ГЛАВА 31

ЭМЕРИК

— Я все еще пытаюсь понять, почему ты решил, что жениться - это мудрое решение, Эмерик, — повторяет Астор уже в третий раз с тех пор, как я наконец ответила на его звонок по дороге домой.

Как и остальные люди из нашего круга общения, он видел объявление о свадьбе, которое появилось больше месяца назад, и с тех пор я избегаю его звонков, как больной герпесом. Может, я и глава семьи, но Астор все еще мой старший брат, и он считает, что этот титул дает ему право ругать и читать мне нотации.

После того как я вонзила нож в брюхо Амброуза, Астор стал моим законным опекуном, пока мне не исполнится восемнадцать. Ему пришлось расстаться с ужасным браком и стать отцом маленького мальчика, к рождению которого он не был готов. Ему было нелегко, и я, конечно, ничем не помог. После возвращения домой от Игоря я была не совсем прогулкой по парку, но он принял меня и мое дерьмо вместе со всем остальным. В то время он управлял бизнесом практически в одиночку, поскольку Леджер к тому моменту уже практически отошел от дел. По сей день я не знаю, как Астор справлялся со всеми делами, и я многим ему обязан за то, что он не дал мне попасть в глубокую пропасть.

При этом мне совершенно неинтересно слушать, как он ставит под сомнение мое решение жениться. Ничто из того, что он может сказать, не заставит меня изменить свое мнение о невесте или отказаться от нее. Единственное, что ему удастся сделать, - это вывести меня из себя, а этот шаг я предпочел бы пропустить.

— Ты женился на бывшей девушке своего сына, — отвечаю я, входя в лифт своего дома. Часы на моем запястье показывают, что я дома на двадцать минут позже, чем обещал ей. Надеюсь, Риона уже почти закончила собираться, и мы сможем уехать, как только я переоденусь в смокинг. — Не знаю, стоит ли тебе задавать вопросы обо мне и моих отношениях, когда у тебя нет моральных принципов в этом вопросе.

На его конце линии скрипит стул. Я представляю, как он сидит за столом в своем домашнем кабинете с видом на озеро Вашингтон. Этот суровый взгляд, который, я уверен, он носит с рождения, твердо стоит на своем месте.

— Все было по-другому. Я любил ее.

Да, я слышу, как он хмурится.

— Именно. Ты любил ее и хотел, поэтому заявили о ней как о своей собственной. Ты не собирался позволять таким пустякам, как мораль, мешать тебе получить то, что тебе нужно. Теперь я это понимаю.

Наступает долгая пауза, прежде чем он спрашивает удивительно мягким для Астора голосом:

— Так вот почему ты это сделал? Она тебе нужна?

— Как кислород, — честный ответ срывается с моих губ прежде, чем мозг успевает его подхватить. — Ты можешь сказать мне, что это плохая идея, или поверить, что это ошибка — хотя я бы настоятельно рекомендовал тебе не говорить таких вещей мне в лицо, — но ничто, и я имею в виду ничто, не заставит меня отказаться от нее. Все решено. Она моя.

— Хорошо, — безропотно соглашается Астор. — Я слышу тебя и понимаю.

Я знаю, что он понимает, потому что мой старший брат такой же собственник, как и я, и его сердце теперь бьется для женщины, которую он украл у своего сына.

Блестящие двери лифта открываются, и я вхожу в свой тихий и спокойный дом. Моего пса, который обычно быстро встречает входящих у дверей, нигде не видно, что в последнее время случается все чаще. Вместо того чтобы охранять имущество, как его учили, он стал охранять мою жену. Там, где я найду Риону, я найду и Цербера. Я не могу заставить себя раздражаться на него за то, что он отклонился от своего предназначения. Сохранить Риону в безопасности для меня гораздо важнее.

— Я так и думал, — говорю я брату, когда начинаю подниматься по винтовой лестнице в поисках своей невесты.

— Инди никогда не была в Нью-Йорке. Я думал о том, чтобы пригласить ее туда на выходные, когда у нее будет следующий перерыв в занятиях.

Я звонко рассмеялся.

— О, какое это будет чудесное воссоединение семьи. Уверен, ваш сын будет рад увидеть вас и свою новую мачеху.

— Ты осел, — ворчит Астор.

— Перестань мне льстить, Астор. Это сразу же влетит мне в голову, — насмешливо укоряю я.

— Я бы не хотел, чтобы мое эго раздулось. Представляете, каким бы я был невыносимым?

Единственный свет в нашей спальне проникает из-за треснувшей двери в ванную комнату, где все еще работает душ. Полагаю, на самом деле она не одета и не готова к выходу. Мы точно опоздаем на сбор средств для президентской кампании сенатора Холлоуэя.

Цербер лежит, положив голову на передние лапы, рядом с дверным проемом, бдительно следя за каждым моим движением, пока я иду к нему.

— О, потому что ты теперь такой терпимый, — насмехается он,

— Прощай, Эмерик.

Линия обрывается.

Я смеюсь над тем, что мой ворчливый старший брат не удосужился подождать, пока я попрощаюсь с ним, когда я вхожу в душную ванную. Риона с длинными волосами, собранными на макушке, выходит из душа в это же время. Она тянется за одним из больших черных полотенец, висящих на вешалке для полотенец, но я ее опережаю. Полотенце в руках, я подхожу к ее мокрому, легкому телу и заворачиваю его в мягкую ткань. Не в силах остановиться, я прижимаюсь губами к ее плечу, испещренному капельками воды, а затем делаю то же самое с ее чувствительной шеей. Она вздрагивает, когда я глубоко и жадно вдыхаю аромат ее цитрусового средства для мытья тела.

