У нее ничего не осталось. Брат забрал у нее все.

— Принцесса, — зову я ее и безмолвно умоляю, чтобы она меня услышала.  — Я здесь, детка. Я здесь.

     Взяв Тирнана под мышки, я поднимаю плотный груз его безжизненного тела с Рионы и тащу его через всю комнату прочь от нее. Единственное, что удерживает меня от того, чтобы окончательно не сойти с ума, - это тот факт, что его член все еще заправлен в штаны. Она остановила его прежде, чем он успел продвинуться так далеко.

     Освободившись от его хватки, она не двигается, и когда я возвращаюсь к ней, она находится в том же положении.

  В луже крови ее брата я падаю на колени рядом с ней. От того, как ее темное платье с цветочным принтом задралось на талии, а кружевные трусики задрались, мое зрение на мгновение становится красным. Меня гложет чувство вины за то, что меня здесь не было. Я обещал, что буду защищать ее и оберегать, но меня не было рядом, когда она нуждалась во мне.

     Все из-за гребаных Игоря и Найла и ловушки, которую они устроили для меня в городе. Они заложили приманку, а я, как тупица, чуть не угодил в нее. Если бы не помощь, которую я получил из неожиданного источника, меня бы сейчас здесь не было.

     Смерть Тирнана от руки Рионы была жестокой и кровавой, но мне досадно, что его уже нет. Я хотел заставить его страдать дольше, чем он получил. Я хотела тянуть несколько дней, пока он не начнет умолять отпустить его, и, что еще важнее, я хотел, чтобы Найл и Тирнан наблюдали за смертью друг друга.

     Я беру ее забрызганное кровью лицо в свои руки и смотрю на нее сверху вниз. Эти драгоценные глаза, похожие на драгоценные камни, смотрят в ответ, но они расфокусированы. Невидящие.

— Детка, пожалуйста, поговори со мной, — моя мольба - не более чем прерывистый шепот.

  Я чувствую себя разбитым, видя ее в таком состоянии. Что-то непоправимое трещит в моей груди, пока мы разговариваем.

— Тебе больно? Слишком много крови, принцесса, я не могу сказать, твоя ли она. Ты должна сказать мне, ранена ли ты.

     Почти как в трансе, рука Рионы отпускает разбитое стекло и тянется ко мне. Сердце замирает под грудиной, когда она проводит легким прикосновением по моему лицу. На висок и скулу попадает липкая кровь, но мне плевать. Единственное, что меня волнует, - это то, что она здесь и дышит.

     Я не молюсь, потому что почти уверен: если бог и есть, то он давно оставил меня за мои огромные и разноцветные грехи, но когда я узнал, что ее забрали из нашего дома и привезли сюда, я молился, чтобы успеть добраться до нее вовремя.

     Я молился, умолял и торговался.

— Ты жива.

Ее нижняя губа, тоже забрызганная кровью, подрагивает.

     А потом она ломается.

    На моих глазах моя сильная, живая, дышащая, пылающая огнем жена рушится на моих глазах. Ее тело сотрясается, а из прекрасных глаз льются слезы. Вырвавшийся у нее душераздирающий вопль едва не разорвал меня пополам и навсегда запечатлелся в моем сознании. На протяжении двадцати лет мои кошмары состояли почти исключительно из Игоря Козлова и той адской дыры, в которой он меня держал, но я уже знаю, что ее вопль будет сопровождать демонов из моего прошлого в моих снах.

     Я прижимаю ее к себе так, что мне уже не до нежностей. Отчаянное желание прижать ее к груди, чтобы ее сердце билось о мое, пересиливает мое желание быть с ней нежным.

     В следующее мгновение я поднимаю ее с земли и усаживаю к себе на колени. Ее ноги и руки обвиваются вокруг моего торса и шеи, как тиски, и она зарывается лицом в мое плечо, залитое слезами. Сочетание рыданий и адреналина, бурлящего в ее жилах, заставляет все ее тело неконтролируемо дрожать.

 Все, что я могу сделать, - это крепко прижать ее к себе и вдыхать ее воздух.

— Я здесь, принцеса, —  прошептал я ей на ухо, прижавшись губами к ее диким волосам. — Я здесь, и ты у меня. С тобой больше ничего не случится. Никогда. Я, блядь, могу тебе это пообещать, Риона. Ты в безопасности.

     Единственным признаком того, что она услышала мои слова, было то, что она крепче обхватила меня руками, а ее лицо зарылось еще глубже.

— Ты в безопасности и ты моя. С тех пор как я увидел тебя на крыше в канун Нового года.

 Я ждал момента, чтобы сказать ей правду, и не могу придумать лучшего времени, чем сейчас. Когда это может помочь ей вернуться из тьмы, в которую ее насильно погрузили.

— Ты хоть представляешь, как прекрасно ты выглядела в окружении всех этих фейерверков? Видеть тебя там, такую свободную, живую... Это что-то со мной сделало. Это изменило меня. Я никогда не хотел чего-то или кого-то больше, чем когда увидел тебя. Я эгоистичный ублюдок, я знаю, но я не могу заставить себя пожалеть о том, что сделал тебя своей. Я никогда не верил в такие банальные вещи, как судьба, но, принцесса, ты - вторая половина моей извращенной души.

  Непреодолимая хватка на моей шее ослабевает, когда она отступает. Слезы все еще заливают ее глаза и оставляют полосы на щеках, окрашенных кровью, но рыдания постепенно стихают. Впервые с тех пор, как я нашел ее, в ее зеленом взгляде появилось ясное выражение. Она здесь, со мной, и она слышит, что я говорю. Слава богу.

— Я знал, что жажду тебя той ночью на крыше. Я знал, что хочу тебя, когда ты шла ко мне по проходу. И я знал, что нуждаюсь в тебе, когда рассказал тебе о призраках из моего прошлого, которые все еще преследуют меня, и ты, не задумываясь, сказала мне, что поможешь держать их на расстоянии.

 Как можно мягче я вытаскиваю пряди ее темно-рыжих волос из засохшей крови на лице и заправляю их за уши.

—  Ты нужна мне так, как никогда не был нужен другой человек, Риона. Я не могу и не хочу жить без тебя, потому что ты сломал и изменил меня так, что этого уже не исправить. То, что произошло сегодня, никогда не повторится - не может повториться, потому что я не думаю, что переживу это. Я не переживу этого, потому что, помимо всего прочего, ты сделала невозможное и сумела заставить меня влюбиться в тебя.

 В ее глазах снова появляются слезы, но на этот раз по другой причине. Без слов она проводит пальцами по моим волосам и прижимается лбом к моему. Она прижимает меня к себе, словно пытаясь запомнить это ощущение. Покой оседает на мне, как теплый бальзам на мою истерзанную, темную душу.

— Повтори это еще раз, — шепчет она, проводя носом по моему носу.

     Я крепко прижимаю ее к себе, чтобы она поняла всю серьезность и истинность того, что я ей говорю.

— Я люблю тебя, Риона Бейнс.

     Ее дыхание перехватывает в горле.

— Никто никогда не говорил мне этого.

     Моя мама была рядом недолго, но она позаботилась о том, чтобы я слышал, как она говорит мне, что любит меня, каждый день. Лишнее напоминание о том, как родители Риона подвели ее, лишь усиливает мою ненависть и жажду крови к ним.

— Я буду говорить тебе об этом каждый день, принцесса.

   Она притягивает мое лицо к своему и прижимается ртом к моему. Это беспорядочный и отчаянный поцелуй, но это именно то, что нам обоим нужно. Она прижимается ко мне и послушно открывает рот, когда мой язык проводит по шву ее идеальных пухлых губ. Я лижу ее рот и наслаждаюсь ее вкусом.

     Через минуту она, задыхаясь, стягивает и снимает черный пиджак, который уже наполовину сполз с ее плеч. Уже не заботясь об этом, она бросает его позади себя в пунцово-красную лужу. Ее тонкие пальцы хватаются за ткань платья, и тут же мои пальцы обхватывают ее запястья и останавливают ее.

— Рио...