— С кем ты разговаривал? — спрашивает она.

— С моим братом, — отвечаю я, не обращая внимания на ее горло.

— Астор, я полагаю? — Она снова прислоняется к моей груди. — Я знаю, ты сказал, что давно не получал известий от Леджера...

Если "давно" - это синоним почти двадцати лет, то да, давно.

В ночь перед его уходом на флот я в последний раз лично разговаривал с Леджером. Последний раз я общался с братом, когда он прислал письмо много лет спустя, когда стал морским котиком.

Леджер не хотел иметь ничего общего ни с миром, в котором мы воспитывались, ни с империей, которую нам суждено было унаследовать. Как только ему представился шанс жить вдали от всего этого дерьма, он им воспользовался. Прошло менее полугода после смерти Эмброуза, как он отправился в лагерь и больше не вернулся.

Леджер всегда был лучшим из нас. Он легче улыбался и громче смеялся. Что-то изменилось в нем после посвящения. Его улыбка померкла, а смех затих. Мы с Астором пытались добиться от него подробного рассказа о том, что произошло той ночью, но он был туманен и так и не дал нам настоящего ответа.

Когда он вышел и обрел свободу, я был рад за него. Некоторые из нас просто не предназначены для этой жизни, и лучше узнать об этом на ранней стадии, чем потом, когда ты уже слишком глубоко погрузился.

— Ты пытался найти его? — спрашивает Риона, поворачиваясь в моих объятиях, чтобы упереться подбородком в мою грудь и обхватить меня руками.

Я планирую переодеться через минуту, но даже если бы я этого не сделал, я бы не возражал против того, чтобы вода с ее влажного тела просочилась в мою одежду.

— Я делал это во многих случаях. Со всеми моими ресурсами и связями я так и не смогла его найти. И о чем это говорит?

— Он не хочет, чтобы его нашли.

Или он мертв, думаю я, но не произношу вслух. Мы с Астором думали об одном и том же на протяжении многих лет, но никто из нас не осмеливался озвучить эту мысль. Леджер был умен, возможно, самый умный из всех нас, и наблюдателен. Он мог бы использовать навыки, которым его научили в первые восемнадцать лет жизни, чтобы исчезнуть.

Как и Нова после службы в армии, Леджер может прятаться в какой-нибудь хижине на Аляске, насколько я знаю. Я знаю только одно: если бы Леджер хотел, чтобы мы знали, где он находится, он бы сообщил о своем местонахождении. Если он жив, то по собственной воле остается призраком, которого невозможно отследить.

— Нет, не хочет.

Но это не значит, что я прекращу свои ежегодные поиски. Мне так или иначе нужно знать, жив мой брат или нет. Я наклоняюсь назад, чтобы видеть все ее обнаженное лицо. Без макияжа она выглядит намного моложе, но так же прекрасна.

— Ты должна была одеться и быть готовой к выходу, чтобы мы могли пойти на мероприятие сенатора.

Она морщит нос, отстраняясь от меня, и встает перед туалетным столиком, где теперь лежат все ее вещи. Она прислонилась спиной к мраморной стойке и скрестила руки на груди, покрытой полотенцем.

— Мне действительно нужно идти с тобой?

— Ты моя жена. Я же говорил, что тебе придется посещать некоторые мероприятия вместе со мной — говорю я, становясь напротив нее. — Почему ты не хочешь идти?

— Я не очень хорошо себя чувствую, — объясняет она с вынужденным безразличием, пожимая плечами.

— Что случилось? Нужно ли мне вызвать врача?

Моя рука мгновенно тянется потрогать ее лоб, но она отдергивает ее прежде, чем я успеваю понять, нет ли у нее жара.

Она не выглядит бледной или как будто готова бросить свое печенье. Я никогда не считал себя сострадательным человеком, который будет придерживать волосы женщины, пока она больна, но для Рионы я знаю, что с радостью сделаю это.

Это забавно, потому что однажды я всадила нож в щеку мужчине, когда его стошнило на мои итальянские кожаные туфли. В его защиту скажу, что его пытали на шестнадцатом часу пыток, чтобы получить информацию, и его немного тошнило. Короче говоря, после этого он долго не прожил. Мои туфли были сожжены вместе с его трупом.

— Что? Нет, тебе не нужно вызывать врача. Хотя мне очень приятно видеть, как ты так суетишься, ничего серьезного.

Она снова отдергивает мою руку, когда я тянусь к ней, что заставляет меня зарычать на нее и повторить попытку.

— Может, хватит? Я в порядке. Сегодня утром у меня начались месячные, и теперь меня мучают судороги и вздутие живота. Мне кажется, что я выгляжу отвратительно, а идея втиснуться в длинное и облегающее официальное платье звучит примерно так же привлекательно, как мазок из папилломы. Или есть суши на заправке.

Моя забота о ее здоровье плавно переходит в разочарование. Прошло уже больше месяца с момента нашей первой свадьбы - с той самой ночи, когда я наполнил ее своей спермой. Я уже потерял счет тому, сколько раз я проливал свое семя внутрь нее. С нашим новым распорядком сна чаще всего мой член остается в ней после того, как я кончаю. Это гарантирует, что ни одна капля не вытечет наружу.